Я взял вас в сеть, скупого мира дни...

Я взял вас в сеть, скупого мира дни,
Кроша сухарь метеоритным ливнем,
Гордясь клыком или же лучше бивнем,
Ловя на кухне шкурки ананаса,
Плода и символа моей родни,
Буржуев злостных и жильцов Парнаса.
И так не по-монашески влюбясь,
Едва ль кичась заученным наречьем,
Глотая горечь беленьких пилюль,
Плету я нескончаемую вязь
Непроходимой сети человечьей,
Ловя в нее то дни, а то часы,
И звонкие кружки, что из металла,
Которому предстало заверять
Весьма весомую надежду сделок
И грусть моих уже больных сиделок,
Не воспринявших мысль мою о том,
Что нет везенья в стае человеков,
И материальным миром подструнясь,
Не бередя в себе поток сознанья,
Я пропускаю летние купанья
И проживаю вскользь свои плоты,
Которые уходят и уходят
На самый краешек того, что мы
Зовём созвездьем сладкого покоя,
Которого нам не узнать, но мы
Его и так узнать бы не желали.
И бог с ним, лучше снова о металле,
Который больше не несёт в себе
Ни сласть владения, ни грусть потери.
И на Востоке сонные тетери
Уже узрели солнечный приход,
Пока у нас ещё почти всё пусто.
Ни торжества, ни змея, ни мангуста,
Ни колдовства по кухням второпях,
Ни расставанья с жесткостью постели,
И телом чуя приближенье сна,
Я сознаю себя во всем виновным,
И в то же время невиновным, так
Уже сложилось, каждый мы пустяк
К себе привяжем и воркуем нежно
О своезначьи и большой вине,
А между тем нет истины в вине.
По крайней мере в том, что неизбежно
Нам поставляет душный магазин.
Нас обманули, из стальных витрин
Украли всё, чем славились напитки,
А нам остались пытки, только пытки
Распространять влечение своё,
Вливать в себя отравленные зёрна
Народных благ и пошлости народной,
И незнакомых мыслей о войне,
Которая считалась неизбежной,
Какой-то окончательно небрежной
И не возникшей где-то всё равно.