О вампирах...

1.
 
Ритм сердца - пауза, стук.
Полудвижение губ, рук.
Смерть – позабывший меня друг.
Так навсегда.
 
В ночь выход. Фава-вампир,
Преблагосклонный твой Сир,
Переодетый во мрак мир,
Кровь как вода.
 
Так бутафорно сокрыт взгляд,
Перебродивший и злой яд.
В контуре губ - смех. Рад?
Нет. Никогда.
 
Шепот домов. Ну а так – тишь.
Шелковой простынью мгла с крыш.
Кошка у ног… У костра?! …Кыш!
Может быть, да?
 
Выпит до дна под клыком крик.
Радости тающей всхлип-миг.
Свет - побеждающий Вас блик.
Пусть. Не беда.
 
Этот мальчишка... Звенит смех.
Звёзды! О, тьма! Он вкусней всех!
Твой поцелуй для него – грех.
Шепотом – «Да».



«Проза лёгкого безумия»


Привычный мрак весны… я выхожу во тьму… мой мастер рядом делает вид, что дышит ночью… вдыхает запах, верней так… но весна ли его интересует? Конечно, нет… кровь…
Шаг, шаг. Он пытается жить. Я думаю что он слишком стар, ему пора «выйти в свет», я ухмыляюсь. Как мило.
Мы идем по улице. И не холодно. Такого слабого холода ни он, ни теперь я не чувствуем. Моё «теперь» длится уже не первый десяток лет. Но по сравнению с Мастером, которого я в тайне боюсь, я так молод…

То, как он убивает… порой мне хочется впиться когтями в его жадное  горло… пусть, пусть течёт кровь чужих по его бледной коже, мягкой, как у младенца…. Вот бы когти сладко её пропороли! Но я стискиваю зубы, клыки скрежещут, и иду дальше… вот, наконец, он оставляет меня одного. Я давно охочусь один. Я не хожу с Мастером. Это он ходит со мной. Просто он столь безумен, что стал беспомощным. Но охотиться он сможет. Его всего лишь надо сопровождать в первых движениях через мрак.

Я вижу другого вампира. Уже которую ночь. Я знаю его ещё дольше, но раньше его тут не было. Не осмеливался. А теперь? Теперь он отчаян. Плохо. Нас трое так близко. К чему бы это? Никто не объявлял территорию свободной и это далеко не Элизиум.
Но… он что, специально тут крутится? Я слышу, КАК движется кровь по его неживым венам. По его изменённому телу. Он неприлично красив и строит из себя напуганного и робкого всякий раз, как видит меня. Наверно, он забывает, кто я. А, может, просто не знает, что я могу слышать. Я слышу желание. Его желание. Так просто. Он хочет быть, как женщина. И не знает, что я не хочу быть его мужчиной. Я вообще ничей. Я только мастера. Что вы! Вовсе не в том смысле! Во всех других. Но и во всех других только Мастера и то не по своей воле.

Этот вампир, он молоденький запуганный своими страстями мальчик. Слишком наивный для Вентру. Слишком страстный для уже нечеловека. Я вижу его фантазии, как сейчас показывают порно по ящику. Я вижу. Я чувствую его мысли на ощупь, я пробую его грёзы на язык, когда подхожу к нему, но никогда он ко мне. Он играет в робость. А я всё равно знаю, что он заставляет меня подойти к нему, я бы сам никогда…
Я трогаю его мысли кончиками пальцев, ощущая их пульсирующую поверхность электричеством рук, их горячую влажность. Мне просто интересно. Всё.

И он не знает, что я смогу вмешаться в картинки его мозга, могу приплести своих извращенных штрихов к его фантазиям. И он подумает, что это его мысли. Хотя это моя воля. А всё будет выглядеть, как его собственное. Вот так же, как я сейчас к нему подошел. Вроде бы мои движения. Цок, цок… каблуки по мокрому асфальту… серебро по камню… дурная старая мода…
Я стою рядом, совсем рядом. Вроде бы моя воля… А вовсе даже нет. И все на своих позициях. И всё чинно… в переулке, где воняет смертью и кошками.

Когда я киваю ему, и говорю «ночи…» он уже совсем смущен… он затравлен, задушен образами, похоже, что он теперь тоже чует их огонь на языке, его губы алеют всё ярче. А мне только немного тяжело стоять рядом с тем, кто меня так вязко… хочет… безумие накатывает внезапно, пока я не разодрал его гибкое горло, я бросаюсь в ночь, как за котом, шмыгнувшим через забор. И я туда же…

Площадь. Хочу крови. Хочу! Хочу! Хочу! Да заткнитесь же вы! Я жму меж ладоней голову. Лопни! Не шумите там! А! Тшшш! Я стою на месте давно. И я один, а в ушах всё звучит «цок-цок-цок», каблуки на крышке моего гроба. Стук-стук-стук, маленькие красные ручки в мозолях вбивают кол в мою грудь, кровь на тумане шелка и паутинах кружев, мои гладкие руки спят, а их трогают, трогают это ручонки… Лопни! Лопни! Лопни! Карлик лопается меж моих сильных для своей музыкальной изящности рук. Его кровь мне противна. Его кровь – всего лишь красный гной.
Как ажурно украшен гроб… как младенчику императора люлечка. А Вы! Вы прекратите играть вальс! Прекратите! Я не сплю в гробу! Вытрите с меня карлика! ВСЁ!!!

Смех.
Дзиннннь-дзинь. Перелив, ручеек. Перелив, ах, мой милый… милый… милый…
Смех. Он возвращает меня из легкого безумия в дрему ночи.  Где ты? Я поворачиваюсь? Кто ты? Я тебя чую. Смех твой приятней всего летает образами во мне. Кто ты? Мой самый вкусный. Я не хочу тебя пить. Но ты мой самый вкусный. Смейся! Пока ночь не кончилась я буду в ней, в тебе, в твоём смехе. Я буду жив!