Сакральная речь

 (ПРОФАНИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ)

«Известный мольеровский персонаж
 не знал,
что говорит прозой».
Люди часто повторяют
эти слова, а того не ведают,
что в обыденной жизни мы говорим
отнюдь не прозой, а профанической речью.
Проза же – это речь сакральная.
(Слово «художественная» не более, чем эвфимизм)
Разница между прозой и стихами
не формальная (рифма, ритм, размер),
а лишь количественная:
степень сакральности поэзии
гораздо выше. Только-то и всего.
И нигде нет отчётливых границ.

 * * *

В прозе, а тем более в поэзии,
слово содержит в себе гораздо бОльшую энергию,
чем в обыденной речи.
Это достигается многими способами.
Например, лёгким изменением порядка слов,
архаичной - вообще, необычной – лексикой,
разного рода тропами и звуковыми повторами.
Некоторые авторы добывают энергию
из запретных слов.
А её там, как раз из-за их запретности,
скапливается особенно много.

 * * *
По мне же, слово тем сильнее,
чем больше у него валентностей.
То есть потенциальных связей с разными
смыслами и текстами.
Художественное слово
должно быть максимально символично.

 * * *
Что это за потенциальные связи?
Приведу пример.
Я сочинил некогда мениппею
называемую
«Корабль мудрецов».
(Этот текст, кстати, есть на моём сайте.)
Каждая, почти, его фраза
не равна самой себе. Она себя превосходит.
Чтобы раскрыть все заключённые в ней аллюзии,
нужно написать объёмистый комментарий.
Взять, хотя бы, название…
Оно, в первую очередь, рождает ассоциации
с сатирической поэмой Себастьяна Брандта
«Корабль дураков»
и с одноимённой картиной И.Босха.
В тексте неоднократно упоминается т.н.
«философский корабль» (на самом-то деле их было два),
вокруг которого, собственно, и завязан сюжет.
«Корабль мудрецов» фонетически
(да и содержательно)
рифмуется с «кораблём мертвцов»,
то есть, на самом деле, с целой эскадрой
кораблей мёртвых,
имеющихся в культурах самых разных народов.
На таких кораблях
древние египтяне и жители Междуречья
отправлялись когда-то в сакральный мир.
В частности, улетали на небо после смерти.
И русы, у Ибн Фадлана, сжигали своих покойников
посадив их на корабль.
А германский «Нагльфар» сделанный из ногтей мертвецов,
приплывающий перед гибелью мира
и смертью богов.
И ещё есть «Титаник». «Летучий Голландец». «Курск».
Символика Корабля:
Земля в безграничном океане космоса.
Дом. Церковь. Стремление. Ноев ковчег. Кадило. Жертва.
Путь. Достижение цели. Мечта.
И ещё очень много чего…
И всё это играет, взаимопроникает, обменивается смыслами...
А всего ведь два слова в названии.

 * * *
Но не всё что написано в рифму – стихи.
И не всё, что без рифмы – проза.

 * * *
И не нужно думать, что тропы,
(метафора, например)
или стилистические приёмы
(скажем, сравнение)
делают текст художественным,
то есть сакральным.
Сакральная речь
обязательно указывает на
более высокую реальность.
За ней что-то стоит.
Скажем, если я говорю: «Дай мне это яблоко!»,
я указываю только на яблоко.
Если я пишу: «Груди твои словно два
Спелых яблока»
я указываю не более, чем на геометрическое
подобие.
А вот когда я в верлибрете «Видимая часть»
пишу о том, что Адам съел только часть яблока,
я размышляю на самом деле
о природе «первородного греха»,
который есть грех неполноты, а через него
о неполноте самой нашей жизни,
и о разорванности сознания,
и о трагическом несовершенстве мира.
А за этим за всем конгениальный мне читатель
может угадать
высокий дух плеромических устремлений.
 … А может и не угадать…

 * * *
Настоящий поэт всегда больше, чем поэт.
И не только в России.
А писатель – больше чем писатель.
От нынешних же властителей дум,
утверждающих обратное,
веет мерзостью запустения.
Я ничего не имею против чтива,
как простонародного, так и элитарного,
но только не нужно называть его
литературой.
Просто у Б.Акунина и А.Чехова
разные профессии.
Только-то и всего.

 * * *
Конечно, прикоснуться к высокому
можно очень даже по разному.
О том как это делается я
напишу в следующий раз.
Возможно…
 
 * * *
Вот этот текст, который я почти уже написал,
хоть и выстроен «в столбик»,
не является верлибром.
Что бы там ни утверждали
Козьма Иванов и Агаша.
Он даже прозой не является.
Этот текст вполне профанический,
он говорит только о том, о чём говорит.
И ни о чём больше…
Хотя...