Смерть Пушкина

      

Было сорок шесть часов отпущено
Александру Сергеичу Пушкину,
Что лежал с огнестрельною раною,
Успокоенный мудростью раннею.

Перед смертью и он исповедался
Человеку церковного ведомства,
Хоть в часы своей жизни последние
Знал, какое оставил наследие.

Солнце русской бессмертной поэзии
За сенатский мятеж не повесили,
Не поставили рядом с дворянами,
Что в Сибирь были, в снег выдворяемы.

Наперед все дуэли назначены,
Но цари остаются незрячими
В бесшабашной Российской империи,
Где поэту лишь на слово верили.

Вот у дома стоит ополчение,
И молва во все стороны ринулась:
Состояние очень плачевное –
Жизнь стекает слезой стеариновой.

Александр был великим повесою,
Имена его женщин записаны
В книге, помнящей песню древесную,
Ярко вспыхнувшей факелом истины.

В феврале беспокойно смеркается,
И сугробы белеют медведями,
Дуэлянт опозорил смекалистый
Честь поэта поступками вредными.

Обагрил душу русскую кровушкой
Иностранный дурак опрометчивый!
Вышел врач, – и жена стала вдовушкой,
И сказать больше медику нечего.

А Наташенька в новом замужестве
Не забудет о ревности пушкинской,
И когда в бальном вальсе закружится,
И заплачет когда над подушкою.

Умер он, и с лица изможденного
Сняли образа маску посмертную.
Двести лет мы явления ждем его…
И, как все, в его имя я верую.
2000 г.