В белом венчике из роз...

Я не знаю - ты был? Или не был? Это - неважно.
Может даже ты есть - иначе темно и сложно.
На старинных картинах твоею пропахли кожей
Деревянная ноша, ладони и лица прохожих,
Похожих на здешних. Зачем этот бог не отважен? -
 
Так я думала в детстве, мечтая вдруг очутиться
В темном прошлом, смешаться с жаркой толпою.
 
Улыбаешься небу. Смотришь, как добрая птица
На предавших друзей, на врагов, любимых тобою,
Вопреки привычке, наперекор закону
Бытия людского и коммунального быта.
 
Мне бы только - зажмурясь - шагнуть за твою икону -
Вот тогда разберемся - за что и чья кровь пролита.
 
Прекратить безумье – казалось, чего уж легче.
Это просто - убить убийцу. За Голгофу - вышку.
Ну а после – захочешь, поступишь по-человечьи
С палачами. Наивный ты мой мальчишка.
 
Ног твоих целовать не стану. И в губы - тоже.
Все это глупости. Освобожу - и точка.
Ты уж потом береги и душу и кожу.
Ну и, как водится, назови моим именем дочку.
 
Видно услышали где-то мои молитвы -
Морем сомкнулись вЕки, векА, наречья,
Вот пробираюсь улицей узкой, как бритва -
Вчера Долороза, сегодня дорога в вечность.

Крики толпы отзываются болью в затылке,
Лица чернеют. Солнце съедает  губы.
Взрыв.
Потом – тишина.
Здесь зимой ни снежинки.
Впрочем, зима очень скоро пойдет на убыль.
 
Я опоздала. Тебя разметало в гроздья
Солнечно-красных, еще живых виноградин.
Кожи твоей - хватило б на тысячу ссадин
Несовершенства мира. Если б не гвозди.
 
Ржавые гвозди. Господи, как обидно.
Встречный Иуда - обычный прохожий с виду.
 
Неужели ты есть? Я не верю - тебя не видно.

Гвозди сегодня кладут в пояса шахидов.