Здесь каждая улица болью полна

* * *
     Здесь каждая улица болью полна,
     Добыта, воспета и рождена.
     И я примеряю к карнизу карниз
     И душу -- к душе: Анаис, Анаис...
     И я примеряю к рассветам в Клиши
     Усладу твоей одинокой души,
     И дикий булыжник и перлы канав
     Кладу в твой широкий надушенный шарф.
     Нищает и никнет, как смерть, imparfait --
     Твой лик расцветает на фреске кафе
     Среди занавесок и дымчатых снов
     Под пальцами -- ветер, как шорох, как зов,
     С иных берегов и засохшим в крови
     Жасмином темнеет горячка любви
     И гаснет в бреду истомленной Пигаль,
     Давая рассудку возможность в прогал
     Меж клочьями жарких фантазий войти...
     Но дробь кастаньет у тебя на пути
     И юбок затменье, и красок надрыв
     Стеною дождя: за извивом -- извив --
     Висят. И не спрятать под черным манто
     Ту вязкую топь, что сияет в Арто
     Накалом безумья: все дали зажглись,
     Все бездны разъяты, а ты, Анаис,
     Танцуешь, и каждый пленительный жест
     Насмешлив и жгуч. Произносишь: "Инцест"
     Невинно и страстно, вослед -- только смех
     Вот ты -- стриптизерша -- снимаешь свой  мех,
     Белье  и  чулки... Но, прозрачно, тонко,
     Теряется тело -- не тронуть рукой,
     Воздушно, как пламя зеленой свечи,
     Оно ускользает и в горькой ночи
     Вещает душа, наполняя собой
     Все то, что становится, станет судьбой
     Реки, этих сумерек, этих людей,
     Привыкших к сереющей этой воде,
     К плавучим хибаркам, к седым фонарям,
     К тому, что любая прожитая зря
     Жизнь этим бывает как раз хороша,
     К тому, что с трудом принимает душа,
     Когда обостренной, тоскливой струной
     Дрожит над пустыней, омытой вином
     Журчащего бреда, и звезды, n`est-ce pas? --
     Купают в лучах Монпарнас и Распай,
     И тень твоя в жемчуге сна, Анаис,
     Садится, как птичка, на белый карниз,
     И точно игрушка, покорна мечтам,
     Цветет на ладони твоей Нотр-Дам,
     А воздух -- стекляное чудо Lalique,
     И жажда любви -- сад кровавых гвоздик --

     На белом твоем исступленном лице
     Горит осмеяньем любых панацей...
     И только назавтра, изящна, легка,
     Вся -- точно воздушная песнь мотылька,
     Вся -- сладость запрета, истома греха,
     Одетого в шелк, в кружева и меха,
     Пройдешь вдоль реки и исполнят на бис
     Твои каблучки -- твой восторг, Аnais!