Дхарма мэдита холодного солнца -2-

                -5-
    Памяти Игоря Н. , замечательного человека и художника, в самом широком смысле этого слова.

   О, как отвратительна действительность! Что она против мечты?
        Н.В. Гоголь «Невский проспект»

Тихо шел декабрьский снег, и хоть на небе тускло мерцало холодное зимнее солнце, на сердце было как-то тоскливо. Воспоминания о ней позабылись, и в душе осталась лишь холодная пустота, которая остается после тёплого летнего солнца зимой. Обнаружив в кармане полсотни, я решил взять бутылочку чего покрепче и зайти к старому знакомому - Игорю. У него было как всегда не заперто. Пробираясь сквозь хлам мастерской, в которую он переделал свою двухкомнатную, я наткнулся на забрызганный красками стол, которая по всей видимости лет сто назад на нем засохла и, наверное, ещё столько же на нем будет красоваться, безумными крапинками и разводами. Художника, а именно такое призвание мой друг нашёл в этой жизни, нигде не было.
  Я нашел подшивку старых газет, одну из которых подстелил на стол, и решил его подождать. Надо отметить, что Игорь читал много, даже слишком много, учитывая его экстравагантный образ существования.Удивительно ,но у него можно было найти практически всё-что угодно : от Нилуса до "Отчёта о 22 съезде КПСС". Поэтому я даже не удивился, увидев что в заголовке моей "красной" «скатерти» демонстративно красовалось: «Россия гибнет!». Мысленно сделав логический вывод,что раз это был, дай Бог, номер четырёхлетней давности, то она уже погибла, а если ещё конвульсивно как-то пытается выжить, - значит     в газете слегка поторопились, я от нечего делать, принялся изучать его новые работы. Надо сказать, что эго манера была далеко многим не понятна, но нас людей хорошо его знающих , уже не удивляли наполовину прорисованные коровки, мирно щиплющие травку где-то на склонах преисподней и подобные творения в его духе. Единственно меня удивило иссиня-чёрное полотно в белых горизонтальных разводах. Усиленно пытаясь понять потаенный смысл этой картины, я не заметил как вошёл Игорь и , как будто ничего необычного не увидел, протянул: «Давненько... Ну что, наливай тогда!»
   Раздавив с ним бутылочку на двоих, я уже собирался уходить, но на мою беду в его холодильнике, расписанном им самим когда-то под гжель, оказалось ещё пара литров какого-то смутного суррогата и пулеметная лента различного пива.
-Один знаток приезжал, две картины купил ,-объясняясь сказал он ,-одну бы ни за что не отдал. Помнишь, «Женщина в белом»?
-Еще бы, это где она никак не могла решиться выходить ей из темной комнаты или нет?
-Ну, почти, - недовольно поморщился он, - Хотя что ты можешь понимать в высоком.
 Надо сказать , что внутренняя скромность, а в особенности к своим произведениям, были отличительно резкой чертой моего собеседника.
-Ну, вот!, -продолжал он, -Ему она больше всех понравилась. Сказал, что её возьмёт и ещё  что-нибудь из того, что я ему навязывал; или вообще ничего! А денег, сам знаешь , у меня никогда не хватает. Зато теперь погуляем...
-Кстати, хорошо, что ты зашёл, а то тут про тебя такие бредни рассказывают ,- и он внимательно уставился на меня ,-трудно поверить.
-Да, все врут. Наших что ли не знаешь?,- как можно исренне соврал я.
-Я тебя знаю. Ну а если что, то как в детской книжке : «приходи ко мне лечиться и корова и...», ну да хрен с ней ,-резко прервался он , заставляя стол бутылками.   
-Ну ,-предложил я тост ,-за твоё искусство!
-Не. Лучше за искусство в целом !
-Давай ,-безоговорочно согласился я.
Мы залпом осушили стаканы и даже не закусывая, закурили.
Раздавив первую бутылку подозрительной жидкости, Игорь по привычке захандрил.
-Да, классная была вещь. Какая игра цвета, сколько работы, сколько души , -начал он.
Дабы отвести его от коварной темы бесконечных переживаний по поводу проданного "шедевра", я решил перевести русло разговора на что-нибудь другое. Тут-то мне как раз снова на глаза и попалось иссиня-чёрное полотно с белыми разводами.
-А это, что за вещь? - указывая на неё вилкой , спросил я.
-Это не вещь, Леша, это модель нашего общества, - отрубил он, - Конечно в моем видении... хотя надеюсь и в твоём.
-В смысле, модель, объясни.
 Он указал на странный холст.
-Приглядись повнимательнее и всё поймёшь.
После этой «глубокомысленой» фразы он открыл вторую бутылку суррогата и выставил ещё по паре «Баварии». Проглотив содержимое и чувствуя, что язык уже начинает меня не слушаться, и постоянно комкать фразы , я попытался сказать , что не понял. Но видно слово было слишком длинным и труднопроизносимым для моего состояния. В результате чего я мертвецки упал лицом в стол.
- Не понял, ну и хрен с тобой. Не каждый смертный способен понимать великое, пускай даже и пьяный ,- с этими словами Игорь вновь засунул  мне в руку стакан.
   Деваться было некуда - пришлось пить. Единственное, что освещало мне пребывание в этой Богом забытой ( хотя, может, и совсем наоборот) мастерской, так это недавно появившаяся, наверно  минут пять назад, когда я "детально изучал" публикацию «Россия гибнет» - полногрудая шатенка - натурщица Натали (По настоящему её звали Марина)
   Осушив стакан чистого яда, я решил все таки перед смертью поиздеваться над этой заносчивой себялюбивой скотиной Игорем. Чувствуя, что стою на грани полного непонимания, я с нескрываемой издёвкой спросил:
-Ну  и как называется твоё «великое» творение?
Делая вид, что не замечает моей иронии, он пустил клуб едкого табачного дыма на чёрно-синий холст, и с достоинством короля, растягивая фразу, произнёс:
-«Вороны на снегу»!
  Полупустая мастерская озарилась раскатами сумасшедшего смеха, к которому присоединился фальцет натурщицы Натали.
-«Вороны на снегу»? Ну, ты брат, даешь! -еще продолжая хохотать, выдавил я.
-Ну, кстати говоря, картина очень даже реалистичная ,- все с тем же достоинством продолжал он, -Где ты сейчас в городе белый снег видел?
-Ну, а вороны? - не сдавался я.
-А черт их знает, может они все из заповедника. Откуда же мне знать, я ведь художник.
По его разговору я понял, что цепкие объятия алкоголя держат уже нас обоих, и плавно ведут к неизбежному ужасному утренему похмелью. По этому поводу я решил, что надо ещё, и это было последнее , что я решил тогда сознательно...
   Утро. Медленный снег падает в плоскости оконного проема, и холодный ветер пытается ворваться в безмятежность прокуренной мастерской.
   Надо сказать,проснулся я в полчетвертого утра и понял что это будет чудо, если мне удасться пережить сегодняшнее похмелье. Проползая медленно по плоскости стены до кухни, я перехватил у работающего над каким-то пейзажем Игоря, сигаретку и одарив на прощание его глубокомыслено-задумчивым взглядом, подполз к холодильнику. Убив пару бутылок "Баварии" и ощутив радость утра, я всё же решил, что еще слишком слаб для передвижения, и побрел обратно в кровать.
-Да, Леш ,- донеслось мне в спину ,- ты говорил вчера что не понял...
  Так вот, белые вороны - это нормальные люди, а чёрное полотно - всё остальное дерьмо, - задумчиво, и всё так же кропотливо выводя какой-то лесок, произнёс он.
-Ну, - пытаясь осмыслить , чего он от меня сейчас хочет, промямлил я.
-Спугни ворон, и что останется? - как-то по детски улыбнулся он.
-А, тогда понял, - протянул я, и упал на кровать.
Я попытался закутаться в одеяло, но в постели, как ни странно, что-то зашевелилось и из под одеяла показалась заспанная мордашка Натали.
-Понял, понял. Что ты понял? Что я поняла! Трепло несчастное, -заворчала она.
Слегка покраснев, я забился поглубже под одеяло и уже оттуда, проваливаясь в похмельное забытьё , слышал как она продолжала ( по всей видимости, Игорю, который, наверняка слушал её, и улыбался своей доброй прокуренной улыбкой).
-Всю ночь буду любить как царицу, а сам через пять минут захрапел! Моя царица! ,- не унималась она. - Водишь тут всяких!
 И что-то ещё и ещё до бесконечности долго и однотонно, но мне уже давно снилось бескрайнее чёрное поле в фиолетовой дымке облаков над которым стайкой кружились белые вороны...
 ( Из дневников 97-98 г.г. практически без редакции :))) )