Мои стихи

    Сейчас мои стихи, с присутствием тоски, с наличием греха и белого стиха. Я как и все дерзал и музу покорял, и рифму обелял, с 16 дерзал. Пусть пробую пера, банальщина была, но кто в шестнадцать лет даст правильный ответ.

Ты так мила, ты так желанна,
Ты словно ангел средь людей,
Себя любить ты запрещаешь
Во избежание страстей,
Но сердцу приказать не в силах,
Не бог, не ангел и не черт
И что б оно поменьше билось,
Я подарю ему клинок.

     Где я писал стихи, где птенчик музы жил, да вообщем, как и все с соседкою дружил. В десятый класс ходил, за партою скучал и одноклассниц формы украдкой наблюдал.

Шейка такая нежная,
Спинка такая прилежная,
Губки такие сладкие,
Словно смазаны шоколадкою.

Глазки все время бегают,
Смотрят, куда не следует,
Грудка такая мягкая
И ужасно приятная.

     Писал стихи и на заказ, когда просила дева рифму. Невинность потерять экстаз, но замуж ей хотелось чистой.

Ты кому-то отдалась,
Вскоре нагулялась всласть,
Непочатый край любви,
Но смотри, не утони.

    Анализируя любовь, пытался отделить влюбленность. Рифмуя кровь, любовь и вновь, в тоске искал определенность.

Четыре строчки, что тут скажешь,
Стихами мало что докажешь,
Любовь пройдет, как это лето,
Конец и этого куплета.

     Чем дальше, больше ладил слог и глубже видел озаренье, страданье я не превозмог, зато отдался вдохновенью.

Ты всегда была для меня неземной,
Ты всегда была для меня той одной,
Той одной во всем безумии звезд,
Что любовь мою растоптала без слез.


И останешься ты наверно
Для меня раба королевной.

        Я форточку держал открытой, и муза посещала чаще, реальностью порой убитый, мне жизнь в себе казалось слаще. Длиннее мысль, невинней слог, я отдавался весь страданью и с реалистом спорить мог, в душе предавшись созиданью.

Побег из глубины души,
Чего-то дерзкого хмельного,
Любовь не может жить в глуши,
Она нас ранит как-то ново…

Осталась брешь в душе моей,
Кусочек сердца откололся,
Я заболел прохладой дней,
Меня знобит под ярким солнцем.

Люблю, страдаю и живу,
Я поглощен своей судьбою
И по течению плыву,
Влеченный болью роковою.

Когда бы не был я рабом,
Своей любви, ко всем жестокой,
То погрузился в вечный сон,
Сон беспробудный и глубокий.

Но я люблю и тем живу,
В пучине страсти, обреченный,
Что мне дано, другого не хочу,
В своей любви от мира удаленной.

   Четверостишие пошло, где мысль и слог, компактны в рифме, я встретил мельком божество, оно пропало в ритме жизни.

Все в ней невинностью дышало,
Томилось тело красотой,
Улыбка на устах сияла,
Я поражен и я слепой.

  Оценкой высшей похвалы, мне внутренняя служит планка, когда мне нравится свой стих, в ничью играю с Капобланка.

Бывают проблески сознанья,
Я возвращаюсь в мир людей,
Но он лишен очарованья,
А полон мелочных страстей.

Сосет пучина бытия
И каждый в ней тихонько тонет,
Приемлет грешников земля
И за грехи чужие стонет.

Я оторвался от земли
В мечтах воздушный замок строю,
Любимая, меня пойми
И улетай скорей со мною.

    Меня уж точно понесло и крышу в небо унесло…

Замусорим мечтами землю,
Уйдя от мира бытия.
Я в мир любви ушел друзья,
Не дозоветесь вы меня.

   А как-то мы бежали кросс, я третье место занял все же, но душу мучил мне вопрос, зачем же лез я вон из кожи. Нас трое к финишу пришли, хоть стартовало много больше, все прочие с пути сошли, но оттого победа горше.

Я стою на стартовой дорожке,
Предвкушая горечь пораженья,
Я готов был проиграть, но все же
Был готов и победить тоже.

    Я стал смеяться над собой, рой критиков, дивя цинизмом. Я подражал себе строкой, стихосложеньем, механизмом переплетения идей, находкой новых слов и правил. И критик, гений и злодей, во мне сомнений не оставил.

Я утопаю в море страсти
И нету рядом никого,
Гнетут меня мои напасти,
Но не пойду один на дно.

Я утащу в пучину счастья,
Свою любовь и прочь покой
В душе моей царит ненастье
Я снова с ведьмою морской.

Она меня ласкает нежно,
В мозгу туман и в сердце дрожь,
Снимает платьице небрежно,
Не водяной я ну и что ж.

Я удручен, погасли очи,
Мне ведьма больше не нужна,
Приди скорей царица ночи,
Пусть нас поглотит неба мгла.

Мы затеряемся в пространстве,
Подальше от грехов земли,
Купаясь в отблесках луны,
Мы вкусим сладости любви.

Но я упал с небес на землю,
Оставил горечь сладкий сон,
Опять рутиной повседневья,
Мечтатель жалкий погребен.

  Но обижался я на мир и мир тогда встревал безбожно, я все грехи ему забыл, но вспомнил их неосторожно. И в тот момент был правым Я и я мое меня питало, всех ненавидя и любя, я помнил где у пчелки жало.

Крови хочу я напиться,
Прямо из вымя волчицы
И сосать вперемешку кровь с молоком,
Пусть люди считают меня сосунком.

Я волк одиночка, зубастый щенок,
Как ветер свободен, как смерть одинок,
Дразните меня и таскайте за хвост,
Я вырасту зверем и буду не прост.

Всех вас превзойду в желании выжить,
Я буду вам мстить и вас ненавидеть.

Презренное племя двуногих рабов,
Имеете вы лишь излишки мозгов,
Вам не выжить на этой планете,
Вы пепел и дым завещаете детям.

А я им оставлю любовь и свободу,
Прозрачное небо и чистую воду.

    Когда я вспомнил всем грехи, мой стих пошел от сатаны…

Слепились златом вы всегда,
Навек останетесь рабами,
Землею править буду Я
И коронован буду вами.

    Я в вечер Пушкинский не раз, справляя смерти годовщину, пытался донести до масс, своих творений перспективу. Но режиссер с высот тех лет, что сам прожил, дерзал и множил, давал критический совет: мол ты рифмуешь, рожу – кожу. Стихи пропитаны душой… Как может быть? Здесь бред полнейший, да Вам б работать над строкой и с рифмою дружить, милейший. Ответ же мой, был очень прост. Я понимаю музу в слоге, стихи пропитаны душой, где средь камней, взрастили розу, где, восходя на эшафот, не ропщут, не грешат раскаяньем, где у поэта каждый вздох, в толпе находит ликованье.

Что скажут вам вот эти строки,
Они пропитаны душой,
На них пролил я слез потоки,
Страдал и мучался тобой.

В мечтах тебя лобзаю страстно,
В стихах на небо возношу,
Но с сердцем так играть опасно,
Нутром испытывать судьбу.

Судьба коварная индейка,
Меня ведет на эшафот,
С косой беззубая злодейка,
Меня сейчас к себе возьмет.

И в этот час, час искупленья,
Грешу, любя тебя в мечтах,
Греха порочное стремленье,
В слезе, застыло на глазах.


   Не что не ново под луной… В любви все старо, даже Пушкин, терзая наш покой строкой, забыт не раз был под подушкой…. Я вас любил, любовь еще быть может…… Но почему быть может, я люблю. Ваш зад меня по-прежнему тревожит, я вдохновенье в нем и музу нахожу……. Переосмыслить под луной, не раз пытался я творенья и в пику классиков толпе, свое писал стихотворенье.

Свои чувства я скрыть не могу,
От прозрачной глади листка,
Извини, но тебя я люблю,
Как когда-то любил не тебя.

   Мне ночью не спалось и я порыве дури, отдавшись нудной процедуре, в едино собирал куплеты… Мы от безделья все поэты.

Вот это да, вот это ночка
И муза есть, но дремлет строчка.
Марая сей листок небрежно,
Хочу чего коснуться нежно?

Меня бессонница пронзает
И муза все не исчезает.
Меня ко сну еще не клонит
И в сердце ничего не стонет.

Любовь пришла и не уходит
В моем мозгу, как призрак бродит.
Но все родные это с лишком,
С таким уж умственным излишком,

На свете мне придется туго.
Найти бы мне такого друга,
С кем поделился бы мозгами,
Что прут с меня уже стихами.

Сей стих пронизан сонной чушью,
Его пишу я синей тушью,
Его закончить бы пора
До наступления утра.

Но муза ведь ко сну не клони,
Ведь вдохновляет, а не стонет
И я не плачу над стихами,
Наверно разобщен с грехами.

Но вот и муза убежала!
Такая крайность, да достала…
Но все ж витает ангелок,
В душе ища свой уголок.

В душе моей свивай гнездо,
Неси как курица яйцо,
Мои наивные признанья
Их облачив в повествованья.

А может ты не улетала,
Другая муза набежала,
Та, что летать уже не в силах
Или летает на могилах,

Прах предков, вороша безбожно
И поступив неосторожно,
В гробах поэтов растревожив,
Терзанья их в себе размножив.

Теперь ища младые души
Ты шепчешь в девственные уши,
Весь вздор веков давно ушедших,
Былых времен увы прошедших.

Оставь себе ты их мечтанья,
Мы их читали в назиданья,
Но время движется безбожно
И оставаться в прошлом сложно.

Я не сказал, того что думал
И не писал когда не пел.
Отдавшись чувствам небывалым,
Я обладал умом не малым.

Покой искал в каком-то сне,
А вот нашел его в строке…


   Но я взрослел, как все сквозь боль, сквозь пониманье правды жизни, наивностью порой смешен, не мог освоить механизмы, привычной подлости и лжи и свято верил в перспективу, что мною будет изменен мир капитала и наживы.

Мне так плохо и больно
Тихо ноет душа,
Умирает спокойно
Мирок малыша.


Я наивен до дури
И умен как никто,
Но меня обманули
Я остался ничто.

Может – это не правда,
Может – это обман.
Я сижу как в тумане,
Что навеял дурман.

Да, я грешен, но все же
Я хочу быть любим,
Быть кому-нибудь нужным,
Не остаться чужим.

Вы меня извините
За наивный укор,
Может это напрасно,
Может это все вздор.

Но зачем я попался
В сей невидимый плен,
Где все бренно и тщетно,
Где и вечное – тлен.

Я так жит не хочу
И поверьте, не буду,
Я в любви утону,
В надежде на чудо.

Я словами иссяк
И душою раскрылся.
Я бы мог не писать,
Но тогда б удавился.


    Четверостишия люблю, где мысль и слог, соосны музе, я признаю здесь волшебство и ясность, все живет в союзе.

Я не знаю, что такое рифма
Я хочу и я пишу
И не нарушая цикла,
Я свои стихи, стихами назову.


Я знаю, где прячется Муза,
Средь самых любимых стихов,
Как прячутся шарики в лузу,
Так рифма зарылась средь строк.



Этот серый мир не разукрасишь,
Этот серый мир в твоем мозгу,
Ты его без красок разрисуешь,
Только вправь извилину свою.


    И я уже не мог уснуть, не написав строки, не ощутив пространство, мои стихи – мои грехи, а жизнь порыв протуберанца.

Тихо слезы бегут
И болит голова,
А минуты бегут,
Все бегут в никуда.

Мне так хочется жить
И любить, и мечтать,
И свободы чуть-чуть
И возможность писать.

Да, я много хочу,
Хочу спорить с судьбой
Быть счастливым чуть-чуть
И быть радом с тобой.

Я наверно чуть-чуть,
Сумасшедший уже
И пишу этот стих
Заблудившись во сне.

Наплывает туман
И сомкнулись глаза,
На щеке караван –
За слезою слеза.

Это только мираж,
Я такой как всегда,
Это юности блажь,
Голубая мечта.

    Есть в жизни вопросы, что живут без ответов, зачем волосы кокосам и какие секреты, происходят в консервах, когда годности срок, истекает в двенадцать и зачем есть замок, на дверях магазинов, где 24 часа покупателю рады и товаров сполна. Что такое любовь, кто даст точный ответ, может это она или да или нет.

Любовь нам непонятна,
загадочна, порочна.
Мы говорим невнятно,
но знаем это точно.

   Но снова я жесток, наивен и смешен, я воздаю урок, средою удручен.

Душа поэта требует возмездий,
За низменность мирских идей,
Вы усомнились в красоте созвездий,
А ослепились светом фонарей.

   Твориться что в душе не ясно самому, кто там живет уже, в каком зашел часу, зачем на столько раз я поделил себя, не знаю, не хочу, то юности игра.

Что же это твориться в непокорной душе,
То она раздвоится, то троится уже.

    Я столько раз отвергнут был, что в боли находил спасенье, когда же я любовь разбил, нашел и в этом вдохновенье.

Извини, родная
И прости за все.
Жизнь моя лихая,
Ты не для нее.

       Я подрожал таким как я, мы стихоплеты от стремленья, я про одну писал, шутя, строкой чужой стихосложенья.

Ты хочешь быть смиреною, дикаркой,
Узнавши все, оставить девственный покров,
Не затуманив мозг, испить отравы сладкой,
Купаться в славе и деньгах, не ведая порок.

    Вдыхая воздух сквозь фильтр сигареты, в армейские будни писал я куплеты.

В фильтре восемь затяжек
И четыре судьбы,
Вся душа без подтяжек,
Обнажаются швы.

  Армейских будней краток миг, не помню горечи и злости, я дедушкой служил, как мог, все время за забором части. А там девчонки маков свет, а ночью, ночи и рассветы, любил, страдал, давал зарок, строкой дерзал, ловил моменты. Мечтал, надеялся и жил, вдыхая тела ароматы, как я служил, как я служил. Долой штыки и автоматы.

Я хочу поплакать,
Хочу отдохнуть душой.
Хоть зимою развел я слякоть,
Но природа не спорит со мной.

Застывают соленые слезы,
Превращаясь в частичку зимы.
За окном и в душе лишь морозы,
Отголоски мирской суеты.



Злишь меня, а мне того и надо,
Ведь всего понять не в силах ты,
Эта боль лишь для меня услада,
Без нее мне хочется любви.

Я люблю, когда болит душа
Иначе я хожу ленивый и смурной,
Пожелай проклятья и удачи,
Пожелай мне счастья не с тобой.

Самолюбие мое в порядке,
Я его до боли щекочу,
Мы сейчас с тобой играем в прятки,
Я тебя ищу, но не хочу.

Ты живи, цвети, ведь ты прекрасна,
Не вини меня, ведь я такой.
Ты заставила меня повиноваться
И оставила на едине с другой.


Ты хочешь чего-то,
Но просишь наивно.
Зачем ты кому-то,
Отдашься насильно?…

Играя с судьбою,
Ты шутишь не зная.
Смеюсь я с тобою,
А сам понимаю.

Ты мне не доступна
По многим причинам.
Смиренная речка
Отдастся кручинам?

Победа горька,
Результат недоступен.
Ты очень строга
И твой мир неуютен.

P.S.

Моя дорогая,
Однажды весною,
Ты все оставляя,
Умчишься с мечтою.


Я тебя не ждал,
а ты пришла,
Хоть нужна была,
но я не ждал
Как в моменты радости, слеза
Как в улыбке пламенной, оскал.

Ты пришла,
а я уж уходил,
Уходил, чтобы достичь, добиться,
К сожаленью не затормозил,
Удалось лишь задней мыслью возвратиться.

На себя взглянув я ощутил,
До какой же степени я дурень,
Извини, но я тебя простил,
Чтобы снова утонуть в лазури.


Нет любви – нет тебя,
Почему же была такая,
Почему же она не ушла,
А за ней не пришла другая.


Я патриот не на словах, точнее патриот не в прозе, перо мое как автомат, пусть память оживет в народе. И в благодарность к нашим дедам, отцам и сверстникам моим, всем тем, кто воевал и сведал, я посвящаю этот стих.

Я напишу стихи такие,
Что их, прочтя нельзя не встать,
Отжавши почести земные,
Всем кто когда-то жил до нас.

         Кто подарил нам жизнь свободу,
         Кто гиб за нас в лихом бою.
         Для нас отвоевав природу,
         Не дав кислотному дождю,

         Пролиться на планету нашу,
         Остановившим дух войны.
         Спокойно спите деды наши,
         За вас сейчас стоят сыны,

         Затем нас сменят наши дети,
         Но я надеюсь никогда,
         На это сказочной планете,
         Не грянет страшная война

Да….

Отдавши душу нарасхват,
Я человек продавший разум.


    И на гражданке все не мед, кто отслужил, тот тему знает. И первый год после сапог, тебя не раз в тоску кидает. Все от несбывшейся любви, все от надежды без отдачи, но те армейские деньки, помогут нам поймать удачу.

Минутная стрелка и счетчик такси,
Сижу и шизою сползают мозги.
Перо и бумагу, беру и пишу,
Минутную слабость на лист изложу.

Устал, все болит, голова и душа,
Глаза напряглись, покатилась слеза.
Сомкнулися зубы сквозь силу шепчу:
«Я встану, мне нужно, все будет, смогу»


   Но мы находим в жизни миг, что оправдает все невзгоды. В кругу друзей мы без обид, встречаем ветры непогоды. Кружится, роится метель, иголками роняя строчки, творим, дерзаем под апрель, и расставляем i под точки.

Музы стаями кружатся,
Акростих листвой заносит.
Осень. Встреча. И признаться,
Лето в слабости не хочет.

Хоть оно и бабьим было,
Простояло три недели,
За окном покровом ночи,
Накрывает зелень ели

Та что в белом одеянье,
Листья в саван укрывает.
За окном погасли свечи
И вино в бокалах тает.

Я пришел домой уставший,
Отдохнув душою с вами,
Утром вспомнил день вчерашний
И сказал сие стихами.

    Я  процитирую другого, но он так точно отразил, как я коверкал мыслью слово и форму в рифме находил, как я искал координаты, что показали путь иной, где метался над привычкой и красил радугу строкой.
Голипэ: «Я кондуктор чисел, я кондуктор писем, я конструктор песен, басен и поэм, я корректор мысли в некотором смысле, в некотором роде сказочный герой».

Четыре цвета есть у меня,
С четырьмя цветами радуги.
Сегодня воздух полон тепла,
Ты сидишь с учебниками над алгеброй.

Мне хотелось с тобой погулять,
А тебе к экзамену подготовиться,
Как всегда пришлось уступать,
Для любви не пожертвовав совестью.

Спасибо, милая за причастие,
За эти чувства на расстоянии,
Хоть устал я от безучастия,
Но не нуждаюся в понимании.

Мы судьбу себе сами выбрали,
Расписавшись под четкими целями.
Не отягощайся обещаниями,
Будь свободна над параллелями.


  Написано было стихотворение синим, черным, зеленым и красным, сестра прочитала творение и все для нее стало ясным. В поскриптум я вынес ее совет:


P.S.

А черного цвета, в радуге нет.


   От четырех компактных строчек, я к двум ушел, компактным очень.


Выпью чашку кофе дома
И не замучает саркома.


Вода смывает грязь с души и тела,
Помойся, если все осточертело.


Ну и что суета,
Ну и что бытие,
Почему плохо нам,
Если все хорошо.


Здравствуй, девушка из мира
разноглянцевых страниц,
Глубина высот Памира,
в омуте твоих глазниц.


    «Вся жизнь игра, а люди в ней актеры». За жизнь играем множество ролей, не дать не взять мы с вами режиссеры и смена декораций в ритме дней.

Я б умер на сцене,
да роль не такая
И словно Икар,
от полета сгораю.


   Общаясь с разумом вселенной, читал Ахматовские строки, и белые стихи про мужа, переиначивал на вздохе.

Он не терзался сомнениями,
Это было не в его правилах.
Он не терялся в догадках
И не исходил подозрениями.

Он был по-своему прав,
Деля мир на черное и белое
И даже упав,
Считал полетом – падение.

Познал силу все мирного тяготения,
Через закон относительности,
Он был правнуком гения
И результатом действительности.
Это был мой характер.


     Моя несбыточная роль, не данная мне режиссером, но я в своих стихах король и пусть не служит вам укором, мое виденье сверхзадач, мое понятье мизансцены, за место режиссерских фраз, я сам себе воскликну: «Верю».

Бред про «Евгения Онегина», написанный под дождем в XX веке.

Предвижу всё:
Вас оскорбитпечальной тайны объясненье,
Какое горькое презренье.Стоп!
Не моё стихотворенье,
Но душу вяжет мне язык
И уст слетают афоризмы,
Далекой дедовской отчизны.

Все мужики...
Ну как бы Вам сказать покраше,
Как имя русское -- Параша,
Сие животное зовется...
А! То, что с козами пасется.

Так вот!
 Из той среды один несчастный
Покинул дом и сад ненастный,
Но куда бы не свернул,
Везде в глаза судьбе взглянул.
А в тех глазах мученье, слезы,
Ну в общем как прогноз погоды,
Во-первых, льет как из ведра,
Ну и не видно...

Даже солнца,
В простое русское оконце,
Часами может он смотреть,
Сопеть и на судьбу скорбеть,
Что был когда-то он ослом,
"Животным с длинными ушами"
И хлопал ими словно слон,
Когда бы деву взять в полон
Своими нудными речами
решил завесть он разговор.

Кому нужны нравоученья,
Коль сердце юное в волненье
Открылось пред тобой, а ты
Всем показал, что мы...
Слабы,
Пред девой юной, непорочной
Своей ученостью заочной!

Теперь конечно, покаянье
 сквозитсквозь каждое письмо,
Но дотянуться не дано
до цели:близкой и желанной.
Любовь на теле раной рваной.
Ты молишь на коленях,
но прощенья нет,
За что прощать раз не грешил,
А впрочем Бог определил,
сию обязанность себе
И ты живешь в кошмарном сне.
Надежда язвою крадется,
вот-вот иллюзия порвется...
Но ты рискнул,усохли слезы.
Ты вырвал миглюбви, свободы.
Вдохнул, окончилось, финал.
Что пережил, то рассказал.

    Я подхожу к концу сей оды, она не ополчит народы, не даст ответ на сотню бед, здесь каждый слог, как комплимент, себя любимого люблю и о себе стихи пишу…

Петля на шее и угар в мозгу,
Последние мгновенья жизни прожигаю.
Я без любви на этом свете не могу,
Я – эгоист, в любви к себе сгораю!