Одиссею...

Я зарекался, клятвами грешил,
Со всеми в ногу шёл.
Считал, что воздаю,
Мне имя – справедливость.
Просто жил, как жили все.
Был прав я? Я не знаю.

Я предавал, во имя, просто так.
Я позволял себя лепить и править
Я врал и лжи служил,
И верил, что был прав.
Что ничего мне не дано уже исправить.

Я бредил и во сне свободой.
И в тоске в поту холодном утром просыпался.
Я верил в то, во что во сне мы верим все.
И ошибался, как и все я ошибался

Зачем, скажи, зачем ты выбрала меня,
Судьба проклятая, неверная подруга.
Без веры нет меча, без веры нет огня,
Без смелости нет выхода из замкнутого круга.

И вот в ночи, в плаще,
Осенней пеленой  дождя укутанный, гонимый в спину ветром
Иду дорогой избранных, несчастных и бродяг
Сражаясь с каждым новым километром.

Легенда не рождается сама,
А слухи не рождаются в народе.
Их создаёт лишь тот, кого молва предчувствует,
Когда он на подходе.

И я иду, блуждаю по стране,
Молва опережает.
Я – изгнанник, прикованный служением к судьбе,
Ведомый по дорогам роком странник.

Горит, когда вхожу в него, закат,
Рассвет встречает пеньем птиц и хлебом
Такой судьбе, возможно, был бы рад
Любой, кого назвали человеком.

Когда погаснет первая звезда
Я книгу отложу на развороте
Рисунком вниз.
Мои глаза, мой путь, мои слова и звук моих мелодий
Смешались в чёрных глянцевых значках, стоящих в линию, как на параде.
Пародию придумали не мы,
Её нам дали свыше,
А шуты, лишь исполнители, согласно местной моде.

И корифеи, критики искусств
Подробно изучая чьи-то тексты
Решат, что из моих высоких уст
Сошли на чистый лист писанья вёрсты.

Но был как все я.
Не дано понять, вам, исторгающим от счастья просветленья
Сухие вопли радости,
Тоски и боли тленья,
Тленья,
Тленья.

июль 2002