Так было

(из дневника)

Когда облетели все листья, почернели и смешались с грязью, я поняла, что все давно кончено. Серое небо смотрело печально и безысходно и оно поливало нас дождями своих слез и слезы смешивались с землей и становились грязью. И листья тоже становились грязью под тяжелыми подошвами моих ботинок, которые ходили много раз по давно знакомой дороге.

- Зачем?

- Я так хочу.

- Что будет потом?

- Не знаю.

- Все когда-то кончается.

- Не думаю об этом.

Темные силуэты деревьев, шум машин. Сумрак сгущается над лесом. Грязь хлюпает под ногами. В чем я виновата? Не холодно, совсем не холодно. Жизнь отнимает что-то, что-то дает взамен. Лето было дождливым, тогда я только начинала обретать себя. Новая ступень, новый шаг, новый виток спирали, крутой поворот. Понимала. что меняюсь, в то же время оставаясь собой. А теперь...

- Мертва?

- Да.

- Они знают?

- Никто не верит.

- Возможно, не понимает.

- Да, не понимает.

Я сама не понимала раньше и не знала, чем все кончится. А потом мне открылся новый мир.

Когда листья только начинали желтеть, когда разум был еще кристально чист, душа уже билась в предсмертной агонии. Слишком трудно спасаться в одиночестве, слишком больно плакать о каждом упавшем листе, о каждой пожелтевшей травинке. Тогда я еще не знала, что оплакиваю свою жизнь. Боль искаверкала все и смешала, я не хочу теперь вспоминать об этом, о своих последних днях.

- Что было потом?

- Потом все прекратилось.

- И боль?

- Боль исчезла, стало легко.

Это была смерть. Спокойствие, безразличие... Ничего не станет как раньше, сознание затуманилось, я не жива, я - мертвец.

Проходило время, а все оставалось как прежде. И что-то новое пробуждалось в сознании. Надо привыкать к такой жизни, и в ней есть какая-то истина. И не такая уж мерзкая эта грязь под ногами...

* * *

Я стою одна посереди большого-большого леса. Вокруг темно и холод пробирает до костей. Сегодня здесь нет никого. Прикоснись к камню, он хранит воспоминания. Воспоминания о лучших днях, о самых-самых счастливых днях.

Настанет день, когда все отвернутся от меня. Я останусь одна, как и раньше, суть невозможно изменить, на нее не повлияют мои странные метаморфозы. Хотя теперь я и сама не уверенна ни в чем. Мертвым труднее думать, у них нет уже прежней ясности рассудка. И я знаю, что когда-то тоже стану грязью под ногами. А жизнь продолжается и ей плевать на таких, как я. И затянутся старые раны, а всю грязь и гниль накроет чистым белым одеялом первый снег. Снежинки падают мне на волосы и на одежду и на лицо. Но они не тают, потому что моя кожа так же холодна. Иногда бывает, что твое же заклинание обернется против тебя. Иногда можно замерзнуть насмерть. Снег падает на куртку и на ботинки, которые все так же ходят по знакомой дороге. Пусть будет - что будет. Для меня уже не так важно. А мертвые тоже могут страдать. И мучиться могут. И не в том дело, что у меня кожа бледная. Просто...

- Что?

- Неважно.

* * *

Темно. На небе нет звезд. Дорога, покрытая грязным льдом. А вокруг - холмы, холмы... И лес простирается на много миль вокруг. Где-то очень-очень далеко слышатся время от времени какие-то неясные звуки, но тишина поглащает их. Только холодный ветер завывает в ушах одинокого путника и заледеневшая дорога выскальзывает из под ног. И ведет его по холмам и оврагам, убегая в лес как в страшную сказку.

Ночь. Ни души. Он искал их. Он был один и был безумен от этого. Овраги, грязь, чахлые деревца, скользкие ледяные тропки, высокая сухая трава на холмах... Сколько уже пройдено и сколько предстоит еще...

Свет, огонь, безумие. Вода и холодные камни. Сколько предстоит...

Самые лучшие дни, самые прекрасные чувства. Только не теряй эту тонкую пульсирующую нить в огромном темном лесу бесконечной безликой пустоты. Он не хотел, он не знал, что будет блуждать здесь вечно. Никто не знал своей судьбы, но все рано или поздно оказывались здесь. Они не могли встретиться друг с другом, ровно как и покинуть это проклятое место. Словно муравьи в большом астральном муравейники, мухи, попавшиеся в паутину.

* * *

Метель.Сквозь снег и туман трудно что-то разобрать. На станции мало народу, платформу заносит снегом, снежинки кружатся в свете фонаря. Одинокая фигура в черном пальто. Растрепанные светлые волосы, бледное лицо. Полуволк! Полуволк!

Время плывет медленно, секунды отсчитывает часовой механизм внутри моей головы. Никто не знает, никто не слышит внутри моей головы. Словно кадры замедленного фильма. Я поворачиваю голову. Секунды, я слышу их: одна, вторая, третья... Кто-то переводит кадры. По небу плывет черно-белая луна.

Поднимает голову, воет, тихо, протяжно, так, что холод внутри пробирает. А секунды все отдаются в голове и в ушах. Тихий-тихий шепот где-то далеко, не разобрать слов. Это наверное внутри, что-то поднимается из глубины.

Глаза сверкнули во тьме, поезд ворвался в это сонное заколдованное царство, осветив платформу и всех, кто был на ней: всего лишь несколько запоздавших дачников.

* * *

- Проснись!

- В чем дело?

- Ты не видишь? Эта ночь... Посмотри, какая луна на небе! Как искрится снег в ее волшебном сиянии.

А на дворе тихо, ни единого звука не доносится. Снег поглотил все, зима сковала холодом это сонное царство. И снова перед глазами маленькая девочка в ночной рубашке, которая выбежала из дома, выбежала в ночь, выбежала в зиму и навсегда осталась там.

* * *

Весна – это грязь, холод и ветер. Грязный снег на земле. И я все так же смотрю на этот грязный снег из окна девятого этажа, как в ту, первую весну. Тогда все было как-то правильно, чисто, тоскливо, даже волшебно. Когда таял снег, в сердце навсегда поселилось горе. Ночные прогулки слились с воем ветра за окнами. Было холодно и сыро, мы шли по мокрой дороге. Разговаривали, курили, грызли сухарики, целовались. Неужели когда-то это было так хорошо? Утром опять на работу, и целый день тоски, ожидания, мыслей, чтобы вечером снова увидеть тебя. Чтобы пройтись по грязному таящему снегу, утопить ногу в луже, посидеть на рельсах, попить очаково. Красивая она, весна, грязная она и злая, мерзкая, холодная и мокрая. В темноте обреченности, в холодном подъезде, в тишине безразличия, в паутине тревоги, в муках голода и боли постигала я ее. И в окне девятого этажа, из которого все также смотрю на грязный снег.

* * *

Листья распускались, вбирая в себя питательную сырость. Ночью деревья так и норовят зацепить тебя жирной веткой. Они шумят на ветру, словно шепчутся фанатики. Сначала ждешь, когда будет тепло, потом спасаешься от жары. Хуже всего, когда отключают горячую воду. Все лета одинаковые: душные, скучные, пыльные и короткие. Иногда хочется ждать зиму и всегда – лето. Зима – время строгое, мрачное, а лето – веселое, туповатое. За окном зашумели новые листья, куришь на балконе, будто и не было ничего. Здесь одиночество соприкасается со мной особенно чувствительно. Серое мрачное небо сеет грязный воздух. Тишина разрывает душу, воспоминания лезут наружу. Вокруг все темнее и темнее.

-         Возвращаешься?

-         Да нет, разве можно вернуться…

-         Тогда зачем?

-         Не знаю, потянуло. Наверно, я никогда до конца не изменюсь, боюсь, что в этом мое предназначение.

-         Но ведь это ненадолго.

-         Знаю, но так хочется, чтобы…

Зачем утешая людей, говорить, что жизнь прекрасна, если сам в этом не уверен? Разве они поверят, зная, что ты врешь сам себе? Разве будут они тебе доверять?

Листочек, его так жалко, когда он прорастает из под земли. Но мы же не смотрим под ноги. Котенок, его тоже жалко, когда видишь где-нибудь в подворотне, грязного, беззащитного. А что случится с ним? Однажды около нашего дома лежал на дороге раздавленный котенок…

Светлые глаза смотрели в даль, волосы развевались на ветру. А в сердце были только боль и тоска. Закружили ветра мои бедные мысли. Когда-то я смотрела на тебя, мой мир, с высоты своей первозданности, но неужели ты и меня запачкал в своей грязи…

Нет, мое сердце, полное горя, никогда не смирится. Счастье мое, моя беда… Стукнуться бы головой о кирпичную стену, вцепиться бы ногтями в асфальт, напиться бы…

 

* * *

Пошел дождь. На улице было темно и уныло. Мне на голову падали редкие капли. Мокрые деревья тоскливо покачивались под слабыми порывами ветра. Автомобили катились по сырому шоссе, разбрасывая мелкие брызги. Я печально брела под дождем, опустив голову. На остановке сбились в кучу несколько людей, скрывавшихся от дождя или ждавших автобуса. Они мрачно провожали взглядами мою невнятную фигуру.

-         Куда я иду?

-         К ларьку за сигаретами.

-         И вовсе нет! Ты к смерти движешься, к своему полному уничтожению, к червям, к могиле, к земле…

Так было всегда, я ходила под дождем по серым улицам, размышляя про себя и о себе и о жизни и о вечной любви и о смерти…

Мокрые волосы липнут к лицу, в глазах застыли слезы. Лето кончится, на смену ему, как всегда, придет осень с ее злыми мокрыми листьями. Помнишь, как ты бегала от них по парку, как пила у киоска апельсиново-персиковый сок? Злые листья – это было словно проклятие…

А теперь ты просто идешь, роняя слезы, окурки и счастливые мгновения. А вокруг по-прежнему куражатся придурковатые рекламные люди с белыми зубами, в ярких одеждах, постоянно что-то жующие, пьющие, танцующие. И никто не видит, не замечает тебя, изменившего мир. Одиночество преследует тебя. Лениво дымится сигарета.  А ты все идешь…

 

* * *

-         Что, стоит испортиться погоде, как ты хватаешься за свиток?

-         Нет, но в жару я об этом не думаю.

-         Стоит ли марать бумагу, ждать чего-то, если выбор уде сделан. Чаша весов перевесила, твоя судьба определена. А что, если нет? если провидение готовит нам нечто ужасное...

-         Лучше об этом не думать.

-         А о чем же думаешь ты?

-         Только не о будущем.

-         Знаю, о прошлом, но зачем замыкать цепь? Если сейчас вернуть все на два, четыре, шесть лет назад. Ну, выбирай!

Если на два, то мы рискуем попасть под самое начало этой рукописи. Но тогда все было намного честнее.

Четыре... зачем ты жжешь дневники с воспоминаниями о Ней? Лучшими, красивыми воспоминаниями. Это же малодушие. Но у тебя все еще есть Она...

Вернемся на год назад. Вот глупость! Плачешь у окна. Ребята не взяли тебя с собой гулять. И неужели ты думала тогда, что хуже не бывает? Ты помнишь, знаешь, что бывает. О, насколько хуже... Ты знала настоящее отчаяние...

Шесть... а здесь мы видим уже другую тебя. Все было слишком искренним и первозданным. Кто же знал тогда, как распорядится судьба. Но ты и тогда была против всех. За то, что они тебя не любили. Никогда.

А теперь можно только смотреть на серое небо и идти по знакомой дороге, с которой очень трудно будет свернуть, если только сама судьба не выдерет с корнем твою хрупкую фигурку.

А надо ли сворачивать? Уже осыпались первые желтые листья и тоска витает в самом воздухе, а ты все еще хочешь обмануть себя. Все стало еще более безысходным, это замкнутый круг... Страшно говорить об этом, но смерть – уже не выход. Страшно... страшно...

 

* * *

Все-таки это хороший дом. Мне нравится здесь вид из окон.
Темно. Мне открывается обзор сквозь мои отражения в обоих стеклах на множество улиц и домов, сверкающих своими окнами и обилием проносящихся машин. мне видно весь район. я могу долго наблюдать и быть в курсе всего, я могу думать о каждом окне, о каждой машине, я могу все знать о них, хотя они меня даже не видят, не подозревают о моем существовании.
Я вижу проспект, высотки, фонари. Время от времени по домам словно искра, дрожь пробегает, и окна начинают синхронно мигать.
Я вижу невысокий дом во дворе, парк, лес. Лес как огромное темное море. Вдалеке из него выныривают многоэтажные дома. Они светятся вдалеке, но их окна я тоже вижу. Я вижу забор, вижу снег, овещенный желтым и оранжевым светом фонарей. Я не думаю, мне сейчас слишком хорошо. Полчаса назад казалось, что все так плохо, но теперь это забыто.
Вот едет автобус со светящимися колесами. Мне нравится смотреть на него. Вот он заворачивает, и мне ничего сейчас не надо, только бы смотреть на него. Я представляю себе людей, которые в нем едут. Все забыто, только бы смотреть. Может, это и есть счастье?
Мне сейчас хорошо. Я слышу из другой комнаты обрывки фраз телепередачи и тихие звуки гитары. Я здесь спряталась от всех. Как красиво, хорошо!

- Но ты же всю жизнь не просидишь у окна.

- Я бы хотела. Но мне все равно придется уснуть, а потом наступит новый день. Я ненавижу его, я ненавижу засыпать. Душа - это оболочка, а внутри острые камни. И ты ворочаешься, ворочаешься. Иногда получается, чтобы они легли тупой стороной, и тогда удается заснуть. А потом опять начинать все сначала.

- Спи, засыпай, не мучайся. На улице слишком холодно.

- Однажды я заснула в лесу и увидела прекрасные холодные сны. Я хотела бы в них остаться, но там слишком холодно. Жизнь - это ад. Вот так живешь, ничего не замечаешь, как будто все хорошо, как будто так и надо. А потом вдруг открываются глаза на все, и понимаешь все. Становится жутко, просто невозможно. Уже ничего не хочется, и дальше так тоже не можешь. А потом все проходит, забывается, и оказывается, что можешь. И все продолжается, как ни в чем не бывало. Но я ничего не могу забыть, и потому со мной всегда эта грусть.

- Тебе пора возвращаться в твой ад.

2000 - 2002г.