Разговор с правителем

          поэма
                Владимиру Путину

I

Ну как тебе живется там в Кремле,
Укачивает царская перина?
А не было бы в Питере милей,
Чтоб мысль под купол мира воспарила.

Пустился в трудный путь из точки «А»
Ты в точку «С», рубеж судьбы минуя,
Но только не находятся слова,
Что брежневского крепче поцелуя.

И что-то не находится руки,
Что сталинских сильней рукопожатий.
Ты царствуй, только власть не обреки
На слабость, ведь еще детей рожать ей.

Власть порождает силу и любовь,
И веру власть рождает чуть позднее.
Ты никогда судьбе не прекословь
И в поддавки играть не пробуй с нею…

II

Из тоски «А» ты вышел в точку «С»,
А в точке «В» судьба стоит, зевая,
Хоть ей одной известно, что в конце
Рай в небеса поднимется на сваях.

И этот рай - Сибири русской нефть,
Что бьет фонтаном, золота дороже,
Как будто ничего другого нет,
Что может довести  весь мир до дрожи.

Ведь есть у нас и ядерный кулак,
И «легкие планеты» у России:
Империя осталась как ни как,
Хотя ее порядком разорили.

И есть у нас Якутии алмаз –
Благоволят богатые к алмазам –
Порядка только вечно нет у нас:
Он по просторам родины размазан.

Могли мы быть давно богаче тех,
Кому богатство наше только снится:
Никак не вырвет русских из телег
Воздушная, как песня, колесница.

Россию развращает нефти смак,
Она от нефти льющейся дуреет,
А тот, кто честен – беден, бос и наг,
В пожизненный за хлебом брошен рейд.

Казалось, нефть отвалит море благ –
России быть подобием Кувейта:
Мол, только трубопроводом проляг
И ты, Россия, будешь верить в это.

Но нефть Россию сделала слабей,
Чем должно быть державе непреклонной,
Чей герб вскормил орлов – не голубей –
Парящих над имперскою короной.

Русь эта нефть, в конце концов, зальет
Всемирным историческим потопом
И  превратиться в черный-черный лед,
Что заморозит всех несчастных скопом.

Жаль, русские теряют веры путь –
Наш флаг вот-вот в безверии повиснет.
Любой из нас взойдет когда-нибудь
На эшафот любви к своей отчизне.

Любой из нас готов хоть землю жрать,
Лишь только б Русь стояла и стояла,
Ведь нам опять грозит чужая рать,
Которой континента стало мало!

А ты, в Кремле решая, что  по чем,
Не ведая, что солнце еще цело,
Почувствуй же натруженным плечом
Ответственность за звезды офицера.

Народ к тебе с того благоволит,
Что ты служил России беззаветно
И, боевой всегда имея вид,
Не извергал свой гнев, как лаву Этна.

Из точки «А» пустившись в точку «С»,
Не будь же в точке «В» лжедемократом
С  беспомощной улыбкой на лице –
Прет НАТО с превосходством пятикратным!!!

К оружию Россию призови –
К ней обратись, как бог взывает к чадам:
Врагов своих в их собственной крови
Она утопит с чувством беспощадным!

Иначе ей терять себя саму,
Иначе ей самой себя лишаться,
Известно только богу одному –
Лишилась ли Россия выжить шанса.
   
Пока еще Россию не бомбят,
И в русском храме русская икона.
Да-да, Москва, я знаю, не Багдад –
С недавних пор в Багдаде все спокойно…

Поверь, нас всех отправят в рудники,
Когда Россию новая Антанта
Захватит русской воле вопреки
С гуманитарной миссией, вот так-то.

И ты тогда в Кремле, как Горбачев,
Подпишешь отреченье от России,
А звезды офицерские плечо
Прожгут, что бы враги ни посулили.

Но сердце разорвется, словно честь
России офицера бросит вызов
Всему, что в людях подленькое есть,
Тем на себя огонь священный вызвав!

Допустим, это только страшный сон,
Хоть сны умеют страшные сбываться.
Пускай тебе почаще снится он,
Чтоб вспоминал святых, что в русских святцах.

Пускай тебе мерещится судьба
В трагических и траурных одежах,
Как баба, будет пусть она груба,
Что только знает пару слов надежных.

Ты досмотри мистические сны
И в мире зримых дел материальном
Увидишь, как мы все разобщены,
Привыкшие к чужим смертельным ранам.

Не нефть объединит людей, а страх
Перед необратимым уз распадом,
Чтобы не забывали впопыхах
Упавших со смертельной раной рядом.

III

Из точки «А» пройдешь сто дней подряд:
И в точке «В» случится Ватерлоо,
Где может победить лишь Бонапарт,
Ведь головы другим оторвало.

Чтоб тоска «С» не сделалась святой
Еленой океанского пространства,
Сражайся до победы, а не стой –
Потомками грехи твои простятся.

Отправь на смерть сто тысяч человек,
Ста миллионам дай на свет родиться:
Запомнить все равно не сможешь всех,
Чьи в маски превращает время лица.

Так трудно быть правителем Руси,
Так  трудно быть правителем России.
Нет власти – у народа попроси,
Как тыщу лет правители просили.

Дает народ отборные войска,
Дает народ живую силу духа.
А смотрит на народ свой свысока
Лишь тот, чье сердце к нуждам его глухо.

Всей силы вдруг лишается своей
Правитель, отвернувшись от народа.
И ты венок терновый себе свей,
А то венок предшественника продан.

Пока есть время: собирай полки,
Подняв частей знамена боевые,
Солдат России словом увлеки,
Чтоб ранило сердца оно навылет!

Поверь же в предначертанность судьбы
Не только с неизбежностью фатальной.
И сильные правители слабы,
Когда не дорожат своею тайной.

Всем тайну власти хочется понять
И ночью с генерала Бонапарта
Волос отросших скрытно срезать прядь,
Чтоб тайну разгадать его когда-то.

IV

Из точки «А» тебе шагать, мой друг,
Не в точку «С», в политике мараясь,
А в мир, что не от голода опух,
Любовью называя аморальность.

Всемирный нам грозит переполох,
Как будто насылает небо НАСА.
Окажется любой правитель плох,
Который над собою не поднялся.

Есть важный исторический закон:
Правитель – демократ или диктатор –
Так держит власть козырную, чтоб он
Сто козырей бездарно не растратил.

А это просто сто имперских дней,
Сто кратких дней на все про все – и баста!
Ведь власть все та же женщина и с ней,
Чтоб удержать, приходится ****ься.

Сто дней всего последних сил предел,
Сто дней всего подумать о великом,
Чтоб волос под короной поседел,
Чтоб изойти в тиши вселенским криком.

Сто дней всего отпущено тому,
Кто хочет вновь взойти на трон вершины.
Жаль, остров превращается в тюрьму,
Когда враги в падении повинны.


V

Из точки «А» ты вышел в точку «С»,
Но в точке «В» тебя подстерегала
Не девочка с улыбкой на лице,
А Сальвадором писаная Гала.

Как страшны были, вспомни, ее сны,
Как необычны были превращенья…
Проснись – и страхи будут сметены,
И от петли освободится шея.

Из точки «А» ты в точку «С» идешь,
А в точке «В» со стен стреляют ружья,
Да так, что пробирает сердце дрожь,
Кремлевские как будто стены руша!

Москва – столица на семи холмах –
И оттого так статна и так зрима.
Почувствуй этот царственный размах
Наследницы имперской славы Рима.

Нам вновь пора примерить на Москву
Венец судьбы, что попран был когда-то.
Я связь времен российских не порву.
И ты не рви – есть высшая награда.

Награда эта вовсе не медаль,
Не орден под кремлевским небосводом:
И ты б награду эту мне не дал –
Лишь богом знак России русским отдан.

В России тот герой и патриот,
Кто хочет быть героем, патриотом.
Россия – мы, а не наоборот,
Ведь капитал державы не распродан.

Не золото державы капитал,
А русский дух – ее народа сила:
И ты, и я в себя ее впитал –
Она на крыльях многих возносила.

Большой народ большой-большой страны
Тебе поверит, праведный правитель,
Ведь годы беспредела сочтены –
Надеюсь я, что это ты предвидел.

Проходит время мурых и крутых,
И наступает время строгих правил,
Ведь стал народ, как перед бурей, тих,
А Кремль закат великий окровавил.

Приходит время старых игроков
И расставляет попранные вехи.
Ну а итог безвременья каков?
Герои, вновь явившиеся, ветхи.

Герои где, что бросили в толпу
Свободы клич, помноженный на время?
С ответом я тебя не тороплю,
Раз хочешь ты ответить перед всеми.

Свободы нет – остался сущий миф,
Как желтое тяжелое ярило,
Что, по хребту Россию разломив,
Тем Азию с Европой разделило.

Свобода – пыль с космических сапог
Пришельца из созвездия Закона:
Хотелось, чтобы смыть ее ты смог
Росою, по траве пройдя зеленой.

Пройди по русской трепетной земле,
Зажги зарю божественною искрой,
В меха Руси вина такого влей,
Чтобы взбродило силой богатырской!

VI

Из точки «А» ты вышел в точку «С»,
Но в точке «В» Чечня грозит России:
Ее считали грозной силой все,
Кто нефть чеченской щедрости вкусили.

Лишь ты один – военный человек –
Накрыл повстанцев армию конкретно
И сук продажных этим опроверг,
Ведь ждет царя имперская карета!

В карете тройка резвых лошадей:
Россия, Белоруссия, Украйна.
Карета ждет, и катится над ней,
Как вечность, солнце, нас лучами раня.

Империя – карета. Только так!
И тройка лошадей в карете этой.
История – великий русский тракт,
Веков покрытый тьмою беспросветной.

Я за карету русскую молюсь:
Великая Россия посередке,
С ней Малая Россия – матерь муз
Певуче-звонких и по-женски кротких.

А Белая Россия пристяжной
Бежит, и светит радуга над гривой.
Я кучер той кареты, и за мной
В карете ты с улыбкою счастливой.

Несется тройка. Звон из-под копыт
Разносится, как эха звук, по миру
И музыку в сердцах людей копит –
На музыку я эту реагирую.

И направляю резвых лошадей
Навстречу солнцу, напрягая силы,
На посох твой с надеждой поглядев –
Гнездо на нем орлы России свили.

В руке покрепче посох свой держи:
Орлы Руси находятся в дозоре
Над маревом пшеницы, морем ржи.
Бить посохом придется оземь вскоре.

К России приближаются враги,
То бишь заокеанские партнеры…
Орлам, господь, как в прошлом, помоги
Бить ястребов на взлете шелкоперых!

Орлы тех птиц незваных заклюют,
Лишь перья их посыплются на землю.
Я только за воинственный уют
Объятья милой Родины приемлю.

И десять лет, и тысячу  назад
Империю крушили люди сами,
Рубя ее, как будто старый сад,
Что никого не радует плодами.   

Так Византия пала, Древний Рим,
Османская империя так пала –
Путь гибельный мы тоже повторим,
Когда нам будет опыта их мало.

Нас меньше каждый год на миллион –
Мы просто вымираем потихоньку,
Налог ведь на бездетность отменен.
С китайцами проигрываем гонку…

Китайцы же плодятся день-деньской,
Детишек производят узкоглазых –
Не выдержали гонки мы такой
И потому закрыть не можем лаз их.

Они к нам лезут, черти, как домой,
Захватывая целые деревни
С улыбкою торговою, а смой –
Оскал увидишь хищнический древний.

Китайцы предлагают ширпотреб,
Как будто это золото России,
Что царь коли б увидел, вмиг ослеп –
Его бы так богатства поразили.

Всегда китайцы  всучат барахло,
Но, к счастью, мы не так  уж узкоглазы,
Чтобы не видеть, как нам «повезло»
Менять на бижутерию алмазы.

Хотя Китай великая страна
И велики китайские резервы,
Россия оттого еще сильна,
Что русский Ваня в чем-то еще первый.

Но не к лицу рачительным царям
На чай менять леса и лососину,
А то сметут китайцы нас и впрямь –
Как имярек и я в России сгину.

Сметут саму Россию без следа,
И даже Ной к ней не приладит весла:
Она и так от лютых зим седа,
И так она на треть уже замерзла.

Сибирь замерзла, русская Сибирь!
Опять ее морозит самый рыжий,
Тот, что в саду деревья все срубив,
Не заработал ордена и грыжи.

Имперский сад срубил один злодей,
А может, гений – ты, правитель, знаешь,
Но душу он у каждого задел,
А в наших душах ненависти залежь.

А в наших душах залежь той любви
Достанется правителю России.
Листы календаря лишь не сорви,
Чьи даты б революцией грозили.

Кровавой революцией грозят
Календаря раскрученные даты:
Лист календарный не вернуть назад,
Когда на нем пророки бородаты.

Когда зовут российские вожди
Под красные и белые знамена.
Правитель, между них народ веди,
Тогда вожди умолкнут посрамленно.

Подумай же, правитель, о судьбе,
О судьбах ваших с Родиной единых,
И в тот же миг привидится тебе
Не родина – родная мать в сединах.

Она тебя тихонько позовет,
Она тебя по имени окликнет –
Заботы материнской вечный гнет
Есть книга жизни, да таких и книг нет!

Ни Библия, ни Веды, ни Талмуд
Не объясняют вещей тайны мира.
А сыновья лишь мать свою поймут,
Лишь ту, что родила их и взрастила.

Так продлевает время тайну дня,
Так продлевает время тайну ночи,
Но нету объясненья у меня –
Природа нам давать его не хочет!

И люди власть пытались объяснить
Мистическим священным смыслом неким,
Чтобы найти связующую нить
Меж богом и разумным человеком.

А бога с человеком делит смерть
На две, увы, неравных половины,
От неба отделяя землю, ведь
В земных грехах мы на земле повинны.

Ну а для смерти люди просто скот,
К убою предназначенный на бойне,
И тот, кто смерть с ладоней соскребет,
Не будет себя чувствовать спокойней.

Но мы   с тобой империю должны
Спасти от совершенного развала,
Любовь к России пряча от жены,
Чтоб верная жена не ревновала.

Нам без России тоже не спастись.
Сильна она, но горе даже с нею,
В чьи шестеренки тыщи сточных крыс
Попали, воспрепятствовав движенью

Ты для людей немало сделал благ –
За это тебе люди благодарны,
Но многих ты, во власть придя, напряг,
Что сесть хотят по-крупному на нары.

Пока еще ты русский либерал,
И черная лежит спокойно метка,
Пока ты ничего не отбирал
У тех, что отдают добычу редко.

У тех, что никогда не отдадут
Не им принадлежащее богатство,
Его создал тяжелый рабский труд –
Оно в казне должно бы сберегаться.

Наверное, казенные харчи
Его владельцев манят, как ни странно.
Хоть плачь, хоть смейся – даже хохочи,
Но люди лучше прежнего не станут.

Я знаю, что святые не в Кремле,
Я знаю, что святые на иконах,
Где ангелы вокруг навеселе
Кружат, хотя в летах давно преклонных.

Ведь сильному правителю Руси
Не нужно быть ни ангелом, ни чертом:
Народу только пальцем погрози
Хотя б в году две тысячи четвертом…

И будет все в империи тип-топ:
Мы выстроимся стройными рядами
На площадях страны огромной, чтоб
От радости все женщины рыдали.

Пусть разлетятся царские гонцы
По уголкам российского пространства,
Чтоб объявить: «Россия, не грусти!
Великие грехи тебе простятся ».

Своих царей Россия обретет:
Мы верим в них – мы их не выбираем.
Империю воздвигнет снова тот,
Кто хочет, чтоб Россия стала раем!

Россия первозданно велика,
Но все ж ее мы выстроили сами:
Что корабли, над нею облака
С наполненными ветром парусами.

Бескрайняя империя-страна,
Простор которой просто безграничен!..
Россия удивительно сильна,
Хотя и ослабела малость нынче.

Россию поразила слепота,
Но до конца Россия не ослепла,
Ведь птица Феникс – это птица та,
Что вечно возрождается из пепла.

Хоть стали слепы громкие творцы,
Хоть стали слепы знатные вельможи.
От страшных бед народ свой увести
Народом своим избранный лишь может.

А этих бед в достатке на земле
У изгнанного ангелова братца…
Нет ямщика – он в поле околел,
А в тройке три разбойника резвятся.

Разбойники куражатся и пьют,
И грабят Русь по городам и весям –
Их черт, наверно, вызволил из пут,
В аду за прегрешения повесив.

Что делать с ними знаешь только ты,
Земли хозяин русской справедливый,
Поборник той державной красоты,
Что радугой взошла над нашей нивой.

Разбойников примерно наказать
Пора давно, рачительный хозяин,
Ведь ты капризной славы просто зять,
Но сын Победы – этим лучезарен!

На каторгу в Сибирь воров отправь,
И пусть они там сгинут все навеки,
А коль сбегут – не переплыть им вплавь
Раздольные Сибири светлой реки.

Пусть рубят лес и вор, и казнокрад…
Но свято место пусто не бывает:
Мздоимство увеличится в сто крат –
Я утверждаю это без бравад.

Дракон «маржи» имеет сто голов,
А «дельта» у него – как дельта Волги,
Он на «откат» большой всегда готов –
Его-то колебания недолги.

С драконом бой ведут богатыри
Из МВД и Генпрокуратуры,
Да ФСБ: всего-то раз, два, три –
Не тридцать три, но злы они да хмуры.

Когда дракону срубят пять голов,
Пятнадцать вырастают вдруг на месте:
Какую казнь дракону ни готовь,
Но головы опять, как братья, вместе.

И свистом птиц зовут из МВФ,
Заморских птиц с хрустящими крылами,
Чтоб Русь клевать, что плачет, овдовев,
Не над собою плачет, а над нами.

Сил не хватает у богатырей –
Дракон из пасти злато извергает!
Правитель, ты убей его скорей,
Ты посмотри: законченнейший гад ведь.

России никогда не разжиреть
С драконом, что к богатствам тянет лапы,
Чью голову пора надеть на жердь,
Хотя дракон, признаюсь я, не слабый…

VII

Из точки «А» ты вышел в точку «С»,
А в точке «В» Россия на пределе,
Ведь выдохлись давно атланты все,
Что даже в белом камне поседели!

Но держат небо – как им не держать:
Коль рухнет небо – погребет Россию,
И черная сойдет на землю рать,
Прожорливую пасть свою разинув.

Враги порою как осиный рой,
Порой – как мухи, спящие на сале.
И первой мировою, и второй
Они Россию-матушку кромсали!

Враги России есть ее друзья:
Коль мы сильны, якшаемся с друзьями,
А ослабеем - друг придет, разя
Как лютый враг, – мы пожалеем сами.

С друзьями пьем всегда на брудершафт,
«Восьмеркою» встречаясь постоянно.
Но у друзей нервишки-то шалят,
Что прибывают из-за океана.

То наша сталь Америке не впрок,
То тухлые подсунут ножки Буша,
То глупость снова дядя Сэм изрек,
На изумленный мир ее обруша.

Придумали какую-то «ось зла»
В Америке бедовые ребята,
Как будто их горячка проняла.
Ну а сама Америка и рада…

Да, в Штатах нынче форменный бардак,
И Штаты в этом сами виноваты.
Наверно, ум Америки обмяк –
Пора героям в белые палаты.

И доллар, словно сорванный листок,
Скукожился в падении свободном:
Раз  век его могущества истек,
То мы теперь свои с ним счеты сводим!

В кубышках тайных доллар мы храним
И этим восторгаемся до дрожи,
А тучи все сгущаются над ним:
Дешевле – доллар, золото – дороже.

Правитель мой, нас манят чудеса!
Так сделай же России День чудесным,
Чтоб лошадям их гривы расчесал
Бродяга-ветер, склонный к русским песням.

Тех лошадей мы в тройки запряжем
И по раздолью русскому промчимся,
Пугая диких уточек ружьем,
Кукушкины выспрашивая числа.

Пусть накукует долгие лета
Бедовая кукушечка народу.
И годы осчастливят нас, летя
По временам сквозь русскую природу.

Покроет зимний снег, как полотно,
Бескрайние российские просторы.
Дороги с дураками заодно,
Избавиться не можем от которых…

Весна рассыплет белые цветы
Что станут сплошь коврами луговыми.
Правитель, у березки сок сцеди,
Дав девичье березке этой имя.

А лето буйством красок промелькнет,
Сияя в небе солнышком России,
Что, может быть, густой напомнит мед,
Который пчелы майские растили.

В ладони это солнце зачерпни,
Что так на мед пленительно похоже.
Ты вспомни удивительные дни,
Когда захочешь лето вспомнить позже…

Лишь осенью остынут в тишине
Поля, леса и медленные реки.
Спокойствие нас радует вдвойне,
Когда оно приходит не навеки.

Прохладой манят осенью поля,
Где сны и пробуждения прохладны,
И солнце не слепит уже, паля
С вечерним светом гаснущей лампады.

И хочется совсем не по грибы –
На кабана невиданна охота!
У мужиков их радости грубы:
Всегда стрелять им хочется в кого-то.

VIII

Но я отвлек тебя от важных дел.
Была б, наверно, мать-природа рада,
Чтоб русский царь с любовью поглядел
На купола сурового заката.

Глянь на закат и годы посчитай
Во власти, что отмеряны кукушкой,
И русский хлебосольный каравай
С великой царской милостью откушай.

Здесь выбора свободу обрети:
Добро и зло, законность и бесправье.
Иного у России нет пути –
Да был иной ли путь когда-то разве?

Всегда в России правили цари,
А в заговор вступали декабристы.
Всю на себя ответственность бери
И обойдешь тогда ты самых быстрых.

А их, поверь мне, сможешь обойти,
Когда ты станешь жестким и конкретным.
Кремль – это не для избранных бутик:
Возьми и убеди безумных в этом!

Все в нашей жизни лишь предрешено,
У каждого есть станция прибытья.
Порой так грустно мне и так смешно,
Что не могу от этого не выть я.

Нездешней силы выявлен узор
Моей судьбы, твоей судьбы, правитель,
Как будто бог ладони мне простер,
Которые о звездный полог вытер.

Тот звезды нацарапали узор
На бога человеческих ладонях.
Стал взор нечеловечески остер,
Зажгя огонь в глазах моих бездонных.

Свою увидел станцию в конце
Расписанную дерзко Рафаэлем.
Я радовался этому, коль сел
На поезд, на каком все мы стареем.

И ты на этом поезде – в «СВ».
Конечная твоя у Мавзолея,
Где часовой полночный, осовев,
Бдит на посту, мечту о сне лелея.

А поезд мчит стремительной стрелой…
Не бог я и судьбою не торгую.
Ты русский царь, а добрый или злой –
Избрать не можешь Родину другую.

Свою судьбу попробуй все ж исправь
Чуть-чуть ее пунктир подкорректируй,
Чтоб отличать от снов реальных явь,
Какой ни оказалась явь бы сирой.

Учись чинуш по рвенью различать,
Нацеленных приблизь на результаты,
А если на чиновнике печать
Поставить негде – суетишься зря ты.

Чиновников держи своих в узде
И прививай вельможам кодекс чести –
Пусть соблюдают кодекс твой везде,
Где только соберутся они вместе.

Так делал император Бонапарт,
И ты, правитель русский, так же делай.
Орлами мысли в небо воспарят
Без страха – белой чайки оробелой.

На Бонапарта внешне ты похож,
Да, сходство есть с великим Бонапартом.
Уж он-то знал что правда и что ложь –
Он говорил на языке понятном…

Ведя на бой гвардейские полки,
Смиряя гордый норов олигархов,
Мечтал он – и мечты его легки,
Приказывал, на прусский лад не гаркнув.

Гражданский кодекс ввел Наполеон,
Дал землю для благих трудов крестьянам –
Он даже в этом не был приземлен,
Сжигаем жаром битвы постоянным.

Француз-диктатор сделал много зла,
Но все же подвиг ратный безграничен,
И Слава все равно свое взяла:
Француза гроб в Париж навеки ввинчен!

IX

Из  очки «А» ты вышел в точку «С»
А в точке «В» нахлынут наводненья,
Землетрясенья грозные в конце –
Нельзя идти, поддержки не имея.

Нет, дело не в парнях из МЧС,
Что резво прилетят на вертолетах:
Огонь в душе народа не исчез,
Вот потому все ждет народ кого-то.

Он ждет мессию, русского царя,
Который бы над «i» расставил точки:
Врагов в стране  с державностью миря,
Врагов из вне разбил поодиночке.

Правитель мой, доколь народу ждать
Великому, смиренному, святому?
Не избегая календарных дат,
Не продлевай народную истому.

Нужна России чтоб спастись от бед,
Увы, не от чумного террориста,
Себя в толпе взрывающего – нет:
Династия нужна ей лет на триста.

Династия Романовской под стать,
Которая была б непреходящей,
Чтоб на земле царила тишь да гладь,
А траур был бы раз в сто лет – не чаще.

Такая нам империя нужна,
Которая, как глыба, нерушима –
Пусть принесет богатство нам она,
Как Рим принес богатство людям Рима.

И Византия славу обрела,
От бога приняв крест под куполами,
Когда крестила воинов тела,
Чтоб души покрестились в небе сами.

Земная власть всегда предрешена
Божественной – и связь их очевидна,
Иначе власть правителя смешна,
Как без быка испанская коррида.

Иначе власть правителя пуста,
Когда она до дна материальна,
Когда, затмив священные места,
Зияет площадь Красная, как рана.

Вот почему так важно, чтобы власть
Цари от бога людям подавали:
Она не мышка серая, чтоб шасть –
И скрыться где-то в темненьком подвале.

Нет, власть не мышка серая, что сыр
В часы ворует пиршества людского.
Правитель мой, неужто ты так сир,
Что с воровскою властью этой скован?

Во власти, как на зоне с «общака»,
Бюджет страны министры воровали,
Да так, чтобы украсть наверняка,
Но им хватало денег тех едва ли.

Но за «общак» отшибли бы башку
И опустили враз волков позорных.
Госворы не кричат ку-ка-ре-ку
В элитных петушатниках на зонах.

Где ждут воров, правитель, очень ждут –
Столыпинский вагончик наготове,
Ведь круг судьбы затянут,  словно жгут,
А слезы их кровавей ихней крови.

Так что, правитель, действуй, не робей,
Не надо в своих помыслах таиться:
Не голубятня сизых голубей –
Ждет воронов российская темница.

Все воры шли во власть, чтобы украсть
И растащить Рассею по кусочкам –
И большую уперли-таки часть,
К страны кускам  направленные сочным.

В промышленности целых отраслей
Давно уж нет, как не было, в помине.
Налей себе, правитель мой, налей
Да помяни советские святыни.

Заводы, где трудился наш народ,
Где отстоял Союз Советский в бойне,
Где жизнь пошла с конвейера вразброд –
И оттого живется беспокойней.

Мужицкий ум от лености размяк.
Россия мрет – крестов могильных лес тут.
Державный неприкаянный дурак
Затеял эту русскую фиесту.

Пусть не собрать осколки той страны,
Что не подвластна времени руинам,
Как будто дни России сочтены…
Но все ж, правитель, веру подари нам.

Найди ее под куполом Кремля
Иль посети церковную обитель,
Что, бога на иконы поселя,
Дверь отворит, чтоб ты его увидел.

Ведь бог в церквях обрел свое лицо,
Где можно ему истово молиться,
И ничего не надо больше – все
И так увидит бог на наших лицах.

Россия – благородная страна,
Что никакой народ не истребила,
Она была святым своим верна,
И в этом-то сокрылась ее сила.

Стонала Русь под вражеской пятой,
Под сотни лет ее терзавшим игом.
Затея у врагов была пустой,
Плясавших в азиатском танце диком.

Своих врагов Россия разобьет:
Одни, как тучи в небе, испарятся,
Других держава выбросит за борт,
Держа рукой железною за яйца.

Враги, враги, откуда столько их,
Россию окружающих так плотно?
Моей рукой, как главы вещих книг,
Батальные рисуются полотна.

Я вижу реки в яростном огне:
Огонь и пар клубятся вперемешку,
В грядущих чудесах являя мне
Земную человеческую спешку.

Разрушатся вершины снежных гор
И погребут смятенные народы…
Конец людской истории так скор,
Что грустно мне, правитель благородный.

Придется миру столько испытать,
Что рушит мозг видение мне это,
И мысль я поворачиваю вспять,
Не находя для сущего ответа!

А звезды в небе потеряют цвет,
Сухим песком осыпавшись на землю.
Я бога не просил об этом, нет!
Хотя судьбу, как должное, приемлю.

Но со своей судьбою ты борись,
Год судьбоносный множа на четыре:
Твоя судьба, правитель, это рысь,
С которой бился лермонтовский Мцыри!

Меж двух тысячелетий ты возник,
Горою встал, Эльбрусом осиянным,
Чье имя – эхо горное, не крик,
Что любо повторять всем россиянам.

Истории державно зрелый муж,
Меж двух веков, меж двух тысячелетий
Теченье русской жизни не разрушь,
Иначе ты правитель наш последний…

Я не хочу кликушествовать здесь,
Где за Отчизну миллионы пали,
Но горстку этих слов, правитель, взвесь,
Что лишнею окажется едва ли.

В них много смысла, если нет в них лжи.
Слова поэта никогда не лживы!
На нашу землю ляг и полежи,
Чтоб сок впитать от хлебной русской нивы.

Своей рукой крестов святых коснись
На древних героических могилах.
Смотри лишь ввысь – смотреть не надо вниз,
Когда о людях думаешь ты милых.

Когда к себе на помощь позовешь
Весь род, ушедший в память, словно в вечность,
Подбрось на счастье в небо медный грош,
Где с богом я, как ты, когда-то встречусь.

Богатыри из пламенных былин
Тебя зовут на поле Куликово.
Чтоб свергнуть иго, путь у нас один:
Поднять, как меч, божественное слово.



X

Иди же в точку «С» из точки «А»,
И точку «В» пройдешь спокойно мимо:
С тобой судьба – она всегда права,
И потому она непобедима.

Суров наш край, правитель мой, суров!
От этого судьба его сурова.
Над всей тайгой медвежий слышен рев,
Похожий на божественное слово.

Твоя судьба с Россией точно так
Повязана суровыми делами.
Так торь свой путь, хотя ты и не маг,
Но солнце поднимай свое над нами.

Пускай лучами душу нам пронзит
И сердце наше мерзлое согреет,
Как вовремя вовнутрь залитый спирт,
Что хочется всегда принять скорее.

Вот наступил великий страшный век:
Россия-мать болеет временами,
Чем ввергла в скорбь сынов и дочек всех,
Ведь хворь, увы, случилась эта с нами.

Вот отовсюду русские бегут –
Им русская лишь армия защита.
И в Белом доме слышно: «Very good!»
А в нашем Белом доме шито-крыто.

Уже людей погнал Туркменбаши
Из дома только лишь за принадлежность
К России – так детей ее больших
Нужды бросает львам он, в злате нежась.

Что делать им, верховный, подскажи,
Оставшимся с единственной котомкой?!
Трещат по швам святые рубежи,
И Русь горит от оплеухи громкой.

Вот в этом заключается распад
Живого государства организма.
Нет высшей силы – бог давно распят,
А желтый дьявол новым богом признан.

Наполненные тьмою времена
Над Русью нависают, словно тучи,
Хотя порой она озарена
Небесною зарей быстротекучей.

Природным времена те не равны,
А люди, что равняют их, - не правы:
Не нужно ждать пришествия весны,
Когда от стужи мерзнет полдержавы.

Что толку ждать рождественский снежок,
Когда бушуют яростно пожары,
Как будто хан столицу снова сжег,
И огненные стрелы Кремль пожрали.

Что толку осень алую встречать,
Когда заря вечерняя кровава,
Ведь с ада бог сорвал свою печать –
И демонов на Русь несется лава.

Что толку лето сладко воспевать,
Когда вокруг похлеще, чем под Курском:
Судьба Россию тащит прямо в ад,
Подбитый танк пылает в каждом русском!

Пусть меч, правитель, зазвенит чуть-чуть –
Достань его из ножен, словно Невский,
И псы в железных латах вспомнят Чудь,
И этот аргумент, поверь мне, веский.

Чтоб русской славы сила, будто мышь,
В бутылки не застряла горле узком,
Пусть каждый вновь родившийся малыш
Впервые мать зовет свою на русском.

Так должно быть, правитель дорогой,
Ведь в этом соль распаханной землицы,
Горевшей так под Курскою дугой,
Что ангел не сумел там приземлиться.

Нет, я отнюдь не националист –
Я гражданин народа векового.
И потому душой всегда я чист,
И потому священно мое слово.

С тобой наш бесконечен разговор,
Но нам пора, прости, остановиться,
Хоть говорить мы будем с этих пор
Как с вольной птицей вольная лишь птица.

У вольных птиц полет всегда высок,
У них в груди хронометр сердца бьется,
Когда в крыле пульсирует висок,
Как будто дух мятежный богоборца.

Их по полету видно, вольных птиц.
И ты, правитель, также эта птица:
Лицом в полете к солнцу обратись,
И ничего с тобою не случится.

А это солнце русское, мой друг,
Оно восходит в небе для России,
Ведь Старый свет от старости протух,
А Новый, как орешек, раскусили.

На русском солнце пятна тоже есть.
Да-да, на русском солнце тоже пятна.
Но тем, кто не утратил ум и честь,
На самом деле все давно понятно.

Тем, кто свои погоны не марал,
Прикрыв глаза кровавой поволокой,
Вновь душу-песню выкует Урал,
Чтоб стала она светлою и легкой.

Им Севастополь душу охладит
Российским флагом, вспыхнувшим над мачтой,
И крейсер, как стальной огромный кит,
Застынет над поверхностью прозрачной.

А ног ступни волна вслед за волной
Омоет в море трех друзей заклятых,
И град Петра появится в одной,
Как богатырь в своих гранитных латах.

Германо-русско-шведской «дружбы» там
Немало мест, чьи кости безымянны,
Доставшиеся радостным чертям,
Раздувшим войн кровавые обманы.

Течет Невы холодная вода,
Чтоб льдиной стать, на льдинки расколоться,
Все дальше мир от бога уводя,
Что караван в пустыне от колодца.

Царь Петр не зря одел Неву в гранит,
Не зря смирил ее холодный норов:
Он на коне, он с богом говорит,
Русь на дыбы, как будто лошадь, вздернув.

Ты, будучи наследником Петра,
Нам объяви, правитель, громогласно,
Что вздыбить Русь опять уже пора,
В огонь подлив живительное масло.

Вся в этом суть реформы состоит:
Мы над костями пляшем инквизиций!
Лишь тот, кого сжигаем, только сыт,
И с ним всегда приходится возиться.

А граждане живут своим трудом,
Одним трудом, правитель мой, не боле.
Быть может мы с тобою обретем
Плодами переполненное поле.

Мы обретем с тобой почти что рай,
Ведь ты отец российского народа.
Живи сто лет, живи – не умирай,
И голову держи как идол, гордо.

Не мучь себя наследством горьких дум,
Встав у черты, что делит «за» и «против»,
Ты ведь не тот, что был всегда угрюм,
Державу в Беловежской пуще пропив.

Тот пьяница, державный пустобрех,
Российский балалаечник известный
Со скипетром был так смешон и плох,
Что лучше б он кабацким был повесой.

Ужасен путь величья в никуда
За призрачной смертельною свободой,
Когда лишь только красная звезда
Была  звездой России путеводной.

Чтоб опускать российский флаг Кремля
Нам не пришлось, правитель осторожный,
Врагов о милосердии моля,
Меч ядерный не стоит прятать в ножны.

Иначе вдруг опуститься туман
Последствий страшных атомного взрыва…
И будет счастлив только тот, кто пьян,
Смотря на мир сквозь дно стакана криво.

А люди ничего и не поймут,
Осыпавшись, как листья, с веток жизни.
Лишь тот увидит свет, кто будет мудр –
Так что, правитель, светом власти брызни.

Мы как народ по-своему мудры:
Венец предвидим власти осиянной,
Не замечая только до поры
Той власти, что небесной манит манной.

Мы как народ не очень-то слабы,
Нас расслабляет просто неготовность
К невероятным вывертам судьбы,
Но водка поднимает русский тонус.

Слаба ль большая русская земля?
Нет – просто Русь якшается не с теми,
Ведь сила в каждом зубчике Кремля,
Отбросившем на мир святые тени!

И ты, правитель, должен быть силен –
Лишь сильные всегда достойны трона,
Чтоб дядя Сэм, как будто в лавке слон,
В Европе не топтался беспардонно.

Мы каждый каплю силы, словно кровь,
Дадим тебе, чтоб вызрела победа –
Ты наше наступленье подготовь.
Но я боюсь, чтоб кто-то нас не предал.

А этот кто-то руку тебе жмет,
Эффектно не сходя с телеэкрана,
И у него купеческий живот,
Хоть отрастил его себе он рано.

Ему большая ссылка предстоит,
Хоть не Столыпин он и  не Сперанский,
Да, к сожаленью, и не одессит,
Чтоб с юмором делить свой кров по-братски.

Из точки «А» ты вышел в точку «С»,
А в точке «В» к твоим, к твоим приказам
Относится с ухмылкой на лице
Тот, кто исполнить сразу их обязан!

Остановись, правитель, оглянись –
Увидишь тех, что шепчутся украдкой.
Они, как воры, вечно смотрят вниз
С какой-то неразгаданной загадкой.

Тебе загадку их не разгадать
Коль ты открытым будешь демократом,
Ведь множество людей, событий, дат
Не шли в веках торжественным парадом.

Они по тайным тропам к сундукам
С богатством подбираются упорно,
А значит, подбираются и к нам –
А мы твоя реальная опора.

На нас в делах, правитель, обопрись –
И мы – народ – останемся с тобою,
Отдав тебе, как будто высший приз,
Всю власть под пятипалою звездою.

Иного у России нет пути
К достатку и заоблачным вершинам.
Уверенность в победе обрети
И стать с тобою рядом разреши нам.

Мы вырвались в космический простор,
Ведь мы народ страны непобедимой!
К тебе  свои ладони бог простер –
Перед вечерей тайною их вымой.

Ты с богом о России говори,
Что будет с ней – спроси ты лишь у бога.
Мы пашем от зари и до зари,
Так что же достается нам немного? 

Пусть бог тебе откроется не вдруг,
Над судьбами всемирными корпящий,
Тогда Россия прямо в солнца круг
Метнет сизифов камень свой из пращи.

Россия ведь у бога не раба –
Она его любимая сестрица,
Что пляшет, буйны головы рубя,
Не может все никак остановиться.

Держи ее родимую в узде,
На то, правитель мой, ты и поставлен,
Чтоб русский мишка лапой не задел
Ни Рим святой, ни хладнокровный Талин.

Смотри, чтоб русский мишка не гонял
Швейцарцев по альпийским их сусекам:
Земной раек и так довольно мал
У тех, что все в раю имею некоем.

Еще с тобою мы поговорим,
Мой старший  друг, правитель православный,
Великий европейский пилигрим,
Играющий легко с бессмертной славой.

Ты много разъезжаешь по стране
И в образе идешь к народу светлом.
Я не советник твой, но все же мне
Позволено помочь тебе советом.

Ведь нас в один с тобой поставят ряд
Потомки беспристрастные, как боги.
Великих на Руси боготворят,
Когда дела у русской славы плохи.

Нас вознесут на памятный гранит,
Из бронзы или мрамора ваяя.
Сам памятник с живыми говорит,
Когда душа в нем теплится живая.

Один тебе совет, правитель, дам:
Правь не спеша, негласно богу внемля,
Но лишь в России грянет Нотр-Дамм,
Отдай себя России, словно семя.

Оно весною щедрою взойдет,
Заколосится радужной пшеницей.
И снова у России будет взлет,
И брачная фата ей будет сниться.

Ведь бог свою любимую сестру
Отдаст за господина дорогого.
Я тьму веков с надгробия сотру,
Чтоб оживить божественное слово.

Так мать-Россия снова оживет,
В себя вобрав божественное слово,
И плодом вновь наполнится живот
У матери народа золотого.

XI

Итак, прощай, правитель мой, прощай!
Конечен путь, хоть мысль и беспредельна.
Смешно давать священникам на чай:
Россия церковь, а не богадельня.

Не подавай священникам – они
Не святы, нет, и даже не святоши…
Россия – церковь, прочее гони,
Ведь бог и царь почти одно и то же!

И мне в конце хотелось бы познать
Имперские истории законы,
Где чернь свергает вычурную знать,
А пешие выходят против конных.

Где никогда богатый ростовщик
Не управлял восставшими рабами,
Где звездный путь из хаоса возник,
Когда Европу гунны вырубали!

Мы встретимся с тобой, правитель, там,
Где тишина излюбленного леса,
Где предается белочка мечтам,
Грызя орешки, будто бы принцесса.

А пух ее на веточках висит,
Как паутина, сотканная лесом,
И комариных множество сюит
Мешают ночью думать о чудесном.

Там звезды, как веснушки на лице,
Рассыпанные северным сияньем,
И мир земной так первозданно цел,
Что мы названья многому не знаем!

Мы встретимся с тобой, правитель, там,
Где сок течет с березок в белой роще,
И по таким пройдемся мы местам,
Что станет жизнь любить намного проще.

Жаль наша встреча будет коротка,
Пожмем друг другу руки, расставаясь.
Пусть жест руки запомнят облака,
И повторит печально белый аист.

Он так взмахнет крылом на склоне дня,
Что будет взмах крыла его печален.
Правитель мой, не забывай меня –
Друзей всегда, как утро, мы встречаем.

Ты утро не забудешь никогда,
Ты утро не забудешь встречи нашей,
Чтоб жизнь и через долгие года
Осталась переполненною чашей.

Почувствуй же мой дружеский укор
И дружескую крепкую поддержку.
Добро и зло у трона с давних пор
Находятся, сливаясь, вперемешку.

Добро и зло в борьбе не отделяй,
А действуй по наитию, что свыше,
Лишь оглянись, когда услышишь лай
Голодных псов, похожих на воришек.

Они добычу ищут, эти псы:
Алмазы, нефть, металлы, а не мясо.
От них народ разгневанный спаси,
Чтоб он, как в прошлом, весело смеялся.

Не нужно псов, измазанных в крови,
Кормить России недрами земными:
Порвут тебя они, но ты их рви
Чуть раньше, чем разорван будешь ими!

XII

Когда ж судьба на круг меня вернет
К Святой Руси в днепровской дивной пойме,
У киевских распахнутых ворот
Гусляр споет, когда вскричу я: «Спой мне!»
 
И там замкнет империя свой круг,
Империи священный круг замкнется;
Слепой увидит свет, а тот, кто глух,
Услышит капли стук о дно колодца.

Новейшая империя взойдет,
Как солнце заревое над Россией,
Немой восславит родину, а тот,
Кто слаб, воспрянув, даст немного сил ей.

Империя издаст законов свод,
На Библию похожий, как ни странно,
И мертвый без обмана оживет,
Несчастный станет счастлив без обмана.

И будет восстановленный престол
Тебе, правитель доблестный, обязан,
Раз ты на землю древнюю пришел
Дать жизнь столицам и военным базам.

А имя пусть звенит в веках твое,
Как лед ручья в горах над Алазанью.
Народ венок, венец тебе совьет
Лавровый ли, терновый ли, не знаю…

Не знаю я - души твоей углы
Покрыты златом или позолотой.
Ты, главное, себе ни в чем не лги,
Не покладая рук своих, работай.

Работа принесет свои плоды,
На яблоки похожие из рая,
Ты только по пути не упади,
От солнца славы собственной сгорая.

От славы так легко, легко пропасть:
Миг – и в монету солнце славы сжалось,
Ведь разумом в России правит страсть,
А чувствами – разгневанная жалость.

Поэтому иди своим путем
Из точки «А» вперед бесповоротно,
И в точку «С» с тобою мы придем,
Где Киев распахнет свои ворота.

Так тысячу России славных лет
Замкнутся в круг под радужным сияньем,
И бог, что в Киев-городе воспет,
Вдруг станет зрим тобой и осязаем.

Там станешь ты Владимиром святым!
Распахивая душу, словно ворот,
Ты Русь покрестишь именем своим:
Крест – это меч, что к низу перевернут.

Повторно крест нательный освяти –
На нем был бог за нас за всех изранен –
Вручила мать его тебе, ведь ты
Летал к могиле бога – не в Израиль.

Ты десять лет крестом уже храним,
Что мать надеть на шею попросила…
Мать умерла. Лети в Иерусалим –
Проверь, в кресте ль божественная сила.

Крест на могилу к богу положи,
Хотя у бога нет могилы, нету!
Крест иссушит моря кровавой лжи,
Низвергнет Марса красную планету.

А после голос матери во сне
Тебе предскажет будущего даты,
Как тот, что нашептал поэму мне –
Мы будущим, правитель мой, богаты.

Крест никогда нательный не снимай,
Иначе обретешь свою потерю.
Ты веришь в бога, как влюбленный в май,
А я в снега России только верю.

Мы этим отличаемся с тобой:
Бог для меня – небесный проповедник,
Всю Русь благословляющий на бой,
Живущую в местечках заповедных.

Твой бог – России выстраданный путь,
Не бой, а ежедневная забота.
Но не грешно с друзьями отдохнуть
И выпить по сто граммов за кого-то.

Иди вперед, правитель мой, иди!
Правь как мудрец, как правил сам Тиберий:
Врагов не пригревая на груди,
Пригрей лишь тех, кому  бы ты поверил.

Но помни, что кинжал вернейший Брут
Над Цезарем занес без сожаленья…
И Кеннеди позднее уберут
Его друзья, от крови тяжелея.

Взорвался в небесах Зия-уль-Хак,
Парад сгубил диктатора Саддата.
А русский царь, убитый впопыхах,
Друзьями злополучными когда-то?!

Иди вперед с оглядкой на друзей –
Правителя друзья непостоянны!
Лишь богу душу царскую излей,
Не доверяй друзьям ее изъяны.

Ты только, мой правитель, не споткнись
Вдруг в точке «В» меж двух известных точек,
Где под ногами столько разных крыс,
Что землю жрут!.. Россия кровоточит.

Ты, словно летописец, одинок.
Иди к вершине жизни без оглядки,
Ведь за тобою слышен топот ног…
Дни русского правителя несладки.
14.12.2003 г.