Ночные луговины затоплены луною

Ночные луговины затоплены луною,
Без устали резвятся невиданные звери,
И тени от деревьев зеленою волною
Бросает, как обломки на первозданный берег.

Смолою истекают, в пути полно развилин,
Затесы и зарубки - надежные приметы.
Кричит над головою неугомонный филин,
А в зарослях дремучих мерцают самоцветы.

Здесь небо на закате исходит синевою,
Здесь лешие да мавки хоронятся в берлогах,
Когда приходят люди за перелёт-травою,
Проказы нет забавней прогнать с переполохом.

От порчи и от сглаза, любовного разлада,
От морока, соблазнов, болезнь любая сгинет,
Цветок её годится для отмыканья кладов.
И только за рекою смеются берегини.

Сорвать его не просто, забудешь всё на свете,
Он обнесен оградой из пагубы и бедствий,
Стоят на карауле годины лихолетий.
Любого горемыку здесь оборотят в бегство.

Шумит лесная чаща и редкими мазками
Луна рисует тени, а речка множит блики.
Любовные признанья. Под узкими мостками,
Обточены волною, сверкают сердолики.

В прохладную оправу  глубин своих бездонных
Ночь забирает звезды волшебным ювелиром,
И красный сполох яшмы, и желтый - халцедона,
Всё длятся, не кончаясь, живые переливы.

А родники упрямо бьют струями тугими
Под узкими мостками, где завороты кружат,
И только за рекою смеются берегини,
Ведь если кто-то любит, тому цветок не нужен.

Здесь голые деревья сквозят в осеннем дыме,
Здесь небо на закате исходит синевою,
О Русь, прошу, надежней храни свою святыню,
И прогоняй идущих за перелёт-травою.

Ночные луговины затоплены луною,
Без устали резвятся невиданные звери,
И тени от деревьев зеленою волною
Бросает, как обломки на первозданный берег.