Ирочке и ее лрузьям

Пожизненный путь начинается, движется прямо
Как будто могучий удар колотушкой Там-тама
И утренний холод заставит надеяться, мама!
И путь наш застелен густыми волнами тумана

Рассвет пробуждается, Солнце - подобие дамы,
На кронах дереьев проснулися гипопотамы,
И в путь отправляются, к Солнцу взлетая все выше,
Пока не закончат свой путь на какой-нибудь крыше.

Январский мороз колыхался и плакал над полем
И пели сычи о далеких потеряных волях,
И пели грачи, и прислушавшись к чистым их долям
Наверное все у судьбы мы чего-нибудь молим

Наверное, все мы мечтаем о счастье далеком,
Наверное, все его ждем, век проходит за веком,
И Время течет меж обрывов, подобное рекам
И тихо грустил: Вы услыште меня - только где там...

И стая ворон к югу мчиться с призывным рычаньем,
А я отвечаю им громким ответным кричаньем
потом удаляюсь с негромким противным ворчаньем
И все завершаеться долгим и гнусным молчаньем.

В расстроенных чувствах опять я стихи сочиняю,
И струны их жаркого бреда на младость меняю.
И все б хорошо, если б память меня ка поэта
Да не утопила бы бурно кипящая Лета.

Из Леты мечтаю водицы мертвящей напиться,
А может быть стоит и просто пойти, утопиться.
Но Времени нет, нет надежды куда-то стремиться,
Но только куда и зачем... вряд ли есть, чем гордиться.

А может быть есть... или нет... это не понимаю,
И только лишь звукам я арфы Вселенной внимаю,
Где струнами звезды-лучи, что натянуты туго.
И это мои палачи... не найти нам друг друга.

И чувствую я, то что я возношусь над народом,
Как старое ветхое пугало над огородом.
И это прекрасно - такое мое вознесенье,
Поскольку оно знаменует собой воскресенье.

Воскресну от пут я чужого манящего быта,
И с криком отрадным воспомню я все, что забыто,
И старый половник поклонится мне, и полено
Со свистом скрипящим преклонит пред мною колено.