Родина

Он еще раз перечитал сообщение, написанное на тонком листке пергамента и посмотрел в окно: "Мразь..." - подумал Он. "Ударная пехота. Неужели Я - профессионал с пятнадцатилетним стажем и с железной психикой, должен стоять в первых рядах обычных вояк? Ну что ж, если сказали свыше, значит должен. Это моя работа." Скомкав записку и бросив ее на пол, Он начал одеваться. Красный пергамент с черными буквами означал только одно - собираться надо было немедленно.
       Одевая латы, в Его голове не было мыслей. Это привычка. С годами она приходит сама, если тебя конечно не успела растерзать чья то сталь, что вполне часто бывало с людьми такой же профессии к у Него. Если ты думаешь о чем то постороннем, то можешь сделать что то не так, а когда ты делаешь что то не так, то это обязательно отразиться на предстоящем бою. Он прошел к двери и начал одевать свои тяжелые сапоги.
      Она стояла напротив него, облакотившись о стену. С ее глаз безмолвно текли слезы. Она знала что значило, когда Он одевал такую обувь. А значило это то, что Он шел не просто на обычное задание или на обычный бой, а то, что ему предстояло учавствовать в настоящей мясорубке. Такая обувь прекрасно подходила для пробивания чужих черепов, ребер, а так же других человеческих костей и внутренних органов. А где мясорубка, там и смерть, словно закрытая дверь в жизнь.
      Он посмотрел Ей в глаза, потом на свою обувь и не смог больше поднять глаз. "Да, Я знаю, Я обещал. Но пойми, не я выбираю, а выбирают меня, ибо это моя работа, ибо это то, что я действительно хорошо умею делать. Но я обещаю...я вернусь...поверь мне. Ты мне веришь?"
      "Я тебе верю..."
      Он вышел на улицу и пошел прочь от дома. Он даже не обернулся. Зачем? Еще один кирпичик его внутреннего мира дал трещину.  А как уже много этих треснувших кирпичиков..., того и гляди, рухнет все здание.
      "Бой без права победить". Иначе назвать это было нельзя. Какой ублюдок подбирал этот отряд? Рядом с ним стояли обычные новички, у которых только пушок под носом начал пробиваться. Которым раздали тяжелые мечи и сказали: "Держать до последненего, как можешь. Родина." Что же это за родина, которой наплевать на своих сыновей? Которой не жалко отнять у матери своего единственного сына на растерзание безликим тварям? Что это за родина, которая не принесет даже тело ее малыша, а лишь окровавленный именной кулон? Родина...Ваша родина. Не Моя., ибо я сам себе родина. Ибо для меня родина это те, с кем я живу, кто мне дорог, кому я любим и кого люблю я. Вот это Родина. Родина, которая никогда не предаст, не оставит в беде и никогда не забудет.
      Звук горна Он услышал не сразу, а лишь тогда, когда рядом с его ухом раздался дикий вопль. Это кричал 16-ти летний парень, которому вражеская стрела с хрустом пробила горло. Это даже был не вопль, а истерический хрип. Парень упал на спину, дергаясь в предсмертных конвульсиях, руки судорожно терзали холодную землю, изо рта фонтаном била кровь забрызгивая лицо и попадая ему прямо в глаза...липкая жижа. "Ладно суки, не с тем связались, я вам не обычная пехота...". Выхватив из ножен меч Он заплясал свой неистовый танец. Танец смерти. Кровь летела ему на лицо, на руки, попадала под одежду. Кровь была повсюду. Теплая кровь. Чужая кровь. Под ногами уже кто то орал, чьи то головы мешали продвигаться дальше, хрустели чьи то кости, толи своих толи чужих. Земля превращалась в мутную жижу из крови, мозгов и человеческих кишок. Противно. Но Ему было не до этого. Для Него это была мелочь. Необратимое обстоятельство.
      Короткий укол в печень, тупой удар в затылок чем то тяжелым. Мир перед Его глазами тут же начал приобретать черные краски и через несколько ударов потух вообще.
      Открыв глаза, Он обнаружил себя возле тех же ворот которые Он защищал, а напротив Он увидел неподвижные глаза, затянутые мутной пеленой смерти. Шестнадцатилетние глаза, которые которые еще не видели всех радостей жизни, которые видели только боль и смерть. Боль и Смерть. Сквозь слезы Он лишь выдавил из себя кровью: "Родина...с-с-сука..."