Календарь, не сбиваясь, ведёт исчисление датам...

Календарь, не сбиваясь, ведёт исчисление датам
И листками шуршит, словно ветер – песком. Никуда
Не спешащая жизнь, как ледащий верблюд под Остапом,
Потихоньку плывёт. И опять наступает среда.

Собрались. Как всегда. Стол накроем. Накатим по двести.
Будем косточки мыть – Богу, чёрту, суровой судьбе…
Мол, за что они так нас гнобят – прям все трое да вместе? –
Не успеешь сказать ещё «А» - уже лупят за «Б»!..

И опять, напиваясь втроём, пропуская по маленькой,
Так захочется рявкнуть, - и чтобы всерьёз отнеслись! –
Как вы мне надоели со всей этой вашей архаикой
И с трагическим взглядом на смерть, на порнушку и жизнь!

С этим вечным нытьём, с этим пафосом вечным на лицах
И с готовностью вмиг в мировых потеряться скорбях…
Впрочем, я вас манерой своей – без конца веселиться, -
Вероятно, не меньше ничуть вывожу из себя…

Но когда вас убьёт новостями ворчун-телевизор,
Или Матрица выключит ваш  изрыдавшийся  сайт, -
Я за вас доживу; я за всех вас станцую стриптизы,
Досмеюсь и допью, и бокалы добью об асфальт.

Я за вас додарю комплименты друзьям непременно
И исполню под занавес сцену, которой ждала:
Умирая, себя расплещу, как вино, по Вселенной,
Чтобы в ней хоть на грамм стало больше любви и тепла…

Кубик Рубика, жизнь моя, где же ты вдруг соберёшься?
На каком повороте сойдутся с концами концы?
Не твердите ж вы мне: «Что ты лыбишься, что ты смеёшься?» -
Мне и так тяжело; я ж стараюсь за вас, подлецы!..

…А наутро опять станет стыдно за все эти штучки –
Хоть никто их не помнит… У каждого – собственный мрак.
И бычок, утвердившийся с вечера в пепельной кучке,
Вертикален и прям, как большой восклицательный знак.