Я жгу чужие дни, мне нравится, я полон мимолетностей,
Стремительней, чем гром, они влекут в пустую даль,
И в гнездах чужеземных инородностей,
Где кто-то след оставил свой, где кто-то плавил сталь.

Вокруг резвятся полубашни, замков полуинтонации,
И полушепотом несет слова в подвалы королей,
Оттуда – ветрами, с присущей только смерти грацией,
В пустые трюмы уходящих в гавань, заходящих в море кораблей.

И просто нравится сидеть, как узнику, в сырых гостиницах,
И слушать, что несет молва, и слушать, как она же врет,
Смотреть, как лишние кругом уснут в бессонице,
И жгут чужие дни, и каждый думает, что больше всех сожжет.

Сидим и рвем чужие дни, нам нравится, полны мы иллюзорности,
Взглянешь – на крыше, миг моргнешь – ан нет, и пусто и тепло,
И больше тех становится, что жалят верностью,
И больше тех становится, что прячется, когда становится светло.

Не помогают взгляды искоса, удары в спину жалами,
Сидим и жжем, сидим и рвем, сижу и жгу,
И меньше меньшего становится всех тех, кто правит бАлами,
И больше тех, кто просто вышел, расписавшись кровью на снегу.