Пойдем, я уведу тебя...

Пойдем, я уведу тебя отсюда,
От благодетельнейших судей,
От мнимой дружбы и пустой вражды,
От злого лика многоличья,
От пут привычек и приличья,
От быта жирной ворожбы.

И от родных домов с вещами,
От их немого завещанья,
И память, как окурок, теребя,
Всю горечь выжав из него зубами,
Я  выплюну окурок свой, как память,
Уйду, и уведу тебя…

...Представь дыханье девственного леса,
Весенний ветер - молодой повеса,
Разносит воздух вольный, как вино
(Так носят хлеб у нас в церквях на пасху),
Лес, как младенец, счастливо распахнут,
И мы войдем, нет – мы влетим в него!


Величественны своды – кроны,
Их подперев  стволы – колонны,
Теснясь друг к другу, мчатся в даль,
И взгляд бежит вдоль колоннады,
Туда, где свет, где водопада
Горит бриллиантовый алтарь.

Органа голос в гуле бора,
Канон соборового хора
Дискантом птичьим рвется и дрожит,
И свет с небес на наши лица
Сквозь витражи листвы струится,
Раскалывая эти витражи.

Нас сразу же подхватит эта
ПестрОта звука, какофонИя цвета,
Шальная эйфории круговерть...
И нам, конечно, вспомнится Стравинский,
Всплывет случайно виденный Кандинский,
И Босх, зарисовавший смерть...

...Приняв крещение в мартовской капели,
Лес уже юным вышел из купели,
Одетый в изумрудовый  сафьян,
Готовый раствориться в наслаждении,
На оргии обряда возрождения,
Под наваждение пения соловья.

Увидь! Ведь видны звуков грани!
Он – ювелир, за филигранью,
В горниле горла плавит нить,
Сплетая в трелях быль и небыль,
В узор ветвей вливает небо,
Как бирюзовую финифть.

Любовь поёт поэт и блудник,
Ночь напролет, пока к полудню,
Он не уснет, растопленный теплом.
И нам трава себя расстелит,
Деревья нас укроют тенью,
И мы уставшие уснем.

Цветы весенней ветки вишни,
Над головой твоей нависшей,
Совьются в кружево фаты.
А к лету свиснут к изголовью,
Насытясь солнцем и любовью,
Как губы сочные плоды...

Наступит лето, праздник сменят будни.
На смену блеску молодости буйной
Придет красивость, зрелая как плод.
Лес переполнит детский крик - вступление
К симфонии иного поколения...
И мудрость круга снизойдет.

И мы узнаем то, что было тайной.
Как мудрецам на воспитание,
Волчица приведет к нам свой помет,
И пчелы  к нам слетятся в улей,
Где солнце, жаркое в июле,
Аккумулируется в мед...

И с каждым днем, роскошествуя плотью,
Ты будешь хорошеть, как в новогодье
К гостям готовящийся стол,
И изнывающий по коим.
Исполненные силой и покоем,
Мы станем жить грядущим торжеством...

...Случится это позднею зимою,
Холодной, напряженною, немою,
В пространстве взвешенных снегов.
Легко, возвышенно и строго,
Как у священного порога,
Все стихнет в ожидании Его.

И в тишину, покой и равновесие,
Заполнив мир собой до поднебесья,
Ворвется крик его... И все!
Так милосердная природа,
Как врач, присутствуя при родах,
Нам первенца преподнесет.

Я  уложу его на донья,
Глубоких как ладьи, ладоней
Над жарким маревом надьи*.
Чтоб снились маленькому сыну
Надутый парус, плеск Гольфстрима,
Ладони раскачаю, как ладьи...

И будет день - совсем, совсем обычный:
Ты будешь прясть, а я вернусь с добычей,
И вы столпитесь кучкой у дверей.
И дети будут счастливы от встречи,
А взгляды наши искренней, чем речи,
И мы обедать сядем во дворе.

И малыша посадим на покрове,
На ярко красном, цвета свежей крови,
И в сотый раз поймем, что мы правы,
И что ничто на свете не напрасно:
Наш сын под солнцем, голышом, на красном,
В густой и сочной зелени травы!



...Все это бред, фантазия больного...
...Да и фантазия сама не очень нова,
К тому же мы не так сильны сейчас,
И ничего, конечно, не забудем...
...Но, все-таки, счастливыми мы будем,
И дети будут добрыми у нас.