55. Дервиш

Формальдегид и прочая химическая дрянь твоих лодыжек.
И запах потных ног и прелести нестриженых подмышек.
И чернозём твоих ногтей, впивающихся в кожу мне.
И пепельница, полная окурков, на окне.

Две серебристые луны зависли в потолочных сводах
И я вишу на проводах, искрясь и дергаясь, как дервиш, в танце.
Нам разъяснили всё о правилах, забыли пук инструкций о свободах.
Его унёс рассыльный в доверху набитом ранце.

А разнеся, он слез с велосипеда. Бежит в татуировочный салон
И ты рисуешь на спине ему змею, дракона, письмена любви и гнева.
Вы ягоды одних полов, полей, налей. Вы травы одного посева.
Когда б я не был унесён ветрами перемен в Страну Наук,
Я б вытер зад Фемиды об инструкций этих пук.
Сижу, как бобик, пред тобой, как экзотический набоб, как эталон,
И мне поёт о тяжкой доле по ТВ набриолиненный барчук.

Ползёт по перекладине паук.
Он сатанинских полон измышлений, к которым ухо Фёклы было бы не чуждо.
И я встаю и мелом обвожу вокруг себя заворожённый круг.
И волноваться о вампирах и т.д. становится "нет нужды".

"Кто трижды тонет, тот не обольщён
Семью стихиями, стекающими косо," –
Так рёк на свадьбе Фёклы Фемистоклей.

И Царь Царей, скосив свой левый глаз на самую красивую из жён,
Знак доллара в другом глазу сменив на знак вопроса,
Блестит при свете многих тысяч ватт, как тысячи моноклей.

Я сер, я сед,
Я восприсел среди цветов на поле ржи.
И мне плетут из ДНК жабо брабантских кружев пьяные стрижи.
И с подоконника за мною наблюдает,
казалось бы без повода,
заезжий в наши полусферы трупоед.