В автобусе

Вечером
В зеркале заднего вида непрерывно трассируют
огни светофоров. Дома, полные желтых окон,
падают в зеркало, уносятся, обессиленные.
Трещинка на стекле напоказ выставляет локон.

Замерев у окна, заражаясь чужим теплом, дремотой,
скрытым ритмом снега, сумерек, остановок,
между мира гиперболой и собственною литотой
так легко обнаружить связь и не найти к ней слова.

Так просто вообразить, что водитель сошел с маршрута
и теперь впереди только степи и степи необозримы,
а за ними леса, леса и музеи-усадьбы русской душевной смуты…
немота и бездарность жизни, плавно летящей в зиму.

Утром
Где-то на полдороги между Степным и центром,
на мосту – в тумане – на улице Терешковой
я вдруг понимаю, что умер незримый цензор
и можно всё говорить, но нет в запасе ни слова.

Значит я буду молчать, сквозь разводы бензина
глядеть на утренний мир, освещенный моей немотою.
Утопленник город на дне моей памяти тает,
ведет Мнемозина
меня мимо зимних окраин и черных дорог за собою.

Я помню всё то, что здесь было, и что было раньше
и вижу не город, а прошлого взлеты, провалы.
Так листья под снегом – кусочки осенней замши,
не видная глазу изнанка холодного покрывала.

ноябрь 2003