Средства имитации разговорной речи в художественном произведении

На материале повести М. Булгакова "Собачье сердце"

Понятие «разговорная речь» используется для характеристики речи при непосредственном неофициальном общении, в которой с наибольшей отчётливостью проявляется коммуникативная функция языка. Особенности такого общения заключаются не только в обязательном непосредственном участии в нём собеседника, но в тематической разносторонности и ситуативности.
Литературно-разговорная речь – это литературно нормированная разговорная речь, подобно тому, как литературный язык – это литературно нормированный русский язык. Следовательно, центр литературно-разговорной речи – устная форма разговорного стиля литературного языка. Периферия – нейтральные слои литературного языка, используемые в непосредственном общении.
В литературе представлены два возможных типа исследований разговорной речи: первый тип – исследования центра разговорной речи как самодостаточной системы; второй тип – исследования центра разговорной речи во взаимодействии с периферией и другими разновидностями литературного языка и нелитературной разговорной речи. Более продуктивным, на наш взгляд, является именно второй путь исследования разговорной речи, так как разговорная речь тесно взаимодействует с другими разновидностями речи.
Использование разговорных элементов как средств имитации разговорной речи характерно как для публицистики, так и для художественной речи, то есть для стилей осуществляющих функцию воздействия. Особенно широко при этом используются разговорные нормы порядка слов. Они же (вместе с разговорной лексикой и другими приёмами) применяются писателями для создания не собственно прямой речи.
Типизированным отражением разговорной речи считается речь персонажей в драме и художественной прозе. Но это не точное отражение, потому что не все особенности разговорной речи могут быть переданы средствами письменной речи (здесь уместнее говорить о стилизации) и не все особенности разговорной речи замечаются писателями. В.В.Виноградов справедливо отмечает, что «устная» речь в литературе характеризуется сигналами, своеобразными знаками», а не отражается. Эти сигналы разговорности могут быть разными у разных писателей. Разговорная речь по-разному стилизуется не только в зависимости от степени приближения к ней. Однако если мы обратимся к творчеству писателей, то увидим следующие особенности: разговорная речь стилизуется не только в зависимости от художественной манеры писателя, но и часто приходится наблюдать, что у одного и того же автора средства стилизации разговорной речи различны.
В художественном мышлении творческая фантазия автора является мощным двигателем в процессе создания художественного целого. Язык словесного искусства, словесно-художественного творчества пользуется речевыми средствами индивидуализированными, экспрессивными, многообразно и творчески организованными, эффективно воздействующими на весь комплекс духовной человеческой восприимчивости – сознания, чувства, эмоций и воли.
«Форма литературно-художественного произведения во всей её сложности – построение образов, композиция, язык – является носителем стиля и подчиняется определённой художественной закономерности, отвечающей идейно-образному содержанию произведения. Язык литературного произведения как элемент формы подчиняется стилю, определяющему художественную форму в целом... Система речевого стиля литературного произведения, как и его стиль в целом, есть система художественная, эстетическая, то есть подчиняющаяся общим закономерностям искусства как специфической формы общественного сознания.
Если речевой стиль литературного произведения является элементом его художественной формы, то в своём формировании и развитии он определяется природой и особенностями литературы как искусства. Стилеобразующие начала.. связаны с явлениями и категориями художественной литературы... А работах о языке художественной литературы мы встречаем широкий и разнообразный перечень стилистических факторов, среди которых наиболее часто указываются следующие: тематика, идейное содержание, персонаж, образ автора, жанр, направление...
Поскольку речевой стиль литературного произведения есть художественная обработка языка, формирование и развитие этого стиля тесно связано с состоянием и историей литературного и, шире, общенародного языка. Особенно большое значение для стиля художественной литературы имеет стилистическая дифференциация литературного и общенародного языка. Слова и выражения приходят в литературное произведение со своей стилистической окраской, сохраняя следы своей принадлежности к той или иной сфере языка. Литературно-художественные факторы стиля вступают во взаимодействие со стилистической природой и окраской отбираемых писателем слов и выражений» [1].
Явления, свойственные живой разговорной речи в языке художественной литературы могут быть отражены усиленно или ослаблено, в зависимости от степени осознания писателем норм живой разговорной речи, от его художественных вкусов и задач. Следовательно, разговорная речь в языке художественной литературы не простое и не всегда адекватное отражение живой разговорной речи; это её стилизация, которая может осуществляться по-разному, являясь одним из художественных средств.
Специальное исследование разговорной речи и её стилизации, проведённое К.Кожевниковой, показывает, что стилизованная разговорная речь принципиально отличается от спонтанной: происходит обязательно изменение пропорций плана содержания, что влечёт за собой и изменение плана выражения. Отсюда различия, как количественные, так и качественные, причём стилизованная разговорная речь отличается от спонтанной гораздо большей стилистической концентрацией. Кожевникова считает, что в художественной разговорной речи многое выпускается (элементы речевого этикета, поддерживающие реплики), многое, наоборот, включается (не для собеседника, а для читателя), многое переосмысливается (обычная для разговорной речи «косноязычность» становится средством речевой характеристики). В результате та речевая находчивость, игра словами, «дар речи», которые характеризуют большинство персонажей художественных произведений, редко встречаются в жизни.
На примере повести М. Булгакова мы попытаемся показать средства имитации разговорной речи в художественном произведении и определить их роль в художественной системе этого произведения. «Собачье сердце» названо самим автором «чудовищной историей», и уже само название повести, скорее всего, восходит к куплетам трактирного фольклора, который использовали и в литературе. Например, в повести Н.С. Лескова «Овцебык» хозяин трактира, расхваливая водку, приговаривает: «У нас кокоревская, с водой да слезой, с перцем, да с собачьим сердцем». Раннее название повести было «Собачье счастье», а её подзаголовок может быть прочитан и буквально: как история жизни и смерти чудовища, появившегося под скальпелем медицинского гения.
Герои повести имеют глубоко автобиографические корни, связаны с кругом людей, проживавших на Пречистенке. «Пречистенцы» 1920-х годов – это филологи, искусствоведы, переводчики с романских и германских языков, профессора, известные врачи, инженеры, - то есть учёные широкой эрудиции, осознавшие себя носителями, наследниками и продолжателями московских, культурных традиций. Быть «пречистенцем», или, как определяет герой повести, - «пречистенским мудрецом» означало иметь определённый социальный уровень и статус, иметь своего рода культурный ореол.
Фабульно «Собачье сердце» восходит к произведениям знаменитого английского писателя-фантаста Герберта Уэллса, к его роману «Остров доктора Моро», где профессор-маньяк в своей лаборатории занимается созданием хирургическим путём необычных «гибридов» людей и животных. Роман Уэлсса был написан в связи с ростом движения противников вивисекции – операций над животными и их убийством в научных целях. У Булгакова профессор Преображенский проводит эксперимент по «очеловечиванию» собаки и очень мало напоминает зловещего героя Уэлсса. Здесь в большей степени, чем в романе английского фантаста, проявляется политический мотив. В «Собачьем сердце» пародируются попытки большевиков сотворить нового человека, призванного стать строителем коммунистического общества.
Есть и ещё один аспект. По убеждённому мнению Булгакова, его герои – Преображенский и Борменталь – это та часть интеллигенции России, которая готовила революцию, имея в виду, прежде всего, свержение самодержавия и установления демократического строя. Но когда свершилась пролетарская революция, эта интеллигенция содрогнулась. Писатель тем самым подчёркивает несомненную и её вину в разыгравшейся в России трагедии: то есть, как явно «идеологически» неудачная, хотя и гениально  проведённая, оценивается операция в квартире профессора Преображенского.
В повести показана историческая ситуация, сложившаяся в России после революции. В «Собачьем сердце» представлены разные слои общества, начиная с Полиграфа Полиграфовича Шарикова, олицетворяющего собой «нового» человека, но по сути, являющегося бывшим уголовником Климом, и, заканчивая профессором Преображенским, служащим представителем интеллигенции. Кроме того, мы встречам в этом произведении людей самых разных социальных слоёв: это и ортодоксальный марксист преддомкома Швондер, и машинисточка, встреченная Шариком на улице, и швейцар Фёдор, прислуга в квартире профессора Преображенского, и, наконец, его пациенты, стремящиеся к омоложению. Внутренняя сущность персонажей повести раскрывается либо через авторскую оценку, либо из общения их с другими персонажами.
В повести можно выделить несколько планов, в которых принимают участие средства имитации разговорной речи. Самым главным планом является план общения одних персонажей с другими, далее можно выделить мысли героев (в основном это мысли Шарика до того, как он стал человеком) и оформленные на бумаге мысли доктора Борменталя (его дневник). Также имеется авторский план повествования, но он играет в повести второстепенную роль, поскольку автор стремится максимально дистанцироваться от повествования, и даже те элементы текста, в которых он вроде бы проявляется, показаны так, что мы понимаем: всё это видит не автор, а Шарик, впоследствии Шариков. Однако полностью исключать автора из повествования мы всё-таки не можем.
ФОНЕТИКА
На этом уровне мы практически не встречаем в тексте слов, которые можно было бы отнести к разговорной речи. Однако можно отметить два случая отклонения от литературных норм в произношении слова.
1. В речи Полиграфа Полиграфовича Шарикова: чтоЙ-то.
2. В речи Филиппа Филипповича Преображенского: тЭк-с (имеется в виду «так-с»).
Кстати, для речи профессора Преображенского характерно употребление устаревших после революции слов и выражений. Отсюда и «с», как в «тэк-с», так и во многих других слова Филиппа Филипповича.
Кроме того, в тексте повести даётся имитация смеха: «Хи-хи-хи», «хе-хе», принадлежащая посетителю профессора Преображенского. Это также является признаком разговорной речи, та как в других стилях смех как таковой не уместен.
Также на этом языковом уровне можно отметить такое явление, как чтение слов по слогам: кол-ба-су (для того, чтобы подчеркнуть важность предмета, названного этим словом, для героя).
ЛЕКСИКА
В тексте повести мы встречаем много слов с разговорной окраской:
1. Профессор Филипп Филиппович Преображенский: возиться (в значении «заниматься с кем-либо чем-либо»), схватит (в значении «заболит»), голубчик (это слово профессор употребляет чаще всего), плеснул (в значении «налил»), стащил (в значении «украл»), вовсе, мочиться, причитается (в значении «отдать какой-либо долг»), свинья, откопали (в значении «нашли»), детка (обращение к Зине), дрянь, ухитрились, дура, ору, срамить, нарвался, уголовщина.
2. Полиграф Полиграфович Шариков (Шарик): гляньте, глянь, вытворяют, мерзавцы, вонючая, тухлятина, заорёт, издохнет, дрянной, помирать-то, не дамся, ахнуть, кутерьма, пакостное, гадость, покажу (я тебе покажу), отлезь, ябедничает, шиш, отходная, выкуси, пухнет (голова).
3. Иван Арнольдович Борменталь: чисто разговорных слов не выявлено.
4. Автор: сожрал, вкатил (в значении «вошёл»), пузатая, дрянь, наобум, гадость, завоняла, издох, жёваная (шея), корчась от страху, швырнул, растопырил, съездила (в значении «ударила»), ввалился (с точки зрения Шарика), дрянных (глаз), тараща (глаза, о Зине), забубнил, всадил (телефонную трубку), ёрзал (о швейцаре), промычал, вопил, захныкал, брыкаться, брызнул (в значении «побежал»).
5. Швейцар Фёдор: мерзавец.
6. Зина (прислуга в квартире профессора): паршивый, чёрт лохматый, отодрать, мерзавец.
7. Посетитель профессор Преображенского: ерунда.
Кроме того, можно выделить следующие группы слов с дополнительной стилистической коннотацией:
1. Профессор Филипп Филиппович Преображенский:
- разговорные, бранные слова: болван.
- разговорные, презрительные: прохвост.
2. Полиграф Полиграфович Шариков (Шарик):
- разговорные, презрительные: пришибёт, живодёр (несколько раз), гадина, холуй.
- слова с разговорным оттенком, не отмеченные в словаре Ожегова: грымза, носило (в значении «ходить куда-либо»), «шестёрка», гнида.
3. Автор:
- разговорные, бранные: идиот.
4. Иван Арнольдович Борменталь:
- разговорные, презрительные: прохвост.
Вполне ясно, что слова с разговорной окраской передают общую атмосферу разговорной речи в этом произведении. Это заложено непосредственно в их лексическом значении. Но, кроме разговорных слов, мы встречам в «Собачьем сердце» и просторечные слова:
1. Профессор Филипп Филиппович Преображенский: шиворот, выдеру (в значении «накажу ремнём»), крышка, убивается, попёр (в значении «украл»), лупить (себя по затылку), окаянная, спятили, баба (в значении «женщина»), убирайтесь.
2. Полиграф Полиграфович Шариков (Шарик): обожру, пожрать, мотаться, нажрёшься, пришибёт, лопает, лопать, уворовал, жрёт, тяпнет (в значении «укусит») – несколько раз, от него образовывает прилагательное «тяпнутый», брюхо, пинайте, не напасёшься, драть (в значении «убегать»), фрукт (о человеке), похабная (квартирка), оплевал, деляга (о профессоре), лаешься (в значении «ругаешься»), пропечатал (в газете), шабаш, вишь (в значении «видишь»), отделали (в значении «избили»), раскокал (в значении «разбил»), махнёт (в значении «бросит»).
3. Иван Арнольдович Борменталь: паршивое.
4. Автор: хрястнуло, рявкнул (несколько раз), слопал, шиворот, бухнули (слова, в значении «упали»), брюхатый (ножик), хлебнул (в значении «сделал глоток какой-либо жидкости»), глотка, улизнуть.
5. Зина: окаянный, батюшки (несколько раз), убивается, лопает.
Использования просторечных слов в речи обусловлено тем, что просторечные элементы и нарочито используемые «грубые» слова легко проникают в разговорную речь. Также за счёт употребления просторечных и бранных слов создаётся повышенная эмоциональность разговорной речи. Как следствие, в речи персонажей «Собачьего сердца» имеются слова со следующими стилистическими оттенками: бранные, презрительные, пренебрежительные, неодобрительные.
1. Профессор Филипп Филиппович Преображенский:
- просторечные, бранные: скотина, хам.
- просторечные, неодобрительные: прицепилось (про музыку), шляться.
2. Полиграф Полиграфович Шариков (Шарик):
- просторечные, презрительные, бранные: тварь, сукины дети, потаскуха.
- просторечные, бранные: рожа, морда (несколько раз), врезал (в значении «облил»), рыло, сволочной, сволочь.
- просторечные, пренебрежительные: подохну.
- просторечные, неодобрительные: шляться.
3. Швейцар Фёдор:
- просторечные, бранные: сволочь.
4. Посетитель профессора Преображенского:
- просторечные, бранные: морда.
5. Иван Арнольдович Борменталь:
- просторечные, презрительные, бранные: сукина сына.
6. Дарья Петровна (кухарка в квартире профессора Преображенского):
- просторечное, бранное: леший.
«Разговорно-просторечные» и жаргонные глаголы составляют одно из наиболее характерных выразительных средств снижено-фамильярной бытовой речи. Их стилистическая окраска – результат генетически разных явлений. Сниженная экспрессия ряда таких глаголов сопутствует определённому значению, и при этом возникают дополнительные грамматические признаки, обособляющие данное стилистическое употребление» [2]. Действительно, в речи героев и самого автора мы встречаем много стилистически окрашенных глаголов.
Как мы видим, в речи разных героев используются как разговорные, так и просторечные слова, но, в зависимости от социальной принадлежности героя, соотношение использования этих слов будет различным. Так, Шариков, больше употребляет просторечных слов, нежели разговорных. Это свидетельствует о его низком культурном уровне, ведь этот герой всю жизнь был уличной, бездомной собакой, с одной стороны, а с другой – уголовником Климом. Вот как рассуждает о Шарике-Шарикове один из героев повести, помощник профессора Преображенского, доктор Борменталь:
Из дневника: «Ругался. Ругань эта методическая, беспрерывная и, по-видимому, совершенно бессмысленная. Она носит несколько фонографический характер: как будто это существо где-то раньше слышало бранные слова, автоматически подсознательно занесло их в свой мозг и теперь изрыгает их пачками...» [3].
«Ещё моя гипотеза: мозг Шарика в собачьем периоде его жизни накопил бездну понятий. Все слова, которыми он начал оперировать в первую очередь, - уличные слова, он их слышал и затаил в мозгу...» [4].
Профессор Преображенский занимает другую, более высокую социальную нишу и, в отличии от Шарикова, использует в своей речи больше не просторечных, а разговорных слов.
Конечно же, следует отметить тот факт, что разговорная речь может быть представлена (и чаще всего так и бывает) обычной, немаркированной лексикой, словами, которые не несут в себе никаких дополнительных коннотаций. Таких слов в речи говорящих большинство, но они не играют яркой роли, и в нашей работе мы к ним обращаться не будем. Также нужно сказать о том, что особенно интенсивно идёт взаимодействие разговорного стиля и книжных стилей литературного языка. Заметнее всего проникновении книжной лексики в разговорную речь (в литературно-разговорную речь). В неё легко проникают и общелитературные книжные слова, и специальные термины. Это заметно и в анализируемом нами произведении. Например, профессор Преображенский в беседе с другими героями, как образованный человек, чаще всего использует книжные слова и обороты речи, а в разговорах с докторам Борменталем – медицинские термины.
Использование героями и самим автором разговорных и просторечных слов отвечает задачам этого литературного произведения: автор показывает становление «нового» человека, и то, что этот «новый человек» употребляет в своей речи бранные, ругательные и просторечные слова, характеризует его, как человека несостоявшегося. Присутствие в речи, казалось бы, образованного человека, профессора с мировым именем, просторечных слов сигнализирует о том, что он, оставшись в «новой» России становится таким же, как и окружающее его общество. Однако не следует забывать, что профессор использует просторечные слова только в тех случаях, когда Шариков выводит его из себя, то есть, когда профессор взволнован и не может следить за  своей речью под влиянием эмоций. Далеко не случайно мы отмечаем разговорные и просторечные слова только у тех персонажей, которые непосредственно общаются с Шариковым. То есть, мы можем отметить влияние речи центрального персонажа на других героев повести, и не только речи, ведь во многом ужасное поведение Шарикова, вызывает у героев желание излить свои негативные чувства соответствующими словами, дав тем самым разрядку своему гневу. К тому же, здесь можно отметить и то, что, употребляя разговорные и просторечные слова, герои становятся понятны Шарикову, так как спускаются до его уровня интеллектуального развития, и таким образом добиваются эффекта от сказанного. Что же касается автора, то он употребляет подобную лексику с тем, чтобы не выделяться на общем фоне повествования.
СЛОВООБРАЗОВАНИЕ
В речи героев на словообразовательном уровне можно выделить несколько групп разговорных слов, образованных тем или иным способом.
1. Профессор Филипп Филиппович Преображенский:
- слова с уменьшительно-ласкательным суффиксом: ЗинУШа.
2. Полиграф Полиграфович Шариков (Шарик):
- слова с уменьшительно-ласкательным суффиксом: кипятОЧек, чулОЧки, дорожКа (выражается благоволение Шарика перед Профессором), скуфейКа. «Дай папиросОЧКу, у тебя брюки в полосОЧКу» (Шариков цитирует слова ранее слышанной песни), графинЧИК, рюмОЧКа, водОЧКа.
- слова с суффиксами, выражающими идею презрительно-пренебрежительного отношения к предмету: машинистОЧка, магазинИШКа, квартирКа, котЯРа.
- слова с суффиксами, выражающими презрительно-пренебрежительное отношение к человеку: ЗинКа.
- слова с суффиксами, выражающими однократность совершения действия: кусаНУл (в значении «укусил один раз»).
- слова с разговорной приставкой «с»: Свезло (в значении «очень повезло»). В литературной речи подобной формы слова нет.
- употребление краткого причастия, образованного путём отбрасывания приставки «с»: «Не били вас сапогом? Били. Кирпичом по рёбрам получали? КУШАНО достаточно» [5].
- словообразование, характерное только для разговорной речи: КУС в значении «кусок» - отглагольное существительное с нулевым суффиксом.
- образование не свойственных русской речи прилагательных: (в) любовниковых (чулках).
3. Автор:
- слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами: юбчОНКа, чулОЧки, полосОЧКа, бельИШКа, квадратИКи (реальное значение маленького предмета), фартучЕК, наколОЧКа (взгляд Шарика на Зину и его восхищение ей), легОНЬКо, звоночКи кусочЕК (приятного сна), рюмОЧек, графинЧИКа, столИК, хлебИК, салфетОЧки. НожИК, глазКи, острЕНЬКий (блеск), ножИЧКом, щипЧИКами (описание операции профессора Преображенского), дырОЧКа, брюЧки, человеЧка, глазКи, пьянЕНЬКий, пуговКа (а это уже о Шарике-Шарикове).
- нехарактерное для русского языка образование слова категории состояния: легчало.
- безаффиксное словообразование: пупырыши.
- образование прилагательных, несвойственных русской речи: шариковского (образования).
4. Иван Арнольдович Борменталь:
- слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами: ЗинУШа.
Когда отмечают разговорную окрашенность, обычно имеют в виду, «две степени разговорности:
1. То, что в разговорной литературной речи постоянно употребляется и является в ней нейтральным. Такие элементы обращают на себя внимание как разговорные лишь будучи перенесёнными в торжественную, официально-деловую и другую речь, где они будут выделяться как неуместные...
2. То, что и в литературной разговорной речи выделяется как сниженное или экспрессивное». [6].
В данном случае мы имеем в наличии слова, способ образовании которых указывает на их разговорный оттенок. В основном такие слова мы находим в речи Шарикова и автора. В речи Полиграфа Полиграфовича на обоих этапах его жизни присутствуют слова, способы образования которых (а этих способов достаточно много, если сравнить с авторским «лексиконом»), свидетельствуют об их употребляемости в разговорной речи. Эти слова имеют разные стилистические оттенки. Так слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами передают либо реальную идею маленького предмета, либо говорят нам о неравнодушном (особо «тёплом») отношении Шарикова к данным предметам, как то графинчик с водочкой. Часть слов, образованных с помощью этого суффикса, выражают идею пренебрежительного отношения к предмету или человеку. Кроме суффиксации в речи Шарикова мы находим и слова, образованные путём добавления приставки, и с помощью нулевого суффикса, и многие другие. Слова с разговорной окраской, встречаемые в речи автора, также имеют несколько  разных стилистических значений. Используя слова, образованные с помощью уменьшительно-ласкательных суффиксов, автор либо передаёт реальный маленький размер предмета, либо высказывает жалость к какому-либо персонажу (как, например, к Шарикову). Удивительно, что подобные слова совсем не используют в своей речи профессор Преображенский и доктор Борменталь. Это лишний раз подтверждает тот факт, что использование разговорной и просторечной «грубой» лексики является для них «порывом», но в обычной жизни им не свойственно.
МОРФОЛОГИЯ
В области морфологии своеобразна частотность частей речи. В разговорной сфере нет обычного для языка преобладания существительного над глаголом, и в тексте повести мы как раз можем наблюдать это явление в речи персонажей.
Для разговорной речи характерно снижение количества прилагательных, что и проявляется в «Собачьем сердце». Существует две причины этого снижения:
1. Наличие предметов, возможность переспроса делают ненужным уточнение предмета по его признаку;
2. Говорящий не имеет времени для подыскивания необходимого прилагательного.
Для разговорной речи характерно увеличение доли именительного падежа и сокращение доли родительного. Например, мысли Шарика в начале повести: «Дворники из всех пролетариев самая гнусная мразь. Человечьи очистки – самая низшая категория. Повар попадется разный...» [7].
В разговорной речи чаще всего встречаются глаголы прошедшего и настоящего времени, но, в принципе, возможно употребление всех видов времени самых разных значений. Своеобразие разговорной речи в использовании глагольных форм составляет многообразие значений форм времени. Особенность разговорной речи – использование всех возможных значений даже в сравнительно коротких разговорах. Например, диалог между профессором Преображенским и Шариковым:
« - Так, - тяжело сказал Филипп Филиппович, - кто же вас устроил? Ах, впрочем, и сам догадываюсь...
- Ну, Швондер, - ответил Шариков.
- Позвольте вас спросить, почему от вас так отвратительно пахнет?
Шариков понюхал куртку озабоченно.
- Ну, что же, пахнет, известно. По специальности. Вчера котов душили, душили» [8].
В этом отрывке мы встречаем глаголы и прошедшего: устроил, душили, и глаголы настоящего: догадываюсь, пахнет, и глаголы будущего времени: позвольте спросить.
Для разговорной речи характерно отсутствие причастий и деепричастий, что также заметно при чтении повести.
Незнаменательная лексика составляет значительную часть словоупотреблений в каждом разговоре, но сама эта лексика в речи одного человека довольно однообразна: обычно используется небольшой – излюбленный круг вводных слов, частиц, междометий и т.п.
1. Профессор Филипп Филиппович Преображенский:
- незнаменательные части речи: междометие УХ, разговорная частица А (вопросительная), разговорное междометие БА, разговорные частицы ДА и НА (ДА употребляется, например, в начале предложения для придания большей выразительности: «ДА вас узнать нельзя, голубчик!» [9] ), усилительная частица ЖЕ, просторечная частица АГА (в значении «да»).
- вводные слова: спрашивается (разговорное).
2. Полиграф Полиграфович Шариков (Шарик):
- незнаменательные части речи: частица НУ в значении «допустим, положим, что так» - просторечная (часто употребляется Шариком) и в значении «выражения нежелания иметь дело с кем-нибудь» («Ну вас к чёрту»), частица АГА в значении «да» - просторечная, частица УЖ, междометие Э, междометие ЭХ – разговорное, частица ВОТ – в разговорном значении (несколько раз), частица НЕУЖТО – просторечная.
- вводные слова с разговорным оттенком: спрашивается (несколько раз), стало быть (несколько раз), бывало, натурально, возможно, чего доброго, бог его знает, извините, конечно.
3. Швейцар Фёдор: просторечная частица НУ.
4. Швондер: разговорное вводное слово: мол.
5. Посетитель профессора Преображенского: разговорные междометия АЙ, ЭХ, разговорная частица ДА.
6. Иван Арнольдович Борменталь: разговорное междометие ГМ, междометие УРА, разговорное устаревшее междометие ЕЙ-БОГУ, усилительная частица ЖЕ, разговорное междометие ЭХ.
7. Дама (посетительница профессора): просторечная частица НУ.
Как мы видим, все герои так или иначе в процессе общения пользуются незнаменательными частями речи, за автором подобного явления не замечено.
Незнаменательная лексика в разговорной речи используется не только для передачи каких-то оттенков смысла, но и для «заполнения» вынужденных в условиях спонтанной речи пауз. Особенно часто в такой роли выступают частицы ВОТ, НУ.
У людей с более высоким культурным уровнем простых заполнителей пауз сравнительно мало. Обычно они не просто заполняют паузу, но и играют одновременно роль нюансаторов. Это становится ясно, например, при рассмотрении образа профессора Преображенского.
Распространено эмоциональное определение ТАКОЙ, означающее в разговорной речи высшую степень положительного (реже отрицательного качества). Например, такая сволочь (в речи Шарикова), такой ужас (в речи посетительницы профессора Преображенского). По мнению О.А. Лаптевой, использование местоимённых определений позволяет поддерживать видимость постоянной эмоциональной напряжённости речи. Кроме того, в повести можно выделить и такое определение, свойственное для разговорной речи: ведь он так ДЬЯВОЛЬСКИ молод (речь дамы).
В разговорной речи выделяется особый класс слов, выступающих в функции релятива. Это слова, употребляемые в речи с общим значением реакции на слова собеседника или ситуацию. Например, диалог между швейцаром Фёдором и профессором Преображенским:
« - ТО-то, что в хозяина квартиры. Он уж в суд грозился подавать.
 - Чёрт!» [10].
На этом языковом уровне можно отметить и явление колебания в роде имени существительного, «неправильность которого» замечает, кстати сказать, самый образованный герой повести – профессор Преображенский:
«Глаза женщины загорелись.
 - Я понимаю вашу иронию, профессор, мы сейчас уйдём... Только... Я, как заведующий культотделом дома...
- За-ве-дующая, - поправил её Филипп Филиппович» [11].
В авторской речи имеется слова с разговорным окончанием: от страхУ. В родительном падеже литературной нормой считается употребление окончания –а.
В речи швейцара заметно неправильное, разговорное употребление местоимения «их» (женский род), он говорит: ихнюю.
СИНТАКСИС
Синтаксическое своеобразие разговорной речи теснейшим образом связано с её основным признаком – непосредственностью общения. Этим обусловлены необходимость мало развёрнутых высказываний, отсутствие причастных и деепричастных оборотов, иные, чем в письменной речи, закономерности порядка слов, так как имеется интерференция и связи свободного соединения, возможность «интонационных», то есть не оформленных лексико-грамматическими средствами, вопросительных и отрицательных предложений, частая невозможность определить границы предложения.
Не меньшую роль играет и вторая сторона непосредственности общения – обязательная диалогичность речи. Диалогичность обуславливает столь характерную для разговорной речи неполноту предложений, эллиптичность словосочетаний с массой включений, появление «особых номинаций», широкое распространение непредикативных коммуникативных единиц.
В разговорной речи героев повести слабо представлены субстантивные и глагольные словосочетания. Почти нет комбинированных и сложных словосочетаний.
Для персонажей «Собачьего сердца» характерно употребление следующих разговорных выражений, определённых синтаксических конструкций, которые можно встретить только в разговорной речи:
1. Профессор Филипп Филиппович Преображенский: Бо-же мой!; Боже; Бог их знает; Бог с вами; Боже вас сохрани; мало этого; на какого чёрта; дай бог памяти; чёрт его знает; Ну, Господи благослови; не валяйте дурака; чёрт знает, что такое (несколько раз); ради Бога (несколько раз); будем иметь этого Шарикова вот где; чёрт меня возьми; уму непостижимо; черти бы его съели.
2. Полиграф Полиграфович Шариков: Господи; Боже мой; к чёрту; спасибо на добром слове; какого же лешего; вот это да; чёрт бы их взял, угодники; моя работа; Господе Иисусе; А на какого чёрта я ему понадобился?; глаза бы мои не смотрели; ну их в болото; пёс его знает; где же это видано; шиш с маслом; ни пса не видно.
3. Швейцар Фёдор: я в жизнь свою не видел.
4. Иван Арнольдович Борменталь: вот чёрт; не дай Бог; чёрт знает, что такое; ей-богу; я с ума сойду; к чёрту; уму непостижимо человеческому; Бог их знает; чёрт с ним.
5. Дама (посетительница профессора Преображенского): клянусь (несколько раз); честное слово; Богом клянусь; я вам признаюсь, как на духу.
6. Зина: Господи.
7. Старуха, пришедшая посмотреть на Шарикова: О, Господи Иисусе.
Как мы видим, эти разговорные конструкции герои повести используют довольно разнообразно, при всём том, что чаще всего они выражают одно определённое значение. Так в значении удивления, поражения чем (кем) – либо используются следующие фразы: Боже мой; чёрт знает, что такое; чёрт меня возьми; уму непостижимо и т.д. Значение недовольства кем-либо (чаще всего Шариковым), которое можно выразить таким словом как «достал» передаётся с помощью следующих конструкций: черти бы его съели; чёрт бы их взял; глаза бы мои не смотрели и т.д.
Также герои «Собачьего сердца» используют в своей речи разговорные, либо преобразованные из нейтральных, фразеологизмы:
1. Профессор Филипп Филиппович Преображенский: тащит в рот всякую гадость; что им придёт в голову?; с ума спятили; зарубите себе на носу; останутся рожки да ножки.
2. Полиграф Полиграфович Шариков (Шарик): поперёк себя шире, уму собачьему непостижимо; пролетариатом здесь и не пахнет; заживёт до свадьбы.
3. Любовник машинисточки: пришло моё времечко.
4. Посетитель профессора Преображенского: носа нельзя будет показать.
5. Автор: ...и хоть какие-нибудь мозги у вас в голове имеются.
6. Зина: калачом не выманишь.
Эллиптичность – один из основных принципов построения разговорного текста. Опускается всё, что может быть опущено. Этот принцип экономии действует в разговорной речи на всех уровнях языковой системы, но особенно ярко он проявляется в синтаксисе. Например, в диалоге между профессором Преображенским и Шариковым:
« - Зина! Там в приёмной... Она в приёмной?
- В приёмной, - покорно ответил Шариков,  - зеленея, как купорос.
- Зелёная книжка...» [12].
Парцелляция и сегментация разговорной речи обусловлены её спонтанностью. Также можно отметить явление перестройки фраз на ходу (смещение синтаксической перспективы). Например, в речи Шарикова: «- Ну, что же, пахнет, известно. По специальности. Вчера котов душили, душили. Кроме того, в повести проявляется такая особенность, как недоговорённость: «Я не зло...» (посетитель профессора Преображенского). Смысл становится ясным из предыдущего предложения: не злоупотребляю.
Подводя итог проделанной нами работы, можно сделать вывод, что имитация разговорной речи в художественном произведении идёт на всех уровнях языка, однако, в большей степени затрагивает лексику и синтаксис. Средства имитации разговорной речи служат для передачи непринуждённого общения, раскрытия образов героев, показа авторского отношения к определённым персонажам и окружающему миру.
* * *
1. Тезисы докладов межвузовской конференции по стилистике художественной литературы. МГУ. 1961. С. 58 – 60.
2. Винокур Т.Г. О содержании некоторых стилистических понятий // Стилистические исследования. М., 1972. С. 16 – 17.
3. Булгаков М. Избранные сочинения. Т.1. М., 1997. С. 426.
4. Булгаков М. Избранные сочинения. Т.1. М., 1997. С. 428.
5. Булгаков М. Избранные сочинения. Т.1. М., 1997. С. 382.
6. Виноградов В.Н. Стилистические средства словообразования // Стилистические исследования. М, 1972. С. 177 – 178.
7. Булгаков М. Избранные сочинения. Т.1. М., 1997. С. 382.
8. Булгаков М. Избранные сочинения. Т.1. М., 1997. С. 465.
9. Булгаков М. Избранные сочинения. Т.1. М., 1997. С. 393.
10. Булгаков М. Избранные сочинения. Т.1. М., 1997. С. 402.
12. Булгаков М. Избранные сочинения. Т.1., М., 1997. С. 451.
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Булгаков М. Избранные сочинения. Т.1. М., 1997.
2. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963.
3. Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М., 1977.
4.Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1989.
5. Прокопович Е.Н. Глагол в предложении. Семантика и стилистика видо-временных форм. М., 1982.
6. Сиротинина О.Б. Современная разговорная речь и её особенности. М., 1974.
7. Стилистические исследования (на материале СРЯ). М., 1972.