Ктувим. Шир Аширим

Он бежал сквозь лес. Ковер палой листвы упруго пружинил и тропа покорно ложилась под ноги. Душа пела.

"О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные..."
"О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен! Травы - ложем у нас, кровли домов наших - кедры, потолки - кипарисы..."

Временами казалось, что он летит. Листья красных, оранжевых и желтых оттенков устилали путь. Деревья не решались встать на дороге. Лес, по какому-то недоразумению называемый Мертвым, тихо шумел, вплетая свой голос в радостную мелодию.

"Голос возлюбленного моего! Вот, он идет, скачет по горам, прыгает по холмам. Доколе день дышит прохладою, и убегают тени, возвратись, будь подобен серне или молодому оленю на расселинах гор. Беги, возлюбленный мой; будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических!"

Шаловливый ветер нагнал его и, задорно смеясь, полетел рядом, играя в догонялки.

"О, ты прекрасна, возлюбленная моя! Ты прекрасна!
Глаза твои голубиные под кудрями твоими;
локоны твои - стада, сходящие с гор Галаадских;
зубы твои - белоснежные овцы в купальне и ущербной нет между ними;
лентой алой губы твои, желанные губы твои;
соком гранатовым сладки уста твои под кудрями твоими;
шея твоя - стройнее башни Давида;
два полукружья груди твоей - двойни серны младой, вкушающие между лилиями.
Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе!"

Вот и приметное дерево, между корней которого шутливые ручьи намыли небольшую пещерку.
А там, за поворотом, укромная полянка, на которой...

"Голубица моя в ущелье скалы под кровом утеса! Покажи мне лицо твое, дай мне услышать голос твой, потому что голос твой сладок и лик твой приятен..."

...на которой...

"Поднимись ветер с севера и принесись с юга, повей на сад мой,- и польются ароматы его! - Пусть придет возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды его.
Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною - любовь!
Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня."

Внезапно присмиревший ветер принес запахи, встопорщившие на загривке шерсть. Запахи металла, свежей крови и... смерти...

"Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в селах. Поутру пойдем в виноградники, посмотрим, распустилась ли лоза, раскрылись ли почки, расцвели ли гранаты. Там я отдам мои ласки тебе. Слышишь аромат мандрагор? И у дверей наших всякие плоды, новые и старые: это сберегла я для тебя, мой возлюбленный!.."

Он замер на краю поляны, не в силах поверить... уразуметь...

"...Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, - не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе угодно ей..."

Вой взметнулся над деревьями. Ярость и отчаянье, нестерпимая боль и безысходная тоска властной волной затопили, смели разум и выпустили Зверя...

"Положи меня, как печать, на сердце свое,
как перстень, на руку свою:
ибо крепка, как смерть, любовь;
люта, как преисподняя;
стрелы ее - стрелы огненные;
пламень она беспощаный..."

Первый охотник так и не успел понять свою смерть. Сломанной куклой с лицом, превращенным в кровавое месиво, отлетел он.

"...глаза твои голубиные под кудрями твоими..."

Остальные оказались проворнее. Резкая боль хрустнула в животе - второй охотник, пробив шкуру, сунул копьем. На миг замешкался, пытаясь вытащить застрявшее в мышцах жало. Этот миг стоил ему: первый удар когтистой лапы переломил древко, второй - превратил голову копейщика в мешанину осколков черепа и крошева зубов.

"...лентой алой губы твои, желанные губы твои..."

Тупо дернуло левую лапу. Краем глаза он увидел кисть, крутясь и брызгая кровью, падавшую на землю. Его кисть. Обрубленная культя ткнула в лицо воину и когда он, отшатнувшись, промаргивался от залившей глаза чужой крови, вслепую рисуя клинком защитные восьмерки, правая лапа Зверя, пробив доспехи, вспорола бок врага.

"...соком гранатовым сладки уста твои под кудрями твоими..."

Раскаленной занозой под лопатку вошла сталь кинжала. Потянулась, дотянулась до сердца, разрывая аорту. Он уже был мертв, но мышцы еще не знали об этом, мышцы еще жили. Зверь крутнулся, ловя пастью руку не успевшего отскочить врага. Хворостинками хрустнули в мощных челюстях лучевые кости.

"...два полукружья груди твоей - двойни серны младой..."

Гаснущий взгляд поймал иссиня-черный взблеск опускающейся стали.
Мировое древо рухнуло, дрожа вывернутыми корнями.
Нестерпимая благословенная боль затопила боль утраты.
И совсем рядом уже ждала свою добычу Великая Тьма...

"Беги, возлюбленный мой; будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических!.."
"Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня."

***

Один из двух оставшихся в живых охотников, баюкая сломанную руку, наблюдал, как второй пытается остановить кровь, зажав распоротый бок.
- Слава Создателю, что зверюг этих по одиночке подловить удалось! - он неловко попытался сделать здоровой рукой охранный жест. - Если б наткнулись на двоих сразу - все бы тут легли. А так, считай, легко отделались.
- Теперь понятно, почему тропу Кровавой прозвали, - сквозь зубы, чтобы не застонать, выдохнул второй.

Лес замер, склонив голову пред ликом Царей Природы...

***

"О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна!.."
"О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен! Травы - ложем у нас..."