Стефания де Монток

Стефания де Монток
"Отставной барристер"

Среди ночного застолья, вне дома,
когда разговор свернул
к колонизации, правосудию и
присяжным —
предметам, о которых он-то кое-что знал,
к системе, на которую перевел
бесценное время, когда он
мог бы прочесть Толстого,
Диккенса и Закат и Падение
Римской империи,
или забраться в неожиданный уголок мира,
вроде  Владивостока,

перед его взором поплыли
лики присяжных Гонконга,
не понимающих его
и глухих к его доводам,
картины суда, начавшегося так,
словно ответчик заведомо виновен,
а жюри, сидя с отсутствующим видом,
просто ждет судью,
чтобы огласить ему свой вердикт.  

Он вина отхлебнул,
не почувствовав вкуса.
"И что за дела!" - крикнул он.
"Это ж время в убыток себе!
А процесс
из разряда тех,
за которыми шли мятежи,
войны опийных наркобаронов,
пятьдесят пять пекинских дней,
и вопрос еще,
стоит ли это того —
чтобы ради отточенной фразы,
достойной Шекспира,
не ложиться ночами до трех?  

Я б тогда им сказал:
"Вас, как членов жюри,
ослепили, наверно, улики,
что предъявлены против клиента,
а именно:
пальцев следы,
полицейским признанье,
опознанье свидетелей
и экспертиза д-р Вонг;
и не видите, что мой клиент —
он сидит перед вами в костюме.
Разве может посаженным
быть человек, на котором
сидит костюм?"  

Эти ж наглость имели б,
ручки сложив
и уставившись перед собой,
не принять во вниманье
мой довод,  

А судейский, что вел протокол,
переставши строчить,
взгляд вперив свой в меня,
произнес бы тогда с раздраженьем:
"Суд не подиум, дальше пойдем, м-р Гриффитс."

---------------------------------------------

Stephanie de Montalk
"The Retired Barrister"
(Wellington, NZ)

He was dining out one night
when the conversation turned
to colonisation, justice, and
trial by jury —
a subject he knew something about,
a system on which he had spent
valuable time, when he could
have been reading Tolstoy,
Dickens and The Decline and Fall
of the Roman Empire,
or taking time out in unexpected
corners of the world like  Vladivostok,

and scenes drifted into his mind
from court rooms in Hong Kong
of juries which hadn't listened
to him, hadn't understood him,
had started off with the view
that the defendant was guilty
anyway, or they wouldn't be there,
and were simply waiting for the judge
to give them the answer.

He swallowed his wine
and tasted futility.
"It doesn't work!" he declared.
"It's a complete waste of time!
It's the sort of seemingly
sensible process
that brought about the mutiny,
the opium wars
and fifty-five days at Peking,
and I ask myself now
was it worth it —
searching for the right phrase,
the piece of Shakespeare,
staying up until three in the morning?"

I would say,
"Members of the jury,
you may think the evidence
against my client
is overwhelming:
the fingerprints at the scene,
the confession at the police station,
the result of the identification parade,
the scientific evidence of Dr Wang;
but look at my client —
he is wearing a suit.
Would a man
who is wearing a suit
commit such a crime?"

And they would face me,
arms folded,
staring stonily ahead,
ignoring my arguments,
rejecting my pleas,

and the judge, who was writing,
would stop,
peer at me
and say impatiently,
"Get on with it, Mr. Griffiths."