От мыслей пухнет голова

От мыслей пухнет голова,
как подходящая опара,
готовы через край слова
ползти от головной из тары.

В блокнот берусь расформовать,
и суну выпечься в духовку
тесто раздумий. И слова
румянятся в коржей рифмовку.

Осталось вынуть из печи,
обмазать – торт – послойно кремом,
присыпать маком калачи
и величать духовность хлебом.

Век – круглый. Будем есть слова
производимые!? Конвейер
под черепом. Будь, голова!
Мысли в сухарики черствеют.

13.12.03 Востров Виктор


        Письма в газету*

    Письмо первое:

Барбара Берг, привет!
Вы знаете, я малость озадачен
статьёй прочитанной, в которой сленг
трепни психолога сквозит с девчачьим –
шарм непосредственности. Женский страх
решительностью «смайликов» подавлен,
то победительницы на одр'ах
любви и славы почивают славно.
Напомнили Вы храбрую Юдифь*
мне хитростью прелестной. И, наверно,
красотка за тирады: «Осчастливь!..» –
ногою попирала Алаферна.
По прежнему и голов'ы не жаль
за деву: за Елену, за Диану –
скрепи сю заповедь веков, скрижаль;
скрепи, перо; награда – Дон Жуану.
Способность раскрутить на диалог
и «принца» без достоинств, как дурнушку,
и бобыля, и (кто б подумать мог?)
прижимистого парня-вековушку,
не говоря о хлопцах с «Ильича» –
есть профессиональность журналиста.
Прикидывать осмелюсь сгоряча
свою кандидатуру: ростом близко
не дотянул до доктора наук,
не защищался, на маршрутках езжу,
перешагнул в летах за узкий круг, –
как видно по всему, иметь надежду
на встречу не намерен, класс не тот
для метящей в супруги претендентки.
И умозаключительный итог:
повремени валиться на коленки.
Шучу! В пылу: «О, Барбара! О, Берг!» –
готов произносить не стихотворно
и запускать высокий фейерверк,
промашки проводя под ручку сторно,
когда с посланием не опоздал
на вечность, на мгновение: недели
нечитанный пылился не журнал, –
газета прозябала. Неужели,
случайна куплена, забытая затем,
напрасно в день субботний всколыхнула
свияшной публикацией*. Смятен, –
безрадостность существованья снула.
«Дай цель!» – натуры сущность голосит.
Отвага робкая: «Сосвахайте невесту», –
смущённо оживает. Одессит
«Всё будет, как захочешь!» к манифесту
спешит дорисовать: «на небесах».
Блажит юродивый: «Бог, помогите!»
Развенчивать публично женский страх
мужайтесь, Барбара, – Вы искуситель
мужских сердец, коварная Юдифь,
Елена, разводящая героев,
Диана, добывающая дичь,
в наперсники Вам Купидон достоин.
Могу ли на приём претендовать,
дрожащий от возможности визита
на Громова о чувствах ворковать.
Расписываюсь с обожаньем, Виктор.

13.12.03 23:45 Востров Виктор

* Еженедельная газета «Публика» (г.Мариуполь), N46 2003, стр.18, рубрика «Хочу замуж!», лекция «Боюсь!!! или развенчание женских страхов :)»

* Джорджоне. Италия. Венецианская школа. Юдифь. До 1504 г. Холст, масло. Эрмитаж.
  Библейская героиня Юдифь проникла в стан врага и, пленив своей красотой ассирийского военочальника Алаферна, отсекла ему голову. Джорджоне не описывает подвиг. Он воплощает идею подвига в образе идеально прекрасной женщины.

* Еженедельная газета «Публика» (г.Мариуполь), N46 2003, стр.22, из статей психолога Александра Свияша, «Будет всё, как ты захочешь!»


    Второе письмо:

Ещё одно письмо не отослал, –
спешу ретиво ж взяться за другое:
открыто воплотить потенциал
энергии в слов поле силовое,
представить направленье, градиент,
закономерность высшего порядка
теченьем пар, – Да! Женихов, невест! –
во счастьи – к ЗАГСу или без оглядки
из оного по разности утечь
мировоззрений, опыта и пыла,
как будто, мендельсонова картечь
заряд без промаха в любовь влепила.
Стрелок, известный древности, Эрот
загружен по уши. С ним всё понятно:
взаимности либидо в любь влечёт,
препроводить и сладко, и приятно
мгновения утех наедине
с желанным, вожделенным наслажденья.
Так пьяницы купаются в вине,
приводят Истину в изнеможенье*.
Так скряга страстно сохнет над добром
из злата, серебра до трепетаний*.
Так ищет звёздны перси астроном
в каталогах мужских порноизданий.
Всё это – разгулявшаяся страсть,
но неизвестен антипод Амура
среди божеств. Обыденностью пасть,
воспринимать явления понуро –
мифический неведомый герой
разит под сердце тяжкою нелюбью:
места – дырой, жилище – конурой,
высказыванья близлежащих – глупью.
Вот полюса: от снежной королевы
к отзывчивой Данае. Выбирай!
В Тебе самой загадка скрыта девы,
в Тебе самой живы и ад, и рай,
на выданье красотка. Барби Берг,
свиданье в полдень у шаров фонтана
отключенного – встретимся в четверг.
Недельняя щетина «хулигана», –
рыжа, – очки и кепи дадут знак
с кем завести ажур речей, беседы.
Язык с рожденья и до смерти наг,
в манерах неотлучной домоседы
к общенью непоседливый подвешен.
Смотри, вниз по проспекту доведёт
до улицы Торговой, где черешен,
навряд ли, купишь в зиму. Анекдот:
ни рынка близко нет и ни базара,
а вывеска вещает «Градиент»
фронтальная: компьютерное сало
в кредит оформит деловой агент.
Не надобно. Спуститься ли к «Морской»,
направо ли пройтись по Итальянской, –
решим на месте. Быть ли Вам женой,
мне Вашим мужем, на вершины в связке
взбираться счастья, неги и любви,
а при невзгоде дуть ли на грузинский
чай во все щёки в ярость. Визави,
сопровожденец, Виктор Украинский.

14.12.03 19:55 Востров Виктор

* «...с глазами кроликов «In vino veritas» кричат». А.Блок «Незнакомка»
* «Я каждый раз, когда хочу сундук мой отпереть, впадаю в жар и трепет... Вот моё блаженство!» А.Пушкин «Скупой рыцарь»


    Третье письмо:

День третий, Барби, третье Вам письмо
благополучно с думой начинаю
о том, что в двух не договорено...
Друг друга в семьях разно величают.
«Барбосик, барбароныш, барбикю» –
в игривых тембрах тёплых интонаций
скользи любовь по светлому лучу
в поток языковых ассоциаций.
У пламени открытого огня
магическое происходит действо:
«Любим! Любима! Ты люби меня!» –
жар лепестков волнует чародейством,
ласкается, целуя рыжиной,
колышимый и напоённый воздух,
флюидами: быть в ауре одной –
блаженство, наслаждение и отдых.
Мечта – реаль: «О! Варвар, барбарис,
Варрава, бранный парень Барбадоса!» –
пожар, пыл раздражения уймись, –
безумна гонь похмелью с кальвадоса.
Набойкой подкаблучника тирань,
не получившая заботы в меру.
Задумываюсь, где проходит грань
во времени разнящихся примеров?
Партнёру дайте быть самим собой
и получите возвращённый говор
судьбы: признанье или «мордобой» –
цена свободы права на другого.
Взаимности поставленных зеркал
явь от свечи уносит в бесконечность
и малый свет, а со спины бархан
упрёка за песчинками, конечно,
бежит по воле ветра и преград
среди неразличимых взгляду будней,
и отношений стиль шероховат,
и повседневность смерти беспробудней.
Всё – видимость, поставленная цель
должна быть за пределом горизонта,
а светоч под рукой в сплошную темь,
как будущность не завтра, а сегодня.
И как бы ни прошёл наш разговор,
и даже если он не состоится,
как не было свиданий до сих пор,
не стоит от самих себя таиться.
Предназначенье выполним сполна,
предуготованное создавать мы сами
должны и будем. Мари пелена
за окнами развешена словами
невнятными движение понять,
происходящих на Земле процессов:
«Ты ждёшь. Я жду. Ты не оставь меня!
О! Вы Мой принц! О! Вы моя принцесса!»
Так пусть же продолжается всегда
игра на гранях волшебства и сказки
божественной природы без стыда,
и длится, длится чудо дивной ласки
открытием в духовный детства мир,
где Бармалей бранится, зонг о скарбе
бренчит бродячий балаган, а мы
в невесту наряжаем леди «Барби».

15-16.12.03 Востров Виктор


    Четвёртое письмо:

Час добрый, Барбара! Привет, Востров!
Четвертый день идёт, как Вы знакомы.
Пусть, в виртуале подноготной слов
не листаны ещё фотоальбомы.
Пусть лето далеко, молчит фонтан –
интрига развивается сюжета.
Что есть письмо? что есть самообман? –
возьмусь порассуждать пером поэта.
Найдётся дальний отклик бытия
на выдуманный мир и отзовётся,
быть может; словно, не предвижу я,
чем писанное действо обернётся.
Чтоб завязался плод нужна пчела,
чтоб вызрел – дождь и почва плодородна,
а песня соловья или щегла
на ветках для дерев малопригодна.
Но мир тем и пригож, что без певцов,
без щёлканья и свиста невозможен,
безудержным многообразием хорош,
до простоты необъясним и сложен.
Коллизия «Поэт и Журналист»,
переплетясь с «Психолог и Философ»,
по строчкам льётся водопадом вниз
реальностью поставленных вопросов:
о Бытие, о «Надо!», о «Хочу!»,
о тонком в толще механизма судеб –
«Каноны клятвами не бормочу,
что свыше предначертано – то будет!»
«Родился – грянет время умереть,
а жить дано в мгновенном промежутке
как пожелаешь, хочешь будет медь
звенеть в карманах или в гулкой дудке
гудеть «Ба-бу» насколько хватит сил,
дыхания, приверженности, страсти», –
психолог, журналист провозгласил.
На что поэт, философ молвил: «Здрасти!
Желание не спросишь у цветка,
у бабочки желания не спросишь.
Слова порхают вроде мотылька
от скромной Маргаритки, к пышной Розе.
Одна несчастна, сохнет. За другой
ухаживает с лейкою садовник,
но срежет он её, цвет дорогой,
и медью кошелёк пустой наполнит.
Медь разойдётся в бурном кутеже.
Он пьян. Она зачахла и усохла.
Выходит, Маргаритка неглиже
не зря от одиночества заглохла?
А был бы дождь, тогда бы ожила.
И пусть садовник с Розою возился...
Желание не спросишь у цветка,
за что он в воду по уши влюбился».
«Речь не том». «Всегда речь не том,
когда ответов нет о сокровенном.
На следующий год цвели потом
лугами Маргаритки и Вербены».
«И Розы». «И Шиповник». Расцвело
на стебельке письмо, благоухает
бутоном в вазе... Празднично, светло.
Как аромат духов, мечты вдыхаем.

16.12.03 21:26 Востров Виктор


    Пятое письмо:

Читаю, Барби, исторический роман,
и с произвольно выбранной страницы
цитирую в письме («Марго», Дюма)
пустяшный диалог о светской львице:

«...в свету сияло, в золоте оправ
блистали на браслетах бриллианты.
– Виконт, Вы восхищаете, сказав,
нежно взяла за кисть, как музыканты
с поклоном удалились. Повела
за руку в будуар легко. Всецело
объятый трепетом, забыл слова –
поцеловать хотела королева.
Из залы тут послышались шаги
шута, горохом мелким по паркету.
Она прильнула и толкнув, «иди!»
велела оду сочинить к рассвету».

«Была опьянена букетом чувств?
Ха-ха! – Пари?! Её преосвященство,
сеньор, играла Вами. Волочусь
давно за «сладким» полом. В совершенстве
манерное жеманство изучил.
Вам мой совет: себя не обольщайте!
К сердцам ко многим подобрал ключи,
но на престоле забывают счастье.
Увлечь, пленить; слугой, рабом страстей
во благо трона мимолётно сделать,
с расчётом покорённого затем
использовать по прихотям умело...» –

прерву прожигу. Где те времена?
когда хотелось восклицать: «О, нравы!»
Увы, на грязном бельеце бледна
улика «Клинтона», на суд державы
выносится свидетельство того,
что, в чувстве практикующая дева,
растоптана. И Биллу до Марго,
как жалкому пажу до королевы.
Развратный век. В распутных голов'ах
секс-страсть воображенье будоражит,
вакханок ублажает дозой Вакх,
возносится шпана до эпатажа, –

прервусь перечислять, тыкнувши СПИД...
Стучится полночь. Снежным сыплет бело.
На сцене «Глобуса» вращается Шекспир:
«Спокойной ночи, Барби, королева».

17.12.03 24:33 Востров Виктор


    Шестое письмо:

Сон дивный во мгновение исчез.
Лежу в плену, с прикрытыми глазами,
ещё не упорхнувших вовсе грез.
Действительность будильника часами
настойчиво подходит, говорит
о надобности скоренько вставать.
А нега борется приятным упоеньем, –
потягиваюсь, – с явью. И кровать
пружинами подхватывает бденье
ворчаний живота, ставит на вид,
что «фруктом» бесполезно прозябать,
пора сыскать бродящую макушку,
и шмякнуться, и «Эврика!» визжать,
к экстазу ловко подведя подружку...
Встаю рывком из прихотей вруна.
Свет возжигаю и спешу умыться.
С зарядкой окончательно блажь сна
развеяна. В мир ритмов появиться
дано, с настырностью в бетон сверла
входящего, за смачным поцелуем...
Скрипит снег, а природа замерла
насупившись, и в обе щёки дует
о зимнем, о суровом, о судьбе,
о встрече подходящей испытаньем
в назначенный декабрьский четверг,
о деве в шубке лисьей на свиданье...
Спешит по кругу расторопный час,
за лентами «подарочная Лесли»
притихшей фрейлиной ждёт, Барби, Вас.
В условленном толкаюсь бойком месте,
высматриваю всех во все глаза:
любая дама может оказаться Вами,
разбежности притихли голоса,
пространство меряю, звуча шагами.
Хруст выдаёт присутствие моё,
томительное, долгое волненье.
Пью терпкой неизвестности вино
и на мгновенье вижу в мизансцене
себя, остолбеневшего, и Вас
с улыбкой узнавания. Навстречу,
стряхнув оцепенение, тотчас
стремлюсь скорей и попадаю в вечность.
«Наташа?!» «Витя, направляюсь в банк.
Как никогда на тротуарах скользко».
«А сколько времени?» – как тот дурак
трусливости из вицинского войска,
интересуюсь. «Семь минут с полудни».
С «Артема» Барбара идёт?.. – впросак
лечу. Без объяснения: «Счастливо», –
роняю шустро пожеланьем благ.
И счастье удаляется красиво...
Настичь кидаюсь, нагоняя будни,
но нет Тебя, куда же Ты ушла?..
«Подарочная Лесли» плачем будит,
что на пуанте вертится юла, –
отчаянье волчков не примечают люди.
И тискает, терзает детвора
живое существо: оно мяучит
и кубарем несётся со двора...
Бал правит часто неизбежный случай!..
(здесь ставить многоточие пора.)

18;20.12.03 Востров Виктор


    Не думайте, что мужчина, даря подарки, что-то от Вас требует взамен – знайте! это так и есть!


    Музы и «писец»

«О, я слепец, не разгадал
Твоей игры, коварный случай.
Иллюзий славной БарбарЫ*,
увидел, встретил в яви, лучше.
Те представлялись лишь в мечте.
За это век казниться буду,
что надо ж было в тени те
поверить пылко, безрассудно.
И Мельпомену* упустить...
То знаком посланным ход свыше.
Эвтерпа*, не прошу винить
за то, что так неловко вышло...
Ведь обещал дождаться, и
в силках не трепетать обмана.
И ты пропала?.. Извини,
Эрато!*» – куклы графомана.

18.12.03 23:43 Востров Виктор

* БарбарА – муза, навещающая в барах
* Мельпомена – муза трагедии
* Эвтерпа – муза, покровительница лирической поэзии
* Эрато – муза любовной, эротической поэзии


Как я устал – Напрасно всё! –
в тенетах женского обмана,
лукавства, хитрости – Враньё! –
трепыхаться постоянно.

Для прихотей по настроенью
игрушкой интересной быть.
Как им не стыдно, – без зазренья, –
брёх, улыбаясь, говорить?

при этом властью наслаждаясь
минутной... Охмурить, увлечь
азарта ради, перламутра
даров; накинутых оплечь

колье, манто и удовольстий,
срываемых с греха дерев...
Божественные на помосте
проходят дивнооких дев*

пленительные вереницы,
смазливы в лапти обувать
«с любовью», шествуют лжи львицы, –
мужчин искусством обольщать

тел. Грация, изяществ стать
не оставляют цели явно...
Устал я... сладко трепетать
в тенетах женского обмана.

19.12.03 Востров Виктор

* Лорансен Мари «Танцовщицы»
    Пять прелестных танцовщиц в прозрачных одеяниях репетируют движения танца.


    Бархатная ночь

Игра по крупному пошла
сдаются карты, люди в тщ'ете..
Добро напротив в маске зла
по кучкам на стола вельвете:
зелёном, игровом сукне, –
червонцы с фишками смешались.
Азарт мерцает в желтизне
глаз ссуженных. Нависла в зале
интрига: упадет король –
«Прощай! Да здравствует правитель!»
а дама, то «с ума уволь»,
«жить посели на Атлантиде!»
Все ставки сделаны. Ва-банк!
Мгновение в подмене карты
и вскроется кому обман,
кому риск войн, кавалергарды, –
убитым быть не наповал,
а поражённым злой удачей...
Затусовал и чётко сдал
интригу. Свечи ровно плачут.

20.12.03 Востров Виктор


    Седьмое письмо:

В неделю сущее сотворено...
Последним будет, очень вероятно,
письмо седьмое, Барбара. Оно
за «скобками*» не отыграет на попятный
возможностей приватно* обсуждать
нюансы, дух взаимоотношений
до искренности, истин рубежа
на грани чувств, эмоций, ощущений.
Вы, как священник, в отпуске большом
греховности проводите причастье,
так перед Вами души – нагишом...
ручонками хватаемся за счастье.
Ведите их, пусть первые шаги,
проделанные, будут неумелы,
но оградив от браней пустельги,
возросших отпускайте за пределы
манежа. Обучившихся ходить,
не сдержите: над Иудеей – Сына!
могли ль предположить служители
толосов и святилищ Элевсина?
Не подлатаешь прошлого проём.
Там будет нам урок, там будет опыт.
Хоть на крестах, распятые втроём,
не станут воскресенью бурно хлопать.
Что было, то, отполыхав, ушло,
за горизонт скатилось, в лес светило.
Вы верите, я повторяюсь, в зло?
в добро? что будущее уже было?
что утром утро снова настаёт?
что побирушка вымогает хлеба?
а завтра обещанием взойдёт
заря, багрящая в огне полнеба?
Не надо говорить: ни «да», ни «нет».
Ведь постоянно: «Виктор, зачем это?» –
всё слышу и простой ищу ответ,
как тишина, молчанье – без эффектов.
И сталкиваясь с небом: «Дядя, дай», –
не нахожу, спасающую мелочь,
на откуп от угрозы Бытия:
забрать в переработку скоро тело.
Чем дальше, тем труднее заменить
первоначальный замысел познаньем,
и остаётся строчки боронить
приятьем – упражненье пониманья.
А чтобы всё до гранула понять,
вернуться надо к мигу сотворенья...
Любовь в любви с любовью объяснять,
исполниться в душе благодареньем...
Ответственность, по правилам игры,
с раздумьями на пятки наступает,
а плевела летят, – из мишуры
рассыпалась картинка показная.
Иконописный проступает лик
мадонны с убаюканным младенцем,
тот умиротворённый к ней приник...
Мелодия наигранная венцем*
возносится к непостижимым – вверх –
высотам и чистотам изначалья.
Успехов в поприщах Вам, Барби Берг!
В неделю крикуна Вы укачали.

21.12.03 Востров Виктор

* часто употребляющиеся в электронной перепиське знаки: «:))» – радуюсь, шучу, «:((» – огорчаюсь, печалюсь и пр.
* (укр.) частным образом
* БЕРГ (Berg) Альбан (Мария Иоганнес) (9 февраля 1885, Вена — 24 декабря 1935, там же), австрийский композитор.