Когда я наливаю жизнь мою

* * *
     Когда я наливаю жизнь мою
     В стакан с пузырчатою колыбельной
     Снотворного,
     Бывает, успеваю
     Взлететь и распахнуть
     В горячечную бездну твоего
     Ненасытимого отчаяньем молчанья
     Тугие абрикосовые ставни
     Всенощной понимающей тоски,
     С подбитым глазом фонаря,
     Царапающим кожу стен
     Змениными проекциями веток,
     Вступая в долгий поединок...

     Неистово горит клинок зрачка,
     Взыскуя смысла в тонком переходе --
     Проникновенья света в тень:
     Как полнокровный звук
     Наивно попадается на крюк
     Пугливого чахоточного эха,
     Как зарождается из смеха
     Симфония рыдающей груди,

     Как за спину уходит то,
     Что брезжило неясно впереди...
     Как медлеенно в болезненную глину
     Из пальцев нерестящихся Родена
     Текла по каплям жизнь, а то лавиной
     Неслась, чтоб вечность изваять из тлена?

     Как двое, пред которыми терялись
     Миры, пространства, существа,
     Объятья разомкнув слегка,
     Теряются в окаменелой мгле
     Глухого первобытного туннеля
     Стремящейся к соитию вражды?

     Где, у какой звезды,
     У берегов какой реки
     Найдут скитальцы-двойники
     Ликующее воплощенье
     Великой грезы о зените,
     Где разум расточителен, как сев
     Струящейся реки наитий...
     Наверно, камни той реки
     И есть скитальцев позвонки,
     От вечного истока -- к устью
     Устлавшие незримо дно
     Смиренной наготою грусти.

     Запоминай теперь одно:
     Разорван горький круг распада
     По сей предел земного ада,
     На краешке сознанья-сада
     Мечта
     Вновь жадно обретает
     Всю выпуклую боль сбыванья!

     1990.