Влдмр сркн

Мальчик у забора кушает персик,
За забором сосед взбивает тестя.

***

Вырос, но персики любит так же.
Ещё – разговаривает с собакой Саввой.
Пишет книги желчью и сажей,
Гордится дочерей неразличной парой.
(им в школе бросали в спины иголки криков:
пошли вон, говноеда дочки!)
Они всё равно его любят дико,
Особенно, когда он творит до ночи.
Писать для себя; – его сердце знает,
Как нужно разговаривать с прошлым.
Выплеснуть лёд, чтоб самому не растаять.
В дышло – звёзды, дерьмо – усопшим.
Но сам спокоен, курчавится локон.
Уютные чашки на стол ставятся.
Фондю готово. Судак подан.
Внутреннего хохота в бокал на палец.
Оскалы сзади: беснуются, пляшут.
Вместе – строем, швалью – порознь.
Раздирают сало в поисках падшего,
Брызжут слюны вонючей моросью.
Он улыбается – популярность
Свора псов обеспечила прочно.
А он всё пишет, бьёт в кость – накось!
Имел в виду он их всех заочно.
Вскрывает раны, брызжет сукровицей,
Гной мешает с дерьмом подсушенным.
Наскучит – Марининой не поздоровится:
Рынок обвалится под книг клон-тушами.
Он жезлом бьёт в языка мельницы,
Не узнаёт Санчо Панс на улицах.
Но ночью жена шептать осмеливается:
Хватит, милый, – не видать же Пулитцера.
В ответ молчит. Хоть и треснуть хочется.
Куда ты лезешь простая женщина?
Дрожит рука, мозгов переводчица –
Чьим невидимым знаком мечена?
Он вынужден отвечать на дурные вопросы:
Типа, Вас, что – пытали в детстве?
Или Вас сильно кусали осы?
Или сношали в кафельном королевстве?
Позади эпоха, а люди те же…
Успокой Господь их слепые мысли.
На бумагу жизнь не свою он режет,
Проставляет в книгах чужие числа.
Но не верят. Пытаясь клеймить позором,
Заостряют умы на то, что вторично.
Половина считает попросту вором.
Много кто принимает к сердцу и лично.

А он просто выпьет немного водки,
Из горла запотевшего чуть «Боржоми».
Его чувства чисты, а мысли кротки,
Словно снег на елях республики Коми.
Табуны табу так давно отстали,
Новый смысл навеки молотом выбит.
В чём теперь закаляться стали?
Чей черёд повисать на бумажной дыбе?
Ждём. Потешит ещё не раз он,
Те мозги, что уже проснулись.
Верим – будет; дохнёт вдруг калом
С площадей, проспектов и узких улиц.
А пока, не снимая пальто и шляпу,
Бродим, с бородами и обриты.
Может завтра выплюнет кляп он.
Мы то знаем, что тесто взбито.


17.10.03