городище

       Городище

Убиенному в полдник,
Сколько ждать полнолуния?
А мыслей ушедших всполохи,
Ожили в стоящей мумии?
Розовый фолиант,
Слоном сафьяновым,
Не влезает в вагон
Ни форте, ни пьяно.
Тропа заросла седым бурьяном,
Мы идем втроем с барабаном,
Наших дней стегают палочки кожу,
Оставляя засечек седую прозу,
Не сбившись с ноги
Не познаешь ритма,
Цветом незрелым,
Стоит ракита.
 
Колонна в парке дождями облита,
Бомж в овраге Диоген вылитый,
Несет стяги бутылок выпитых,
Лицо наотмашь совсем вывихнуто,
Как стон убитых, забытых сирот.

Плоское дно городского неба,
Какая башня тебя изведает,
Какие скачки в асфальтовых дебрях,
На танец ветра тебя потребуют.

Гортензия в горле горбатого слесаря,
Свисает миксом задумчивых буден,
Вагон метро забытый и в плесени,
Ты опоздал и уже не подсуден.

Гомеров сонм слепых и речистых,
Стоит на крыше, крича таксистам,
Почему в этом городе спят басисты,
И сетка ритма густа и росиста.




Откройте же дверь в холодильную камеру,
В которой свинья задумчиво замерла,
Обнаружь пропажу добра и холода,
В рекламе жвачки и чувства голода,
Телефон с голосом манит по проводу,
Ожидая тьму, которую продали,
Детям, сбежавшим с уроков по делу.

Каблуки укусов стучат смело,
Шагая по набережным ночей белых,
Гриб на загривке с листом прелым,
Завет на кухню плодовым телом.

Беги трусцой черным по белому,
Но кран закрой рукой загорелой,
На поле у площади форвард зрелый,
Стегает пащенка мячом умелым,
Футбольная рать фанатов рьяных,
Рычит лозунг густым бараном.

Сундук форейтор несет бережно,
Рука скручена, в усах подснежник,
Яма города – густа, конопата,
Дороги, дачи, лопаты, этапы.

Эталоном подсолнуха блистает контора,
Все убрано, строго и … разговоры,
Крадутся, вбегают, уходят воры,
Опять понедельник холодный у повара,
Штоф, перегар, ожидание повода.

Где-то за городом осень, подвода,
Лошадь зафыркала у огорода,
Зелень зачахла, мысли народа.
Снята с продукта важная проба,
Спит в отдалении тихо зазноба.

Сесть бы под дубом,
В позе букета,
И ждать потихоньку конца, света.