мир

                Мир   


                поэма


                Вдох

Описывать мир – как страстное желание?
Освещать дорогу серебром волос?
Плавать в темноте с тенями?
Пить пустоту переулками вздохов?
Упасть в лабиринт женского взгляда?

Ах, зачем, зачем мне туда не надо.


Петь - как смотреть в голубую степь,
Дышать – как утреннюю свежесть вкушать,
И вспоминать, вспоминать про твою нежность,
И бежать, бежать в тишину и в сдержанность,
Ощущая к каждой минуте бережность,

А за тем, уставать и тихо в кровать спать.

Поселившись в Твои имена – улетать,
и тайны Твои узнавать,
и глубины крылами узреть,
И об этом ночью запеть.

Головою в колокол - медь,
Рукою наотмашь – плеть,
Щекою, что будет гореть,
Прижаться к тиши живота,
Чтоб осень пришла
Листвою шурша,

Когда седовласый шелк,
Паучьих стаек над лесом,
Умчится воздушный полк,

Прощаясь навеки с местом,
Готовым для Покрова,
Зима вся бела и нова.




            Выдох
   
Солнце твои поклоны,
Стоянье, воспоминанье,
Рождение и познанье,
Оно как любви признанье,

Привет от премудрости Света,
Где в каждой минуте согреты,
Все странники тёплой мечты –
Божественный Лик красоты.

Но голый оскал зеркал,
Признаньем смерти заплакал,
И капал слюдой из скал,
Зубастый тревоги вертел.

Он бубен в дороге судеб,
Пещерного эха хохот,
Он прыгнул и сразу рубит,
Тебя заросшего мохом.

        *      *      *

Кипящее озеро – черно с пузырями,
Во тьме глубин горою спрятано,
Окружено январями
И холодом опечатано.

Там где в преддверии допотопном,
Под громкий скрип чайки испуганной,
В утреннем сумраке лесной поляны,
Убит был Каин стрелою сына,
А голубь спасён рукою ангела,

Дыхание Божие всё решило.
И смерть вторая сошла с вершины,
Горою снежной эхом раскаченной,
Лавиной смертей Бога утративших.

Жизнь человечья  - на что дарована?
На сладкую негу чужого совета,
О том, как велик ты желаньем объятый,
Уйдя из Благости в точку века.
         

     Вдох второй

Дышать больно, но жить здорово,
И кровь капает в Причастье уроков,
Крест пришедший сдавил шею,
Вставай и делай – чего умеешь.

Зубцы гордого Иерусалима,
Где круг разорвался -
Завет стал зримым,

Где Любовь убивали всем городом,
а один продал,
Но всем народам.

Удавка предательства душит больно,
Деньги за кровь Того,
Кто всех более?!

Бездна чернее
Рядом с Причиной света.
Как преодолеть мне гордыню желаний эту,

Что бродит в разрез с законом,
Любви принесённой Богом,
Началом и эталоном, основой и силой рогом.

Сияньем жизни и в крае могилы,
Что к вечности путь земной воротила,
Что ставит меня на другую дорогу,
Возможно все, но только с Богом.

Когда к признаньям и урокам,
Стекаются знания потоком,
И ты растворяешься в сути причины,
Уже не ищешь смысла личину.

А уже понимаешь и ощущаешь,
Что смерть придёт и ёе узнаешь,
По зыбкости тела и граням времени,
В которых откроются врата откровений.


          Осознание
 

Да, я смертен и с этой минуты,
Что-то становится ясным и жутким,
И нет важнее проблемы спасения,
И всходит внутри Веры семя.

Которое в каждом из людского племени,
Звучит и жаждет своего часа,
В волне Благодати в сторону нашу,
Когда оружие пройдёт душу,
И ты захочешь Спасителя слушать.

И в бдении ночью хлеб преломлен,
Как луч развернулся в радуге,
Лоза с Любовью и Солнцем втроём,
Заполнили кубок Благостный.

И в глотке участия, став посланником,
Иду учиться в ярмо искушений,
Уже не хозяином, а Духа странником,
В дождь сомнений к роднику озарения.

И те которым, Вечеря как повод в руки,
Под гомон праздников седых уроки,
Уже принявшие от вод реки,
И кровь, и тело Святые истоки.

Идут по странам, в вере крепки,
Смерть побеждая, сквозь кнут и попрёки,
Сквозь слёзы, страдания и цепи стен,
От плоти земной, что прах и плен.

Туда где пена, вздымаясь, редеет,
И мыльный пузырь во тьме алеет,
А осень московская деревья бреет,
И ветер играет брошенным золотом,

Стою в молчании, гудит колокол,
У церковной ограды покрытой пологом,
Света с небес Вечного Блага,
К службе успел, какая награда!