Плачущее войско Чингисхана элегия
Пахнет потом и мочой,
Пахнет смертью и грозой,
Пахнет правдой и росой,
Кто не спит — тот убит,
Кто убит — тот не спит,
И никто не говорит —
Каждый о своем молчит.
Спят монгольские бойцы —
Все коварны и хитры,
Все убийцы, все страшны,
Все порочны и пусты,
Все корявы и дурны,
Все нелепы и глупы,
Все конечны и чужды,
Все беспечны и просты.
Дети, кони и отцы,
Церкви, буквы и кресты,
Вдовы, овцы и гробы,
Горы, люди и кусты,
Мыши, рыбы и ужи,
Травы, камни и попы,
Волки, зайцы и дубы,
Реки, солнце и кроты —
Всё уже давно в крови,
От зари и до зари,
От утра и до утра,
Кажется, что навсегда.
Тихо ангелы Руси
Плачут на моей груди,
От земли не видно звёзд,
И полны ладони слёз.
Трупы русских на земле,
Трупы русских на холме,
Трупы русских на стене,
Трупы русских на столе,
Трупы русских без сердец,
Трупы русских без яиц,
Трупы русских на века,
Трупы русских за Христа.
Стонут мертвые во мне,
А живые в алтаре,
Весь в печали лес стоит,
И земля вся голосит.
Чингисхан рожден козой —
Волосатой и больной,
Он родился гол и зол —
Урожденный хан козёл,
Вспоен кровью он людской
Сладкой, жгучей и густой,
Нежной, чистой, голубой,
Русской, юной и святой;
Под землей хан силу брал
И предвидел все, что знал, —
Потому и воевал,
Покорял и разорял,
Отказавшись от отцов,
Никогда не видел снов, —
Гадкий, маленький горбун,
Импотент и подлый лгун.
Треугольник в небесах,
Русь за степью, в куполах, —
Вот чего боится хан
Кривоногий хан-баран,
Трон он сделал из костей
Из гостей всех областей,
Мерзкий, черненький монгол —
Перед боем плакал он,
Птицей на коня взлетал —
В жуткий свой астрал вступал,
Там молился князю зла —
Вечно в облике козла.
Под чеченскою луной
Чингисхан стал сатаной —
Под папахою рога,
И в крови все рукава.
Войско страшное бежит —
Топот до небес стоит,
Впереди, как в жутком сне,
Сидя на большом коне,
Скачет мутное ничто
И как будто бы никто —
Это черный глаз ночной,
Демон в круге огневом,
Следом всадники в седле,
Плачут всадники в седле,
Псы поганые войны —
Дети смерти и мечты.
Стены лунного огня
Окаймляют города,
Там, где идолы стоят, —
Избы русские горят;
Прах от праха, степь углом
Нависает над крестом,
Стон раздался грозовой —
Гибнут люди за горой;
Страхом давится страна —
Распадается она,
Туча черная летит —
На коне козел сидит,
Дождь вплетается в траву,
Реки ставят на кону,
Телеграфный голос гор
Отлетает за бугор.
Время кончилось вчера —
За спиной встает заря,
Кровь зовет меня на бой —
Бранью кончится разбой,
Козырь у меня в руке —
Утро встречу на войне,
Всходы ранние сорву —
Кину на могилу, в тьму.
В муках корчилась Орда,
Русь рождалась до утра —
Золото на куполах,
Стяги алые в войсках.
Брошу я последний взгляд
В дивный православный сад —
Львы там с гривами из роз,
А цветы из ярких грез,
Под божественным дождем
Ночью там совсем как днем.
Между солнцем и луной,
Между словом и огнем,
Осиянные крестом,
Встанем мы на бой с врагом —
Всех убьем до одного,
Не оставим никого.
Под брутальною звездой
Мой народ рожден лихой,
Благодатью пахнет дом,
Ладаном и куличом.
Все святые в гости к нам —
Освящать наш вольный храм,
Все святые хороши —
Ты уж с ними не греши,
Встали вместе, рядом ряд —
Самый твердый наш отряд;
Крайний слева Серафим,
Сгорбленный как херувим,
Взгляд пробойный, с хитрецой,
Силы полон неземной,
Подпоясан бечевой,
Молится за нас с тобой;
Рядом с ним синайский брат,
С посохом Макарий раб,
Терпкий очень и горяч —
Старый, мудрый, добрый грач,
Крутолобый, как баран,
В голове торчит капкан,
Чтоб охотиться, как кот,
На языческий приплод;
Стоя крепко на земле,
Держит небо на спине —
Сергий Радонежский он,
В Иисуса он влюблен,
Вот он тянется к костру,
Чтобы запалить свечу,
Богородицу в крови
Встретит на своем пути,
Сердце перехватит боль,
Но едка молитвы соль —
Всяко сделает дыру
К Богу, ангелам, кресту.
Голос истовой Руси
Раздается из груди,
На равнине и в лесу
Люди молятся Христу —
Он над всеми, Божий Сын,
На гвоздях висит один,
Холодеющей губой
Принял уксус огневой,
Возопил — “Или! Или!”
И — “лама савахфани”,
Дернулся куда-то вбок,
Крикнул — “совершилось”, взмок
Смертным потом, и умолк,
И воскрес, как майский гром.
Чуткий, светлый ангел мой
Отнесет меня домой,
Где жила моя семья,
До того как умерла,
Смерть там бродит в бубенцах,
Раздобревши на костях,
Кружит вальс свой стерва мглы,
Тянет холодом из тьмы,
И зазывно под дождем
Кровь журчит весенним днем.
Там в языческих лесах,
На зеленых пустырях,
След оставлю дерзкий свой —
Крест живучий, золотой,
Обнаружу над огнем
Трепет мысли под виском,
Упряжь алую коню
Я надену на скаку;
Дыбом вздыбится земля,
Да затянется петля
Времени, да ангел мой,
Облетая шар земной,
Станет женщиной с косой.
Вслед войду я в города,
Нарисованные там,
Где рассеется обман,
Где в падучей голоса
Отлетают в небеса,
Где пространство тонких сил
Защищает Михаил.
Брошу я Петру ключи —
Бог зажжет мою свечу,
Сквозь кипящие круги
Тени прошлого пройду,
Откровение любви
Я познаю на пути,
И в глазах Его прочту
Шифры рая. Я войду.
2000
Из цикла "Параллельный ветер"
Свидетельство о публикации №103101701110
Автор завораживает нас с первых же строк повторами-рефренами, заставляет поддаться магии ритма. К вопросу о многострадальной глагольной рифме. Это в лирике можно и нужно привлекать внимание читателя изысканной туманностью форм и неясностями текста. Цель эпоса - рассказать и показать, увлечь читателя содержанием. Уже образ невидимой луны отсылает нас к тревожной пушкинской "невидимке-луне", архетипу, влекущему за собой целый сонм видений. Отсылает не случайно. Чем больше таких связок – тем увлекательней для слушателя. Дальше всё вполне логично и зримо - ночью картины рисуют запахи. Даже запах правды - кровав. И не вороны - бесы-призраки беззвучно носятся над полем битвы. Кстати, описание пропитанного кровью и усеянного телами поля - достаточно типичный эпический приём-пролог. Единственное - "Ж" в последней строке разрушает магию и тишину "бпт". Вообще, последняя строка, имхо, не слишком удачна. Здесь и "мм", и "жд", и "св". А просыпаться воинам ещё рано!
Спят монгольские бойцы —
Образ, конечно, спорный. Монгольские - это красные кавалеристы Юмжагийна Цеденбала, с тугриками в карманах?
Да и "бойцы-хитры" не рифма.
А вот дальше происходит маленькое чудо. Слова, которые практически не рифмуются, выстраиваются в звукоряд и занимают верные места. Слушатель не ищет созвучий (ему достаточно ритма), он ищет смысл. От "хитры" до "беспечны и просты". Образ едино-многоликого татаро-монгола был бы блестящ! Был бы - из-за 2 строки. Сбой ритма.., нет, даже не ритма, а ритмического рисунка сказа неоправдан. Даже достоверность того, что "все убийцы" не извиняет автора. Да и "страшны" - слишком многозначно в данном случае, синонимично с "дурны" (хотя, я уверен, автор закладывал разные смыслы). Возможно, вовсе отказаться от "и", имХо?
Далее? Рассвет! Вот теперь можно оглядеться...
Отступление: в детстве написал о дымковской игрушке:
"Что за чудо эта "дымка":
Люди, свиньи и козлы..."
Вторую строку прочитал со сцены. Только с тире... Все лежали. Дети-кони, вдовы-овцы...
Вообще, я бы тщательней подошел к перечислению. Буквы - неоднозначно. Попы - однозначно не! Поп - это из "Балды", из бытовых сказок... "И взял тогда Илья хренотень богатырскую, да и поразил супостата в самое его хлебало..." Комично получается, да? Вот и поп - из той же оперы... Волки - не рядом с зайцами. Крот - тоже нездешний персонаж, имхо... Ведь дальше - "Всё уже давно в крови". Кротов в крови представляете?..
Дальше. Вдовы успеют отмыть кротов от крови к утру, а себя? Хотя эти строки - к месту. Опять же, выручает жанр! Нужна слушателю передышка после крови? Вот она.
Дальше - ЧУДО!
Тихо ангелы Руси
Плачут на моей груди,
От земли не видно звёзд,
И полны ладони слёз.
Так, наверное, рождалась поэзия, когда среди рассказов о Зевсе, Нибелунгах или Беовульфе автор-сказитель вдруг открывал свой мир, свою душу, рождал свой образ, являл свою радость или стон...
Дальше идёт летовское, порой грубоватое, но правдивое. Поэтому и слушают, и не лыбятся при слове яйца...
Вот теперь картина нарисована. Вот оно, вечное поле брани. Вот оно - русское поле.
"В алтаре" - не слишком дока по части православия, но что-то в этой фразе настораживает...
И следующий блок - рассказ о враге, создание образа врага, нечисти, антихриста, которого можно и нужно убить. Кстати, ещё одно отступление, вот это поражает в христианстве, где заповедь "Не убий!" выродилась в канонизацию Николая Кровавого... Но сказ, эпос - жанр древний. Чтобы образ героя стал ярче, необходимо сделать врага сильным. Чтобы бить врага, нужно научиться его ненавидеть и помочь сознанию обойти табу "возлюби и не убий". Поэтому враг или рождён животным, или может в животное превращаться, а значит - не человек.
Далее. После "людской" поставил бы :.
"И предвидел все, что знал"... Непонятно и необъяснимо. Когда начинаются такие вот оговорки, становится ясно - сказитель намекает: "Пора налить!" Редкий эпос ровен. Рассказчик и слушатель устаёт. Стремиться к: "Вот и сказочке конец!" и на боковую...
Что хочется сказать ещё об этом блоке. Автор как бы не заботится о том, чтобы рассказ был красив-безобразен. Ему важны крики слушателей: "Так его, собаку!" Возможно, такой интерактив интересен слушателю, рассказчику, но не читателю. Несколько всё однообразно. "Баран, козёл"... Ну ладно. А рога-то у него растут? Впрочем, здесь я субъективен...
Импотент... Опять же. Вот этого делать нельзя! Что, других русских ругательств не нашлось? "Раз, в крещенский вечерок, девушки гадали. От Версаччи башмачок за порог кидали..."
"из костей из гостей" - плохо читается. Да и кто к нему в гости ходил. А с пушкинскими "гостями в гостях" - тут вопросик спорный...
"черненький монгол" — если не ошибаюсь, этот суффикс носит наименование "уменьшительно-ЛАСКАТЕЛЬНЫЙ"?!
Ещё одно отступление... О терминологии. То время, когда я Руденко литературоведение сдавал, подзабылось. Поэтому - прошу простить, что нет в реце большого числа терминов. Но когда ко мне приятель "Ауди" привозит и говорит: "Посмотри, что сломалось?", а я ему: "Да вон та хрень!", он: "Так это привод генератора!" "Ты знаешь - сам и делай!"
Итак. "В жуткий свой астрал вступал" Кал Чингисхана был бы уместнее, ей Богу.
Там молился князю зла —
Вечно в облике козла. Тоже вызывает улыбку...
Рифма далее теряется или переходит в избитость. Если второе - простительно, при её, разумеется, точности, то первое начинает резать ухо.
Про всадников - очень сильно! Смущает только "позитивное" -мечты.
И снова - появляется точная, пусть даже глагольная, рифма - втягиваешься в повествование. Угол степи - очень расплывчато, особенно если "над крестом". Кстати, если в описании Сатаны хаотичный звукоряд - +, то далее - нет...
"На коне козел сидит" - комично. Цирк, прямо...
"Реки ставят на кону" - вообще, мутно. "На кон"? Непонятно.
"Телеграфный голос гор
Отлетает за бугор" - Остапа несло... Но Остапу, как и сказителю - прощается. Они кушать хотели. А вот автор... Откуда телеграф? А уж "отлетает за бугор" - перлище!
Вообще, начинается тот самый "за упокой", которым всё обычно кончается... Почему автор перескочил на банальные себялюбивые пафосные заявления? Мы думали, он с ханом на мечах будет биться, а тут, похоже, "дурачок"...
Козырь у меня в руке
Про рождение Руси - не ярко, не впечатляет, мало деталей. Образ райского льва - смело, но не убедительно. Нет вдохновения для битвы! Нет "швед, русский, колет, рубит, режет"!
Сложная задача - перемешать язычество и христианство... Инстинкт и заповеди... По крайней мере, наконец-то появляется подобие эпатажа: "Всех убьем до одного!"
Под брутальною звездой - это что за новояз!
Мой народ рожден лихой - неправильно это. Лихо - это плохо, тяжко, горько. Что-то не слишком любит свой народ Ваш герой... К тому же, если бы дальше о Стеньке, а то:
Благодатью пахнет дом,
"Все святые хороши —
Ты уж с ними не греши" - комично...
Пошли детали, портреты - и снова ожило повествование. И рифма, кстати, пришла.
Макарий - раб Божий, надеюсь...
Терпкий очень и горяч — (Наш любимый кофе "Бру")
Старый, мудрый, добрый грач, (Встаньте, дети, встаньте в круг...)
Крутолобый, как баран,
В голове торчит капкан,
Чтоб охотиться, как кот,
На языческий приплод;
Вот так номер! Здесь жанр автора подвёл изрядно... Что это за образ, кому он ведом? Описательная часть эпоса составляет значительную, если не сказать, большую его часть. Людям не интересны шаманские заговоры, им нужно знать: во что бойцы одеты, какое оружие, сколько их собралось, как они выстроились и пр. Вы видели когда-нибудь, как крутолобый кот с мышеловкой на ушах ловит и поедает приплод (младенцев)?
Про Сергия. В 3-х смежных строчках - 3 "он"...
Всяко сделает дыру - где?
Самое тяжелое в наш циничный век - умелый пафос. Выборы сегодня только на этом и проходят...
И на поле, и в лесу
за Христа проголосуй! - это неумелый пафос, простите. Пафосный пафос, приторный пафос. А вот "он всех трудящихся людей объединил навек" - это круто.
Висит Он не один, Вы знаете... Пересказ библейских сюжетов - одна из важнейших частей эпоса. Формирование общественного сознания, стихийное или целенаправленное, проходило как раз посредством одного из немногих средств массовой информации. Задача в сжатой доступной форме изложить христианские идеи так, чтобы они не вызвали отторжения у аборигенов, органично вплелись в ткань повествования - задача не из лёгких. Христианизация эпоса происходила по-разному. В первом случае источником появления сюжета был сам сказитель, прочитавший религиозную книгу или услышавший проповедь. Либо христианизация проходила постепенно, вместе с христианизацией менталитета. Тогда религиозная тема входила в рассказ достаточно органично (русские сказы, сказки, былины). В другом случае библейские сюжеты были добавлены переписчиком, переводчиком, проповедником. Они так и сохранились оригинальными, но чужеродными легко угадываемыми вставками ("Песнь о Беовульфе"). Интересно то, что в любом случае в результате диффузии изменялся не только текст сказания, но и библейские сюжеты приобретали иные, порой причудливые черты. Лучше от этого пересказа они не становились НИКОГДА!
Очень яркий и интересный образ смерти!!!
Просто завораживающий финал! Что тут объяснять? Это, возможно, не будет принято в салонах поэзии. Но как проповедь, как сказ, как живая материя... И снова обращаю внимание - ритмический рисунок и рифмы выстраиваются в стройный и звучный глас. Эпическая поэзия не складывается на бумаге. Она всё же живёт, пока звучит. Даже гомеровские творения окаменели на книжных листах и оживают лишь прикосновением читательского голоса.
Спасибо.
С уважением,
Дмитрий Родионов 11.11.2003 15:11 Заявить о нарушении
Какие-то замечания мне показались не по существу, какие-то досадно поверхностными, например, про "телеграфный голос гор" -- это ведь поэтическая находка. Оценка строчек о святых и Христе, мне показалась несколько ернической, конечно, я сам дал повод темой, но я старался пройти по грани, понимая, что эта грань очень зыбка и тонка. И я все же пытался написать именно элегию. Конечно, это вопрос оценки -- получилось-не получилось. Кстати, насчет "живых в алтаре" -- там нет ничего сомнительного ни с какой точки зрения, самые сакральные молитвы именно в алтаре (вы верно там никогда не были).
И еще создается впечателение, будто вы полагаете, что автор -- есть хозяин слова и настроения, что он придумывает музыку стиха, а я так не считаю: размер, ритм, отчасти объем, иногда тема, могут быть подвластны автору, но никогда чувство, а музыку можно лишь услышать. Стих -- это всегда крайнее психическое состояние, которое просвечивает автора, как радиоактивный пучок. Все видно, и слабости, и сила автора. Конечно, это только в настоящем стишке. Возможно, у меня получился такой настоящий стих, ставший предметом ваших заметок на полях. Я и предположить не мог, что стих станет поводом для стольких слов и стольких мыслей, реминисценций и пр. Все бы стихи так бы препарировались.
Спасибо
С уважением
Дорофеев Владислав 11.11.2003 21:51 Заявить о нарушении
Рад, что рецензия показалась Вам интересной. По поводу "поверхностности" - конечно, все охватить не удалось. "Телеграфный голос гор" - образ свежий и доступный. Просто - выпадает из контекста... По поводу христианских мотивов, честно говоря, я не ерничал. Дело здесь не в грани, не в моём отношении к религии, а в том, что любой вольный пересказ священного текста изначально неверен. Это не ортодоксальность, просто смотрится негритянским хором, распевающим джазовые псалмы...
"И я все же пытался написать именно элегию" Вы сами потом опровергнете это. Написали эпос, хотели Вы этого или нет!
"Вы полагаете, что автор -- есть хозяин слова и настроения.., а я так не считаю..." Значит, всё же написалось то, что написалось!
"а музыку можно лишь услышать"
Вот здесь я с Вами как раз согласен. Особенно - применительно к конкретному стихотворению. Дело не в технике, а в способности рассказывать и умении слышать.
"Возможно, у меня получился такой настоящий стих"
Не "возможно", а безусловно!
"Все бы стихи так бы препарировались" Увы... Время... А потом, я как раз старался не препарировать, а заглянуть за грань без оперативного вмешательства, не отсекая, а (как ведь высокопарно получается!) исцеляя...
Спасибо за стихи, с уважением,
Дмитрий Родионов 12.11.2003 11:55 Заявить о нарушении
я без ерничества употребил слово "препарировать", просто я к словами отношусь (стараюсь относиться) без ложного пиетета и в их изначальном значении. Препарировать -- это ведь разделять, вскрывать, только так можно выяснить иногда некоторые скрытые взаимосвязи и глупости. Вот в этой связи я и употребил этот термин, оценивая ваш анализ.
Беру обратно свой укол в ваш адрес, в связи с христианством. М.б. я не очень точно выразился. Но я еще раз вглянул ту строфу про "Божьего Сына". А ведь там все точно. Один, -- конечно, он один перед своим выбором, перед своим назначением, перед своей искупительной миссией, как и любой человек в момент физической смерти. Конечно, это сложный момент, скорее из богословской, а не поэтической практики. Но я же говорю, что пытался пройти сознательно по грани. А слова "Или, или... Лама савахвани" -- это арамейский, кажется, из евангелия от Иоанна, последние слова Христа на земле.
Кстати, насчет -- попа. Я никогда не называю священников попами, это меня оскорбляет, в своем присутствии никому не позволяю так называть священников. Но ведь это художественное творчество. Достоевский был верующим человеком, и не чертыхался (насколько я знаю) в жизни, но его отвратительные герои и чертыхаются и людей убивают...
А насчет -- элегии, возможно, вы правы. Хотя это ничего не меняет, возможно, мне придется просто снять жанровую расшифровку. Я должен покрутить ваш совет, подумаю.
Спасибо
Творческих успехов
Дорофеев Владислав 12.11.2003 15:00 Заявить о нарушении
Меня заинтересовал ваш московский венок сонетов. Очень меня сейчас волнует сонет. Постараюсь отписать, когда прочту внимательнее.
Дорофеев Владислав 13.11.2003 15:29 Заявить о нарушении