Рай

Бледный серый свет прорезался сквозь занавески, слегка осветив лицо спавшего парня. Темные волнистые волосы, пухлые губы, нос слегка искривлен(след былой драки), веки, обрамленные густыми ресничками сжаты. Он спал. А утро уже заступило на свою вахту, солнце приняло смену, хотя и не смогло пробиться сквозь плотные, низко нависающие над городом облака.
Раздался звонок будильника, выкинув парня из сладкого сна. Улыбка мигом слетела с губ, а на лице появилось обиженная мина.
         «Черт! Ненавижу этот самодостаточный город, с его заплесневевшей жизнью, вечными заботами и беготней, этих замкнутых в своих мирках людей, эти потоки грязных машин и хмурых физиономий!»
Во сне он снова был в Раю, с ней – в ее уютной квартирке, как несколько дней назад, но наяву. Он ощущал тепло ее нежных рук, страсть ее жадных поцелуев и ее горячую кожу, которая воспламенялась от его прикосновений…
        «Ненавижу эту квартиру, эти углы, эти стены, эту кровать, в которой засыпаю и просыпаюсь один – без нее!»
Он откинул в сторону одеяло, резко сел, потянулся.
«Как же хорошо быть с ней рядом, болтать, шутить, смеяться и ночи напролет заниматься любовью, чувствовать ее желание, ее тело, ее ответное, такое горячее чувство нежности и любви! Как страстно она отдает мне всю себя, без остатка, но и я не только беру, но и отдаю всего себя только ей. Как хорошо засыпать уже под утро, когда ее светлая головка покоится на моей груди, а наши ноги переплетены, как лоза, а затем, проснуться и снова любить друг друга, ласкать друг друга – каждую клеточку ее прекрасного тела и видеть при этом блеск ее глаз, слышать ее стоны страсти, вдыхать ее аромат…»
Он встал, сделал зарядку, затем прошлепал босыми ногами на кухню, поставил чайник и пошел умываться. Обычные процедуры с утра.
«Ненавижу! Как же груба эта вода, сушащая кожу, как резко вопит этот чертов чайник. Все – головная боль мне обеспечена.»
Отражение в зеркале криво усмехнулось: «Ну и видок…»
              «Как я люблю умываться, стоя рядом с ней, неожиданно плеснуть в нее водой, слыша ее смех, расчесывать ее спутанные после бурной ночи волосы, иногда целуя ее чудную шейку. Потом смотреть, как она подкрашивает глаза, губы, лежа у нее на коленях и, вдруг, взять да смазать помаду с ее губ, долгим и чувственным поцелуем.»
Кофе, бутерброды… Они застревали в его горле – мешал подкатившийся комок.
«Я так люблю, что-то готовить для нее вкусненькое, а потом радоваться, видя, как она уплетает все это за обе щеки. Курить, попивая кофе и беседовать с ней, любуясь ею.»
Он быстро оделся, обулся и вышел за дверь, замок сухо крякнул за ним, ключ со звоном провернулся. Его шаги, удаляясь, звучали по лестнице. Он покидал ад. Но уже сколько он покидал и ее, чувствуя соленый вкус на ее губах, видя ее слезы. Каждый раз она провожала и встречала его так, как будто они расставались навсегда. Каждый раз, покидая ее, он долго не мог избавиться от щемящего, скребущего на душе, как кошки, чувства тоски. Дорогой домой спал, но по всюду с ним был ее голос, ее образ, ее запах. И каждый раз приезжая к ней снова, возвращался уже немного другим, но любящим еще больше, как будто поднимаясь еще на одну ступень в их отношениях.
Поднимаясь в Рай…