Сергей петрович шинкаренко

Боль
Разметалась боль моя снежною порошею
По дворам, по улицам, городским садам.
Укатила боль моя лунною дорожкою…
И всё,
что пьянило, как вино, стало, как вода

Не добраться до меня ни стихом, ни скрипкою.
Мне - доспехом и  щитом - мыслей белый лист.
Я встречаю всех и вся ледяной улыбкою.
Мечты
погасить свою любовь, кажется, сбылись.

Непривычное оно - счастье по-восточному -
В белом танце с пустотой по годам кружить.
Пусть найдут мой старый лист с платежами срочными
И пусть
Возвратят мне боль мою, возвратят мне жизнь.

     Друзьям
Затерялась душа среди множества душ
в пустоте без добра и без зла.
Растерялась душа - не в раю, не в аду -
и в глухую защиту ушла.

Не привыкну я к безликости,
равнодушию к всякому "я".
И почти темнота - кто-то свет погасил,
только теплится свечка моя.

Я молчу и лечу. Вдруг вдали огонёк.
Как пароль, как знакомый мотив.
Я лечу на него, как летит мотылёк,
да и он мне навстречу летит.

Вон ещё и ещё. Стало больше огней.
и уже раздвигается мрак.
Из заезженных слов, из истерзанных дней
Строим Храм. Храм Любви и Добра.
О ледорубе

Жизнь игра, и не иначе. Жёстко правило звучит.
Сколько в этой жизни значишь, - ровно столько получи.
Если ты игрок хороший - банк, "тойота" и коньяк,
Если чуточку поплоше - телевизор да семья,
А для самых нехороших - есть прелестная игра
В ледоруб да пару "кошек", да "тридцатку" репшнура.
В храме самом сверхпарадном, самом близком к небесам
Как тебя находят - ладно. Как себя находишь сам!
Здесь нюансы - не нюансы, жизнь во всей своей красе,
В обновленьи, в резонансе со Вселенною со всей.
В горы только бы дорожку да всего-то из добра -
Ледоруб да пару "кошек", да  "тридцатку"  репшнура!
Лжём всегда. За ложью - лжища -игроков коварен нрав:
Оправданья каждый ищет, - то есть лжёт себе, что прав.
С высоты ж, отсюда можно всё, как есть, обозревать,
Что есть истинно, что ложно. Здесь себе не сможешь врать.
Заметёт виски порошей, но не кончится игра
В ледоруб, да пару "кошек", да "тридцатку" репшнура!
Жизнь игра, и не иначе, мельтешит, как мотылёк -
Невезенье, миг удачи, неудача, снова взлёт.
Скрыты фальшью, как одеждой, словно тучами закат,
Но всегда жива надежда обновления, пока
Со стены моей прихожей вдаль зовут, как и вчера,
Ледоруб да пара "кошек", да "тридцатка" репшнура.

Песенка Жанетты

До чего же этот мир хорош.
В нём смеяться можно просто так.
И такое множество дорог,
Только жаль вот, что боюсь собак.
До чего же этот мир красив.
Много в нём полей лугов, садов.
Эх, гулять бы там, что было сил,
Только жаль вот, что боюсь коров.
И люблю я этот мир не зря.
Гладь озёр блестит на все лады.
Эх, поплыть бы через все моря,
Только жаль вот, что боюсь воды.
Знаю глупо это всё и злюсь,
Ведь бояться, вроде, нет причин.
Эх, найти б чего я не боюсь! А!
Вот чего я не боюсь:  Мужчин!
Гаданье

И вновь я не у дел в стране событий.
Пытаю свой удел - быть иль не быть мне.
Родившись прозвучать иль сгинуть песне
От пули, от меча, от злых известий.
Гадаю, как всегда на горных далях
На прожитых годах, на всём гадаю.
На север, юг, восток, дорожках лунных,
На елях от двухсот до шестиструнных.


Что оно, моё гаданье, мне сулит? 


Гадал по ледникам, стихам, улыбкам,
Хрустальным родникам, рассветам зыбким.
Я видел чудеса, но изначально,
Лишь Вашего лица овал печальный.
На многоликий фон он был положен,
Звучал, как микрофон, оркестром в ложе.
Казалось, чуть звеня, бредут аккорды,
По сути же, меня берут за горло.


Что оно, моё гаданье, мне сулит?


Я песню Вам привёз каретой лета.
Дрожат в ней блёстки звёзд на струнах света.
В ней дождик моросит, в ней радуг дуги,
Рамо и Дебюсси, костры и вьюги.
Расставить точки в ряд, чтоб стало ясно,
Я видел Вас не зря или напрасно?
Что значит, что сулит моё гаданье?
Весь мир луной залит без состраданья.


Что оно, моё гаданье, мне сулит?
Цыганочка
(несуразицы)

Я не к селу погост, не ко двору огонь,
А захмелевший гость, а охромевший конь!
И худа вроде нет, как и нет добра.
И не по славе медь, и не пошла игра.
И не в хозяйку гость, и не по лузе шар,
И не в собаку кость, и не в душе пожар.
И не по нервам мысль, что ни к чему война,
Где чёрной червой мы, и красной трефой нас.
И то не лето вам, а нелепый год -
Всё по делам слова, всё не приход-расход.
А суммы-разности не сошлись опять
Несуразности с головы до пят!
И нету разницы что с коня, да в тень.
Несуразицы изо дня на день.

Туристский вальс

Сыпал костёр, будто салют, искры
Ветер надежд в душу вонзал шпоры,
Ночи костёл, словно этюд Листа,
Звёздных одежд в небо бросал ворох.

Вот и ушёл мыслей гарем лишних
Можно уже ветра листать повесть.
Так хорошо, как в январе вишни,
Как на душе, если чиста совесть.

Знаю как мой  жизни мотив  верный,
Вдруг заюлит, фальшью кричит, стоном
Чёрной каймой мыслей внутри скверных.
Всё, что болит, в этой ночи тонет.

Айсберги лжи тают в кострах вешних
Нет катастроф, - хлама горят груды!
И, пока жив, в этих горах вечных
Летним костром жизнь поверять буду.
Вода, огонь и медные трубы

Нас трубы звали в тронный зал, мне ужас в душу заползал
И вот - гарольд речёт:
- Всех, кто зовёт себя "поэт", проверим - правы или нет,
Позор или почёт.
Всех лишних просим мы уйти, чтоб не стояли на пути
Поэтов по судьбе.
Остался чуть не полный зал, хоть кое-кто и убежал,
Я - не успел…

- Одна из самых вечных тем, чтоб знать вы те, или не те:
Осенний мелкий дождь -
Водой испытывает нас. И лишь один блеснул тотчас,
Как в сече старый вождь. 
Осенней грязью стали все, раскиснув начисто, совсем,
Единственный он смог
Хмельным осенним стать вином, разлитым в роще за окном,
А я - размок…

- Вот испытание огнём: изведать пламя и о нём
Сказать,  да так, чтоб те,
Кто слышал, скорчились в огне, пылая изнутри и вне
В земной обычной суете
Истлели ветошью дотла, следы пороша замела.
И лишь один сумел
Зажечь в сердцах такой пожар, что до конца, что до ножа.
А я - истлел…

Ну, а коснулось дело труб… когда запела "слався" вдруг
Сверкающая медь,
И под ликующей трубой остался лишь самим собой
Нам надо бы суметь,
Всех разнесло, как лёгкий дым. Остался он, лишь он один,
Промолвил: "Хорошо,
Так вот, хотел иль не хотел, но быть поэтом - мой удел!"
А я - ушёл…


         Дорожная

Краше полей не найти тех, что мелькают в пути,
Как пёстрые клочья.
Грусть же свою отгони, только глаза подними
Над пылью обочин.
Мимо мелькают мосты, в мыслях то льды, то цветы
Над гулкой землёю.
С песней, рождённой в груди, будешь, как прежде, идти
Вслед за мечтою.
Было, встречали не раз звёзды-волшебницы нас
Каскадом симфоний.
Грустные серые дни - после тянулись они.
И снова в вагоне.
Знаем, что ждут нас - тайга, горы, дожди и снега,
Волшебные ночи.
Грусть поскорей отгони, только глаза подними
Над пылью обочин.

Поезд   детства

Не будет больше тех рассветов и тополей,
И ломит осень цену эту за встречу с ней,
И по ночам моим кочует, грозя ценой,
Хоть знает, точно уплачу я, точно уплачу я.
   Мной.
Неправда, что найти мне смысла не удалось.
Был пыл работы, свежесть мысли и стук колёс.
Бывали песни до рассвета на две души,
И, видно, счастье было в этом, счастье было в этом.
   Жизнь.
Все струны звоном отзывались на всё вокруг,
И мир с кумиром уживались, и враг, и друг.
В той стороне - там всё святое. Одна печаль,
Что слишком быстро мчит наш поезд, быстро мчит нас поезд.
   В даль.
Поскольку родом мы из детства, из снов и грёз,
Всё осторожней то наследство в ладонь берёшь.
И вот, поскольку все мы вместе, то не беда,
Что мчится поезд наш из детства, поезд наш из детства.
  В даль.





      Бал

На моём большом осеннем Балу
Синь да золото - теплом на ветру.
Закружилась колесом голова -
Сгинуть с ними в унисон? Чёрта с два!

Я такое отчебучу ещё
Без игры с судьбою в нечет и чёт.
Полюблю я вдруг светло и легко,
Наплевав на "у-лю-лю" дураков.

Ни печали, ни страданий, ни бед.
Никакой не нужен Ваш мне ответ.
На моём Вы на осеннем Балу,
Где и музыка и свет - всё к добру!

Серенады стану петь  по ночам,
Одинокие рассветы встречать,
И счастливо улыбаться в ответ
На приветствие "вот чокнутый дед"

Вы любите мне не важно кого,
Я иду ведь по тропинке другой:
Золотым теплом кого-то согреть,
Про любовь кому-то песенку спеть

Я мальчишка в амплуа старика
Вам смешно и непонятно пока.
Вы не бойтесь этой странной любви.
Я уйду, когда мой бал догорит…
Всё к добру, поскольку места нет злу,
На моём большом осеннем Балу.