Бродскому

                * * *
                Бродскому.
     Еще могу понять: тебя не стало,
     Но то, что нет тебя -- превыше звезд,
     Превыше мысли, каждый раз сначала
     Свой затевающей унылый рост... --

     Ветвится и обнять пространство хочет,
     Но с деревами мыслям не сплестись.
     Повсюду камень -- затверделый очерк
     Того, что пальцам оставляет высь,

     Где как слова на музыку -- на эхо
     Зажатых в невесомой глотке слез,
     Холодное оцепененье смеха
     Ложится в виде световых полос.

     Но здесь, меж статуй, в пустоте вечерней,
     Меня все то же гложет забытье --
     Покой земли и равнодушье черни,
     Плодящейся в отсутствие твое.

     Что ж, в утешенье я скажу -- тебе ли,
     Себе ли, нам обоим, уж прости
     Мне эту фамильярность, -- уцелели
     Дворцы и башни -- сказка во плоти.

     Волна ленива, но привычный шелест
     Без уха чуткого осиротел,
     И наблюдая черных лодок нерест,
     Все ищешь их изяществу предел.

     И глядя в замороженные гланды
     Сияньем белым пухнущей звезды,
     Дрожу при мысли: на Канале-Гранде,
     Соитье камня, света и воды --

     Все то же, только роскошью разлуки
     Еще чуть приукрашено, и мне
     Даются в этом образы и звуки,
     Смиряющие безутешность дней.

     Соблазн велик -- пропеть утрату снова,
     Сравнять ее с другими в красоте,
     В необратимом беге от былого
     К бегущим волнам завтрашних затей.

     Но я свое отчаянье бережу
     И берегу, и затворяю дверь,
     И поднимаюсь, -- там, где воздух реже,
     Он чище, так из месива потерь

     Выуживаю облик твой, на резкость
     Свое больное сердце навожу,
     И начищаю тишину до блеска,
     И тишина становится ножу

     Подобна, и звенит нагое слово
     На лезвии как искра, как обет,
     В Венеции жемчужной и лиловой,
     В Венеции, где твой читаю след

     На лицах в воду канувших палаццо,
     Мой ужас ослепителен и нищ, --
     Кусок прозрачной плоти из вибраций,
     Пришедших с ледяных вселенских днищ.

     С минувшим вровень стоя здесь, на марже
     Эпох и судеб, постигаю я,
     Что неизменность здешнего пейзажа --
     Еще один подарок бытия

     Живым и мертвым, место их свиданья...


24.12. 2001.