39. Чертовщина морочит голову...

Чертовщина морочит голову, дождь моросит последние лет тридцать.
Бой барабанов уносит сквозь пелену тысячелетий.
Червь, проживающий в яблоке, хочет стать просвещённой мокрицей.
Вселенский сумарь до отказа забили манатки сознаний, созвездий, соцветий.

Аки зверь в клети, аки лев рыкающий, метался, искал, рассусоливая.
"Как же вы можете так писать, Дмитрий?" - вопрошала методистка назойливая.
Иоганн Гутенберг чесал седую бороду, подмигивал, давал пиво "on the house".
Позавчера я открыл контору по переплавке гармонии в хаос.

С отчётностью было всё в порядке, и с накладными и с нарядами.
Слал циркулярные письма, депонентом переводил денежные средства.
После работы переодевался в комфортабельный евроимпорт, плясал до упада с наядами,
Приглашал их к себе на чай и обстоятельно занимался в согласии с принципами людоедства.

Я ещё не всё написал про магические "ёлы-палы".
Я ещё не всё прочитал из того, что написал Мураками.
Я ещё не всю политику обсудил за игрой в дурака с мужиками.
Я ещё не всё увидел своими глазами, не всё пощупал руками,
А нас уж тянет экскурсовод в следующие залы
И я бегу что есть духу за ним, оставив в 20-м веке свой красный блокнот с зарисовками и стихами…

Птицы проснулись, птицы поют о весне и любви – а я ещё не ложился.
Мир обернулся вокруг своей оси, погиб и спасся – а я ещё не вставал.
Не пил кофе, не принимал душ, не брал грех на душу – не брился,
Даря зеркальной поверхности бумажного листа свой звериный оскал.

Я продолжаю жить шаромыжником,
Болеть мерлехлюндией,
Заученно улыбаться.

На мостовой в Петербурге, я думаю, я был бы булыжником.
В Латинской Америке я бы владел латифундией.
В Нью-Йорке был бы видеокамерой на здании Объединённых Наций.

Что же касается моих друзей, то, я полагаю, они теперь спят,
Оставив задние ноги в "реальности", упакованной в решётки кавычек.
И в царстве Морфея видят хорошие сны и беззаботно храпят,
На время забыв о существовании своих многочисленных вредных привычек.

* on the house (англ.) - за счёт бара, бесплатные напитки