Цветы на Рождество

Был канун Рождества, на улицах намело снега, а у пана Вишневицы, цветочная лавка на Рю-де-Мольер, не было ни одного заказа. Он понимал, что это равносильно банкротству, и протяжно вздыхал, вспоминая родину - Польшу.
С балкона своей квартиры Вишневице часто случалось наблюдать, как из окон банка на другой стороне улицы каждые полгода выбрасывались бухгалтеры, - сразу после составления полугодового отчета.
- О-ля-ля, - произнес он с сильным польским акцентом. Так всегда случалось с ним, когда он вспоминал родину. - Сегодня, похоже, моя очередь...
Пан Вишневица закурил. Затем, прочитав свежие газеты, пошел к балкону.
"Впрочем, может, я еще успею позвонить жене..." - подумал он, вернулся, взял телефон под мышку и выбросился с тридцать восьмого этажа. Катушка с телефонным кабелем начала со скрипом разматываться.
Ночной Париж был прекрасен. Миллионы огней, музыка на улицах и площадях, пролетающие высоко над головой самолеты, - все это благотворно влияло на состояние Вишневицы. Можно даже сказать, что он был счастлив.
Где-то на уровне пятнадцатого этажа телефон зазвонил.
- Кто это там еще?!. - цветочник уцепился за водосточную трубу и снял трубку.
- Алло, - послышался из трубки громкий дискант, - с вами говорит Пьер Дюваль. Я хотел бы сделать заказ.
Вишневица удивленно вскинул брови и открыл рот - такого рождественского подарка он явно не ожидал.
- Конечно, мсье Дюваль... Да, да... Безусловно... Цены снижены, естественно... Высший сорт... И вас так же, и вам того же... Приезжайте, всегда к вашим услугам...
Все еще вися на шаткой трубе, он с трудом вскарабкался на карниз и, держась за выступ в стене, набрал номер своего знакомого, живущего в том же подъезде на втором этаже.
- Алло, мсье Бриансон? Это говорит Ян Вишневица. Вы не будете так любезны поймать меня в ваш сачок? Спасибо.


- Проходите, мсье Дюваль. Извините за задержку - я долго выбирался из сачка.
- Угу... Так это, значит, ваш магазин?.. Признаться, я был о нем несколько лучшего мнения. А цветы у вас тут имеются? - Пьер, типичный парижский франт, с набриолиненными волосами и крахмальными воротничком и манжетами, небрежно помахивал бамбуковой тросточкой, скептически оглядывая полки с цветами.
- Итак, что мсье желает выбрать в подарок даме?
- Честно говоря, - ответил Пьер, - такие цветы стыдно дарить даже теще Дак Жака, но... моим дамам они подойдут. Какие у вас есть сорта?
- Могу предложить мсье лилии, георгины, астры, камелии и розы. А также предоставляем услуги по составлению букетов... - Вишневица запнулся, позабыв заученную фразу, и решил сымпровизировать. Он подошел к стоявшему в углу роялю и запел на мотив водевиля "Прекрасная Аннет":

"Цветы прекрасным дамам мы
Так рады предложить. Они
Порой вот ходят в магазин,
И рады мы их обслужить..."

Бедный цветочник покраснел от натуги, пытаясь сочинить еще строфу, и в то время, когда он в отчаянии смотрел в потолок, надеясь хоть там отыскать нужное слово, пальцы его продолжали мерно ударять по клавишам расстроенного инструмента. Наконец муза сжалилась над ним и продиктовала следующее:

"Открыть им дверь, иль отворить? -
Вот в чем, медам, мсье, вопрос.
И предложить сортов уж пять, иль шесть?
Прекрасных роз!.."

- Ну, по поводу сортов вы, пожалуй, преувеличиваете: он у вас всего один, - заметил Пьер, терпеливо дослушав всю эту чепуху. - А вот по букету каждого сорта я, пожалуй, возьму...
- Вам завернуть, мсье... Дюваль? - робко спросил цветочник.
- Если вас не затруднит.


Купив цветы, Пьер вышел на улицу и направился к ближайшему телефону-автомату.
- Алло, Жак? Это Пьер. Как? Не Жак?.. А кто? Жена? Любовница? Другая любовница?!. А кто же?..
Оказалось, Пьер набрал не тот номер.
- Алло, Жак? Это Пьер. Как дела?.. О-ля-ля, держишь любовницу под видом жены?.. Продал свой "рено"?!. А я, представь себе, цветы купил... Что? Как зачем?! Чтобы подарить их тем крошкам, ну, ты помнишь, из кафе "Сен-Клермон"... Слушай, я зайду к тебе?.. Нет, прямо сейчас... Почему?.. Что значит против?!. Ну так выгони ее!.. Так я иду?.. Хорошо.
Пройдя площадь Пуатье, Пьер свернул на бульвар Восстания и, дойдя до памятника французским колонистам, вышел на улицу Бове. Здесь и жил его друг Жак. У входа в дом, трясясь от холода, стояла жена Жака, Марион, и выстукивала зубами марш 26-й гренадерской дивизии.
- Как! Кто посмел?! - Пьер картинно взмахнул руками и сделал участливое лицо. - Он выгнал вас?! Негодяй!
Среди слов марша 26-й гренадерской дивизии послышалось "да".
- Так идемте же, я проучу его! - воскликнул Пьер, надеясь добиться расположения красавицы Марион. Однако, узнав, кто ее муж, поостыл и выгнал ее обратно. - Впрочем, вы можете пойти ко мне - вот ключи...
- Итак, Жак, ты запомнил?
- Конечно. Лили я должен отнести лилии, Джорджии - георгины, Астрид - астры, Камилле - камелии, а Розе - розы.
- Молодец, дружище. А теперь - адреса.
- Так, значит... - Жак задумчиво почесал затылок. - Астрид живет на Монмартре, Лили - недалеко от Эйфелевой башни, Джорджия - у Музея Аль Капоне, Роза - на Елисейских полях, а Камилла... живет...
- У Три-ум-фаль-ной ар-ки, - медленно простонал Пьер, глядя из окна на здание посольства. - Что ж, вперед, мсье Жак! Только ничего не перепутайте!..
- Разве я когда-нибудь...
- Слишком часто, дружище. Вперед! - Пьер вытолкал Жака за дверь, а сам лег спать.


А в это время в своей квартире на улице Ла-Рошель знаменитый русский эмигрант Подьярдов пил водку и играл на балалайке. И если вы, дорогой читатель, подумали, что в этом есть какая-то связь с Дювалем и остальными, могу вас заверить: этот абзац - из другого рассказа.


Жак добросовестно пытался выполнить поручение своего друга. Для начала он направился по адресу Камиллы, а попал к Астрид, думая, что это Роза, и поэтому неся ей в подарок георгины.
Дверь открыла Лили. Жак, сконфузившись, пробормотал:
- Извините, мадемуазель Роза. Я шел к Астрид, а попал к Джорджии, но вы, оказывается, Камилла, а Астрид любит георгины, поэтому вам, Лили, я подарю ваши любимые розы. Ведь я угадал, не так ли?..
- Только имя, - холодно проговорила Лили, взяла букет и отхлестала бедного Жака по щекам.
Но цветы себе все же оставила. Жак потоптался немного на лестнице, а затем поплелся к Джорджии - относить ей камелии.


Пьер негодовал. Он уже переколотил мебель в трех комнатах квартиры Жака и теперь принялся за четвертую.
- Только не ходи на кухню!.. - молил Жак.
- Придет и ее черед! Вот только закончу со спальней...
- Но, Пьер, - робко возразил Жак, - в чем же это я провинился?
От возмущения Пьер даже перестал колотить трюмо ночным столиком и сломал себе о голову бамбуковую трость.
- Нет, вы видели? - громогласно прошипел он, точно старый патефон, в который подложили наждачную бумагу. - Он еще спрашивает! Ладно еще, можно напутать адреса (тот случай с прошлогодним днем Св. Валентина я могу простить). Но это... А известно ли тебе, что в каждый букет я вложил открытку с поздравлениями типа: "Дорогой Астрид от Пьера Дюваля"?!
- Этого я не знал, а то был бы повнимательнее...
- А известно ли тебе, что когда женщина узнает о том, что у ее мужчины есть другая женщина, она способна на все?
- А, - Жак хлопнул себя по лбу, - так вот почему Лили, как истинная француженка, отхлестала меня букетом по щекам; в Камилле взыграла ее испанская кровь, она сделала из меня "торо" и полчаса гоняла по квартире с ножом и красным плащом, а та немка... Роза... О, Майн Готт!.. Она схватила самую большую пивную кружку и разбила ее о мою голову... Джорджия - американка... Она сказала: "О' кей", всунула мне в руку факел и заставила полночи стоять у нее в прихожей в качестве Статуи Свободы, но я убежал... А еще была эта... шведка... Астрид, черт бы побрал это ее "так-так-так"!.. Она позвала своего брата, и мы с ним бились на копьях в костюмах древних викингов!.. А потом я летел вниз головой...
Пьеру стало немного стыдно, и он поставил ночной столик на прежнее место.
- Ну, извини, Жак, извини. Я вижу, ты заслужил пару неразбитых комнат. Адью! Я покидаю вас.
Когда Пьер ушел, Жак еще долго стоял посреди развороченной мебели, грустно улыбаясь восходящему солнцу и прикладывая к той щеке, где синяк был побольше, франк, а к другой, где поменьше, - сантим.
- Да, это Рождество мне запомнится надолго... Это же надо было все так перепутать!.. О-ля-ля... Что ж, по крайней мере, я уберег своего лучшего друга Пьера Дюваля от этих развратных молодых особ из кафе "Сен-Клермон"...