5. Странные мысли из дневника поэта Степана Лизоблюдова

Гармония – в одинаковости.

Ритм, повторяющийся и повторяющийся раз за разом, являет собой ни что иное, как паттерн, последовательность.  Паттерн основан на геометрии равенства сторон, расстояний, промежутков; на очерёдности, закономерности, укладываемой в математику.  Равенство, одинаковость (сторон, расстояний и т.п.) излучает и составляет собой гармонию.  Гармония, тем самым, заключена, как муха в мыльном пузыре, в Одинаковости.

Сестра Одинаковости, Ординарность, суседится со своей красавицей-сестрицей, как подпорченный продукт, спрятавшийся за личиной "ну почти что как и её сестра красивая".  СтоИт рядом на входе в шикарный клуб, накрашенные губки куксит, раскачивается из стороны в сторону, потупив взгляд, исподтишка разглядывая вас.  Сосёт леденец и прячет руки (свои и сграбастанные сестрины) в муфту из какого-то пегого зверя.

Чёрный диск-жокей, затянутый в чёрную кожу, этим случайно залетевшим сюда сестрицам-голубушкам подмаргивает, маргинально намекает или намёкивает о том, что, мол, хей, герла, типа, как оно? всё окей? ну, типа, давай в моём лимузине ко мне на хижину.  Хижина у дяди Тома – тёмные монаршие хоромы в хипповом районе Нью-Йорка.  Федерико Гарсиа Лорка и Жан-Баттист Баскиат курят с ним мариванну; ванную комнату лучше не посещать.  Стучать, кричать, верещать, артачиться смысла нет.  Ординарность насилуют приспешники Тома, сам-друг завалил на диван Одинаковость.  Однако –
попробуй изнасиловать согласных!  После – поиспользованные, сопливые, потерявшие лоск сёстры прячут глаза в крашеные локоны, одна принимает из руки бородатого сладко дымящий бычок, вторая – приналегла на белые линии кокаина...

Спичка – детям не игрушка.  "Спичка" – игрушка взрослых – тощая наркоманка с болезненно белой кожей и развратно припухшим ртом.  Дяде Тому она уже порядком поднадоела.  Азартно, азартно наблюдает она за вальсировкой в шахматном порядке расставленного стада коров, от перестановки мест которых не изменяются ни сумма, ни частное, ни произведение, ни разность.  Сестра Разности, Разница, была, в противоположность Ординарности, бойкой девкой, партизанкой, татаро-монголкой.  Иголкой? заколкой? - чем-то кольнула она Разиню, самую младшую из сестёр.  Востёр, у последней, носик, щёчки красны от беготни и общего довольства жизнью...  И думает она свои девчоночьи думы о вышивании гладью и катании на санках и коньках...

Наркоманка Спичка играет на "баяне" в загаженном сортире.  Героиня, балующаяся с героином.  Она падает замертво на пол, переборщив с дозировкой, и что-то белое течёт у неё изо рта на грязный кафель...

И вот – страна, загадочный остров, Республика Тетратистан – тоже наркоманка, привыкшая к перманентному аутодафе, к самогеноциду.  "Чистая я, чистая, не пользую," – повторяет она, втихаря возвращаясь, снова и снова, к своей аддикции, вкушая от собственных телес.  Чего стОит одна-другая-двадцатая жизнь человеческая в перспективе дикого, гикающе-свистящего евразийского племени, мчащегося на ядерных конях сквозь огонь столетий?  И, при всех прочих равных, если перед страной возник вопрос о выборе между лучше и хуже, то уж не лучше ли выбрать то, что хуже??  Потому что – лучше хуже, чем лучше.  Потому что "пострадать надо".  И лучше кому-то другому, чем нам.  Босиком – по снегу.  Под водку, каждый шаг становится беспримерным подвигом, каждый день – страницей летописи языческой жертвенности, переворачиваемой могучей дланью Солнцебога...  Колесницы очумелых тетратистанцев носятся по острову и упадают в бушующие воды моря с его ужасающих скалистых берегов...  Юные девы слагают о них длинные любвеобильные песни.