5. 12. 2003

Повторяя раз за разом одни и те же слова с не меньшим жаром, удивлением или мольбой, слыша,
словно в странном сне, то же, что слышал час, день, год назад от тех же самых людей, в тех же самых
обстоятельствах, словно блуждая в огромном лабиринте, каждый раз выхожу на до боли знакомые площади,
попадая в тупик вижу знак, черченный своею же рукою во времена уже забытые - может и не во второй, и не в
третий раз я здесь - память хранит лишь смутные тени от факелов на стенах да узоры, время от времени
выложенные мозаикой на полу, потолке, стенах.
И от бессилия бормоча проклятия составляешь планы, схемы, учишь повороты, метишь тупики, пока
жадные до тепла духи лабиринта не пошлют столь приятное сердцу забытье, когда уже нет разницы, чьей рукой
выложена мозаика и, забыв, что помимо лабиринта есть ещё что-то, бродишь в своё удовольствие, грозя
встречающимся тупикам и радуясь широким, мощеным аллеям с масляными лампами вместо чадящих факелов.
Обзаводишься женой, друзьями, появляются дети, соседи - дав жизнь новому миру, ты
успокаиваешься, считая, что цель достигнута и, закрыв глаза в последний раз, ты увидишь перед собой
маленькую, ничем не примечательную дверь - если не считать, конечно того, что она одна - на весь лабиринт.
Потянув за ручку ты шагнёшь за порог в ослепительный белый свет, оставив бесплодные попытки что-либо
изменить в оставленной жизни. Пока не обнаружишь, что оставил себя в холодном каменном мешке, куда не
проникают даже лучи... лучи... лучи большого факела. И ты с криком бросаешься в сеть запутанных улочек, где
так легко сойти с ума - где, если, конечно, хорошо поискать, можно найти письмена, оставленные на стенах
кем-то, кто, похоже, прожил здесь уже не одну жизнь.
Редко когда ты осмелишься приблизиться к этим артефактам, подписанными таким знакомым
именем - именем, которое раз благополучно забыв ты не захочешь вспоминать больше никогда.
Может быть стражи и сжаляться когда-нибудь над заблудившим, но вполне может быть, что у этого
места никогда не было стражей, да и сам лабиринт - при желании можно заметить, что он зыбок и непрочен,
как и любое сновидение. Каждый, кто сможет проснуться хоть раз, заснёт снова - и это неизбежно. Но, может
быть в этом и заключён смысл бытия - уснуть раз и навсегда, уснуть по-настоящему, не мучая обессилевшую
фигурку вылепленного из глины человечка - глина не виновата в том, что кто-то сумел пробудить её от вечного
сна. Глупая прихоть того, кто никогда не поймёт, чего он лишил мир. Умеющий будить не знает ни одной
стоящей колыбельной, заставляя кружить песок в пляске со смертью, даруя - как громко сказано - жалкие
проблески забытья.
И нет ничего удивительного в том, что повторяя раз за разом одни и те же слова мы с удивлением
отмечаем, что наши уста уже произносили это - и не раз. И мы уже готовы произнести ответ, но память
подставляет лишь колеблющиеся тени от чадящих факелов, услужливо избавляя нас от необходимости говорить
с самим собой - ведь это, как никак, признак душевного расстройства.
И ноги сами несут нас в тот тупичок, где было припрятано хорошее вино, где тепло и сухо, где нет
насекомых. Туда, где можно закрыть глаза и увидеть маленькую, ничем не примечательную дверь.