Сад земных наслаждений

_____________________С.Преображенскому   (оммаж)


…Живописец Иеронимус Антониссон ван Акен,
именуемый Босх,
почётный член Братства Богоматери,
писал нравоучительные картины
совершенно невразумительного содержания…
Впрочем, что же это за нравоучения такие,
если их невозможно расшифровать?!.
 
 * * *

Может ты сумеешь? Я вот не смог.
Видишь? Телега. На ней сена стог.
Давай подсажу,
сам пристроюсь рядом.
Мягко? Смотри!
Отсюда можно окинуть взглядом
всё, что внутри.
Повозка эта умеет перемещаться
в разнообразных мирах,
виртуальных пространствах
и всяческих временах
гулять. Хорошо здесь. Есть Интернет,
сеном пахнет.
Музыка звучит, дальнее эхо ли?
Ну что, нормальный коннект?
Поехали...


 * * *

Вот одна из его, Иеронима, удивительнейших загадок.
Триптих из Прадо. Так сказать, портрет Омниверсума. Миропорядок
таков. Слева Рай. Справа, разумеется, Ад.
Посредине - безумный, фантасмагорический сад.
Такой сад, уж такой сад, что не понятно Рай это, или Ад.

 * * *

Сам же Рай, вернее, библейский Эдем,
у него получился тоскливым.
Странным... Зыбким... Больным...
Даже не очень красивым.
Рыбою снулою всплывшим со дна невеселого сна.
Там даже листва у деревьев и та грустна.
Время словно застыло. Но это, отнюдь, не вечность.
А что? Не знаю... Сонная бессердечность
чувствуется в назойливом свечении тел...
Лично я бы в таком Раю жить не очень хотел.

 * * *

Гностики ситуацию объясняют так.
Демиург замыслил клонировать первопредка людей Адама,
Но допустил в работе какой-то брак
и на свет появилась вот эта смурная дама.
...На картине Создатель держит свежесотворённую деву
за правую руку, своею рукой левою.
(Левая, напомню,- это которая рядом с сердцем.)
Сам Творец изображён здесь не старым перцем,
как Ему, казалось бы, и положено,
а показан скорее похожим на
вторую Свою Ипостась.
Жест Его выдаёт затаённую страсть, 
хотя взгляд Создателя направлен отнюдь не на женщину
и даже не на мужчину, а устремлён
зрителю как бы за спИну...

…И это единственное, что оживляет картину.

…Сзади Господа - вроде бы озеро, посреди которого островок.
На нём фонтан - не фонтан, цветок – не цветок.
Высится конструкция, нелепая, почти убогая,
напоминая нечто членистоногое…
Не то она розовая, не то серовато-красная…
Короче, тоска ужасная…

 * * *

Раз, согласно поговорке,
ходит без сапог сапожник,
написал на правой створке
«Музыкальный Ад» художник.
Как маркиз де Сад с похмелья,
угостил нас всех засранец
сладким ломтиком безделья,
пахнущим как школьный ранец.
Смесью страха и разврата.
Спермой смрадного маньяка.
Чтоб нам не было возврата
из полуденного мрака.
Там в потешной преисподней
в ночь обугленных построек,
в ту веселую субботу
жарит спирт Савонарола.
Там закуска на исходе.
И играет радиола.
В этот вечер, хмурый вечер
там гуляет жаркий ветер
и кудрявятся забавы.
Пахнет сладкою сиренью
и селедочным рассолом.
Там три крашеных блондинки
выступают, будто павы.
Там обув горшки-ботинки,
и надев рубаху с пальмой,
в круглом кресле деревянном
восседает птица-Дьявол
голенаста и ужасна.
И в её когтистом клюве
И в его пастишной пасти
там, не Брут сидит, не Кассий,
и, конечно, не Иуда.
Там – Иероним несчастный
робко дрыгает ногами.
А у бедного из жопы
замерзая вылетают
Жёлто-голубые птицы. 

Может это птицы счастья?..

 * * *

Иероним и я разительно несхожи.
Тысячелетья бороздят наш нежный мозг.
Меж пальцев тонких, плавясь точно воск,
века текут. Так мы меняем кожу.
Теряем облик.
Мыслями двоимся.
И в дискурсах бессмысленных томимся.
Как жёлтое и белое тельца
сцепились мы под скорлупой яйца.
Мы мучаемся общностью судьбы.
Так мертвые вожди сдвигают лбы.
Так дым порохового перепутья
нам застит близорукие глаза.
Хотите вы, чтоб грянула гроза?
И наступил конец материковой смуте?
Ужо вам!
Лишь во снах подземных вод,
где общей мысли зиждется начало,
ждет страх, и нежно вызревает жало
предчувствия, что близится восход.

Или Исход…

 * * *
 …Но средник. Средник! ...Вот ведь в чём загвоздка.
Лети к нему скорей моя повозка!

 * * *
Наш возок, наш внедорожник,
нежно движется по саду,
где живописал художник
всё, что в сердце льёт отраду.
Он поставил свой треножник
внутрь, в садовую ограду.
Нежно дышит подорожник.
Наш возок бежит по саду.

Той, что вырвалась из плена,
из полуденного мрака,
из каких глубин Вселенной
дышат знаки зодиака?
Почему так непреклонно
ты раздвинула колена?
Волосы твои и лоно
из каких глубин Вселенной?

Ты одета звёздной пылью.
В волосах - сиянье сена.
Я в тебя так нежно вылью
всю любовь свою к Вселенной.

Где картина? Где художник?
Пусть рисует до упаду!
Нежно дышит подорожник.
Наш возок бежит по саду.

 * * *

Хрустальный воздух полон наслажденья.
…Плоды земли. …Прозрачные шары.
И нам с тобой не ясно до поры,
что значат эти чудные виденья.

Зачем здесь столько обнажённых тел?
Зверей и птиц? И рой прикосновений...
Бесчисленностью всех совокуплений
художник что-то нам сказать хотел?

А может скрыть. От нас иль от себя.
Он рад бы промолчать, лишь пригубя
вино из кубка правды. Но не может.

Ему теперь и Братство не поможет
немотствовать огонь в себе губя.
И жить совсем о прошлом не скорбя.

 * * *

Пора, мой друг. Пора… Ну как так, право, можно?
Бегут за днями дни. И нА сердце тревожно.
Ни счастья нет, ни воли, ни покоя.
Лишь боль и страх. Бестрепетной рукою
однажды смерть с тобою нас возьмёт…
А там? Что будет там? Какой небесный взлёт?
Или какое адское паденье
постигнет нас? А может быть забвенье?
Никто не ведает… Но нам как дальше жить?
Плыви! – кричат. - Плыви! Куда же, блин, нам плыть?..

 * * *

Душа его была исполнена тоской,
Когда узрел он солнце над Москвой.
Иероним, мой бедный старший брат,
Прости себя. Ведь ты не виноват
ни в чём. И я тебя прощу.
Давай утопим камень и пращу.
Дурацкое забудем слово «грех».
Отбросим страх. И так полюбим всех.
Так всех поймём и всех простим с тобой,
что радуга займётся над землёй.

 * * *

Понятней стало где здесь ад, где рай?
Короче, всё! Приехали. Слезай

 * * *

P.S.  Знаешь? Когда я рассказываю Богу о том,
что написано в ваших священных книгах,
Он очень смеётся…