91. Записанное в Палате Мер и Весов

Между постмодернизмом и концептуализмом
образовалась дыра размером с сахарную голову.
Между механистической и органической картинами мира
висел философ, распятый на Ордене святой Анны.
Между братьями Райт и братьями Гримм
священные юдоли были поделены поровну.
За столом переговоров сидючи, они проговорили всю ночь,
запивая птичьим молоком сухие лепёшки из небесной манны.

Языковая среда в страстнУю пятницу навевала скуку
рыбного дня на позорных волков, голодных до крови и мяса.
Я стоял в коридоре в одних трусах, вытащенный туда воспитательницей
за перешёптывание с приятелями во время тихого часа.
Чук и Гек обменивались щелбанами, желая узнать, кто из них
первым не выдержит и перейдёт на прозаический мордобой.
Пародируя весёлого, толстого китайского Будду,
пыжился, надувая щёки и круглый животик, японский городовой.

Безымянное породило Нечто, а Нечто родило Двух,
вложив всего себя без остатка в каждую противоположную половинку.
Двое в противоборстве соткали ковёр бесконечного радиуса,
на котором бессчётное множество сущностей пило коктейли и танцевало лезгинку.
До пристальной боли в суставах матёра химера хрустальной любви,
подобная чем-то Тянь-Шаню. Старый мерин Харон, на бровях спозаранку,
поспешает на берег другой. Стихотворчество – это замаскированное
под снотворное рвотное, от которого – мир – выворачивает – наизнанку.