В колючем этом лабиринте

                * * *
     В колючем этом лабиринте
     Мороза, водки и огня
     Тоской, омытой в гиацинте
     Весны, провидчески пьяня

     Меня и сумерки, и море
     Разлившихся меж нами дней,
     Пронзенное молчаньем горе
     Все безутешней и ясней

     Становится. В его угаре,
     Похожем на стеклянный шар,
     На экзотический дендрарий,
     Где ветви распустил кошмар

     Промозглых улиц, я колдую
     И выколдовываю сушь
     Пытливых глаз и роковую
     Соединенность наших душ.

     Все звуки боли, все напевы
     Томления в тебе слились,
     Так что без ропота и гнева
     Смотрю в пустующую высь

     Разлуки. И твое слепое
     Лицо в незримой глубине
     Наигорчайшего запоя
     Неустранимой далью мне

     Дороже рук твоих и тела --
     Так истончается узор
     Воображения, так смело
     В земной вторгается простор

     Нездешнего расчета сага,
     Так пыли, времени, лучу,
     Оставлена, молчит бумага,
     Белеет, спит и я молчу.

     Коплю сокровища разлуки
     В лесах дремучей немоты
     Неутихающие звуки,
     Неумолкающие рты --

     Мне ненавистны! Эта глыба
     Разлуки слишком тяжела,
     Чтобы на бабочки улыбок,
     На брызги жидкого стекла --

     Слез несогласия и страха --
     Дробить ее. О, полнота!
     О боль, ты падаешь над прахом
     Шпагатом звездного моста.

     И мы -- галактики -- без всякой
     На то причины тянем свет
     Зениц сквозь половодье мрака,
     Пространство ширящихся лет.

     Безмолвье белое страницы
     Слепит беспамятством огня,
     И шорох пламени, и лица
     Колючих дней пьянят меня!
                февраль 2001