Красная усталость

ЦАРЬ-КОЛОКОЛЬЧИК

Серпом под горло срезан колокольчик!
Кровь!
Кровь фейерверком брызнула в витрины.
Ты ж в маечках и юбочках, и в кофточках.
Безумный колокольчик превращается в Царь-Колокол!!!
Причём здесь «Пепси-Колы,
причём презервативы, уютные постели?……
Пока не съели!!!
Лишь кожу с колокольчика сцедили
в пробирку для изысканных интриг.
Умри весь Мiр!!!!
Да, миртом ранки смажь веселье сытых.
В подолах колокольца – Солнца!!! –
Гремят старообрядческой старухой.
«Пить хочешь?»
«На! Клозет на лево!»
Я – смелый, я узлами сердца
вяжу для для кухонного столика изысканное макраме
Мне выворотень в глотке –
словно пастырю вишнёвая наливка.
Царь-колокольчик, да по Всей Руси
звенит сермяжной кровью…
И зеленеет кровь…,
гадюкою без яда зеленеет!
И чай заварен.
И мужик слез с бабы пыльной мешковиной.
Что колокольчик???
А ими русские поля усыпаны, как звёзды.
Ты только знай – срезай!
серпом кровавым и мещанским.
Я знаю! Будет май!
Всё в цветень ядерно  взорвётся,
и кто-то вновь
в футболочке, и маечке, и в кофточке
подшарится к нежнейшему из колокольцев….
На этот раз уже с тупым серпом.


 


ЖИЛ МАЛЬЧИК

Жил мальчик.
И мальчик был чрезвычайно добр.
Он походил на свинокрыса
с букетиком кладбищенских цветов.
Его пинали.
Его ласкали.
Его за 1000  в месяц звали в Цирк работать,
чтобы стегать лошадок с крыльями Амура.
Не соглашался, падла!
Он вздёрнулся на улице Марата фонарём,
чтоб было видно лучше,
как упаст в кабак…
Его призванье было фонарём!
Он раздавал свои клыки летающим собакам,
которых свора обмочила все углы церквушки на обрыве;
он раздавил свои хвосты на кожу прочности Вселенной,
чтобы сапожники могли сшить кирзачи
для ласковых ментов,
***чащих дубинками
и пацифистов, и анархистов, и додобропорядочность семейных пар.
Пар фонаря – был так безвкусен,
что можно было лёгкие проплавить
на радиоактивные металлы.
Фонарь тот – свинокрыс
давленьем веры выдавил свои глаза,
такие красные, как светофоры к Первомаю,
что вечностью мешают перейти
Марата угол и угол Будапештской.
Глаза потухнут……..
Лишь только осень…
первыми окурками посыплет с неба.
И те – влюблённые вшагнут в капкан
для собиранья гнёзд чужих абортно-абардажных.
Бог с ними!!!
Они переплелись в едино-тело
и крепко спят,
ноздрю в ноздрю втыкая.
Мой мальчик! Мой Фонарь! Мой Свинокрыс!
Свои ручонки отцепил для нищих –
чтоб сборы, милостыни – больше!, больше!!, больше!!!
Он ноги скинул в ноги императорским забавам.
Осталось только сердце!
И стало ярче!
И стало ярче солнечного дня.
Мой мальчик сердце вышвырнул на паперть:
на поеданье,
на тёплый ужин,
на коллекцию известного антрополога.

Всё сердце съели!!!
(до самой крошечки, до самой точки);
коллекцию запрятали в запасники.
И лишь пустая крышка фонаря
висит издохшей кошкой четырёх цветов;
лишь изредка искрит и звякает,
когда идёт Она –
его прекрасная хромая свинокрыса.
 



ЛЕТЯЩИЕ ЛАРЬКИ

Вы ночью видели летящие ларьки!
Да! Вы видели летящие ларьки,
льдом августа в коросту накрахмаленные.
Ларьки и с «Твмксом», с пивом «№7»;
ларьки с пригодными лишь для одного «Беломорканала».
Ларьки летели, и вместо жести крылья
взрывались с крыш, со ставней.
Ларьки летели прочь из города, как стерхи,
насрав на жителей:-), на храмы, на библиотеки.
О, как красиво оперение ларьков,
когда они преодолев земное притяжение Земли,
становятся игрушками и радужными мыльными пузырями.
Зря вы это всё!
Ларьки летят!!!
Теряя смех обёрток и бутылок, бросая вниз
«Дирол» и «Орбит»;
«Сникерс», «Марс».
Их лёгкость лани – ранит!
Когда я с пятого смотрю,
глазами вдоль орбиты, пытаясь танцевать.
Теперь уже не надо ночью
трясти культяпками за кружку пива,
теперь терпеть не нужно перерыва.
Ларьки без страха! -  - в высь!
Их приземленье старыми дремушками у мудрого Байкала.
Теперь нам незачем из тёплых одеял
бежать за нужной нам жратвой,
которая на утро разноцветнейшим дерьмом
попрёт из всевозможных жоп.
Полёт ларька пустого – этого же Любовь!!!
Но утро…
Их краны цепкими когтями ловят
из яркокрасных облаков.
Поймали… зацепили… пригвоздили…
И лишь один ларёк удрал –
в нём за конспектом студенточка заснула крепко.
И я с восходом жёлтого, как Солнце таз
платком светлозелёным проважаю:
махаю, плачу и подкидываю слёзы.
Лети, Ларёк! –
Там – на другой звезде ты будешь
справедливости дворцом.
Творцом ты будешь тех людей,
что даже и не знают генно,
что значит умирать…
Лети, Ларёк!
О нас не беспокойся: -
у нас остались:
гастрономы,
«Ленты»,
магазины,
различные универсамы,
«Пятёрочки»,
ну, и конечно мясокомбинаты!!!

Лети!
Господь тебе поможет преодолеть
земное притяженье.
А мы уж как-нибудь:
с любовями – нелюбовями,
с постами – с непостами,
с молитвами – немолитвами,
с милосердием – и без оного.




 
ЛЕСТНИЦА

Я раб лестницы.
Я бар лестницы.
Я вор лестницы. (иногда)
Перешагнуть через все ступени-занозы
до ногтей, до твоих ногтей!
Под твои ногти фашистскими иголками.
Как?
Этот вопрос крылом и рылом убитой птицы
превращает меня в Леля.
Боже,
ведь на каждой ступеньке я должен буду спеть.
Сколько ступеней под твои ногти?
Столько, сколько Господь отсудил на Яблочный Спас.
На первой ступени- иступлённое пение монаха
в издрёрганных чёрной хатой молитвой.
На второй ступени – ядолжен вырвать гланды
и попсовыми улитками притвориться у тех,
кто проходит, стреляет, плюёт мимо-немимо меня.
На третьей ступени – перекур!!!
Анаша!
Ананша!
Ананша!
Знаешь, ты хороша,
когда я косолапым медведем
ласкаю ниточки-ноточки твоей кожи.
Мир становится сгущённым в янтаре молоком.
Мне – не выкарабкаться – я вязну…
Я – вяз.
Я – многолетний вяз на третьей ступеньке.
Сегодня бодливой коровой я буду мычать,
я буду просто мычать
о своей люболи на четвёртой ступени.
Меня прогонят солёной хворостинкой
на первую ступень.
… И опять иступлённое пенье монаха…
грязных и рваных рейтузах.
Ну, уж нет!
Я терешковым взмахом,
энергией «Энерджайзера»,
велением Заратустры
превозмогу до пятой!
Одним махом до пятой ступени,
как до Джамайки.
Мои руки тебе под майку! –
Там только выеденные червями впадины.
Это – ничего!
До свадьбы – нарастёт:-)
Я на пятой горловым пением
ошаманю тебя, ошеломлю –
п р и б л и ж у.
На шестой слижу боль
вместе с грязной пассажирской кашицей.
Рот набит!, как у Снежной Бабы,
как у обожравшегося Колобка,
как у Киселя, вышедшего из берегов.
Ну, зачем?
Ну, зачем на седьмой ты рассыпала соль?
На коленях буду петь тебе,
буду блеить тебе,
буду ркотворить тебе.
Я спою тебе гимн СССР. –
Ты впустишь меня под ногти
и пойдёшь делать маникюр,
а я опять свалюсь на первую
жрать иступлённое пение псевдомонаха.
Ты – прости:
Под твои ногти можно лишь
одним взмахом,
одним перепрыгом,
одним перелётом,
одной совестливой любовью.
Семь ступенек:
1
2
3
4
5
6
7
под твои волшебные ногти!!! –
И ты меня любишь не…


 


ДЕРЕВА

Я посажу тебя в кровозём
(Помнишь: кровозём – это кровь колокольчика).

Я нареку тя Деревой.
Просто Деревой.
И когда будут спрашивать,
как пройти до «СТАРОЙ КНИГИ»,-
я высуну язык,
на котором будет написано:
«СТАРАЯ КНИГА СРАЗУ ЗА ДЕРЕВОЙ».
Милая, родная моя Дерева,
я всем веревом своей халтуры
буду ежесекундно поливать тебя
спизжиным со стройки керосином…
Твои глаза – превратятся в почки
(в почках будет маршеровать игрушечный страх).
Твои руки – обернутся ветвями
с янтарными колючками,
чтобы аистам легче было самоубиваться,
натыкаясь на эти шипы.
Твои ноги – переплетутся в узлы мышиных королей,
чтобы уставший грибник (за псилоцибиновыми грибами)
смог отобедать
чуть протухшими яйцами,
кислыми миллионами,
ряженными пирожками.
(Не бойся, он уберёт за собой
органическме объедки), поклонится и скажет:
«Спасибо, Дерева! Дай Бог тебе потомства…»
Твои гениталии – станут гнёздами и берлогами
для одичавших зверей,
так похожих на ток апельсинов на прошлогоднем снегу.
Твои гениталии всегда будут
идеально выбриты,
со справками из КВД; -
их уют сродни подмышкам Господням.
Твои гениталии.
Твои тёплые гениталии.
Твои смешные гениталии.
Твои никому недоступные гениталии.
Ну, просто (гениальные гениталии:-)
Твоё сердце – станет несердцем;
оно станет таким несердцем,
что вокруг тебя соберутся
бизнесмены и бизнесвумены,
менеджеры и провайдеры,
банкиры и маклеры.
Твоё сердце – станет Несердцем,
к нему не слетится даже белое вороньё…

Моя Дерева!
Моя Дерева с Несердцем,
я люблю тебя,
и я посылаю тебя на ***;
на все четыре богатырские стороны. –
А там –
деньгиденьгиденьгиденьгиденьги……
Нет!!! Нет!!! Нет!!!
Я выкопаю тебя из этого чёртого кровозёма!
(Помнишь:…..)
и положу к себе в тёплую постель
между собой и Ангелом………….
Прости.




 
КАША ИЗ ТВОЕЙ КОСЫ

Пьяный парикмахер за бутылку «72» портвейна
отрезал твою жирную косу.
Пьяный парикмахер принёс мне её
на старом медном подносе.
Я испугался страхом дупла……
я не стал её выьрасывать.
Я сварил кашу из твоих напряжённых волос.
Когда я посолил – волосы стали дыбом,
как шерсть у кошки,
у которой только что отняли щенят.
Попробовал… - Не вкусно. Не вкусно.
Потом я приправил это варево перцем-сердцем
для поднятия потенции
(эту фишку я вычитал из сборника Мао дзе Дуна).
Каша начала бурлить камчатскими вулканами.
Мне показалось, что на поверхности каши,
я увидел твоё ещё молодое лицо,
со свисающей на плечо косой.
Нет! Показалось! Перекрестился…
Моё (твоё:-) кушанье не обретало однородной массы…
Тогда я добежал до ближайших ларьков,
которые не успели слиться в небо (помнишь!)
и скупил все жевательные резинки.
Несколько часов я потратил на их тщательное пережёвывание.
Теперь кашка выходила наваристей,- с пенкой…
Пенку – не трогал!
Ведь в ней – твой запах;
запах твоей работы,
запах твоего дома,
запах твоего тела.
Необходимости добавлять игрушечные грядочные овощи – не было!
Кашу сначала я мешал осиновым колом…
Не получалось.
Потом попытался детской деревянной неваляшкой! –
И моё кушанье стало похоже на варево ведьм.
Не испугался.
Добавил несколько видов афродизиаков
и пригласил гостей.
На безупречно-белой скатёрке
с изящными кружевцами
стоял чугунок!!!;
стояла каша из твоей косы…
Как обычно, все напились
и оставили за собой разноцветный метаболический срач,
и… ушли.
Я остался один…
Ты слышишь: Я ОСТАЛСЯ ОДИН!!!
Один с нетронутым чугунком,
в котором остывала каша
из твоей косы.
Я взял мельхиоровую ложку…
и начал есть.
Я давился и ел.
Я ел и давился,-
потому что я знал,
что эта каша – часть тебя,
часть моей любимой.
Я ел волосы моей любимой.

Я – доел!
Я доел до конца!
Я даже вылизал чугунок.
……………………………
Потом была больница
с полуобвалившимся потрескавшемся кафелем.
В белой утке (естественно для мочи) мне принесли то,
что извлекли из меня,-
там лежала твоя чистейшая, аккуратно скрученная коса.
Она излучала Радугу и Радиацию.
Когда меня выписали,
то на память отдали мне этот волосяной трофей.
Теперь каждую ночь, засыпая один,
я облучаюсь твоей Радугой,-
радугой твоих радиационных, прекрасных волос,
которую могу видеть только я,
только тёмной ночью.

P.S.
Врачи сказали, что я долго не протяну.
В завещании я указал,
чтобы вместе с моим телом
в гроб положили Косу-Радугу!,
срезанную пьяным парикмахером
за бутылку «72» портвейна.


 
Я МОЛОДОЙ РАБОЧИЙ

Я молодой рабочий!!!
Работаю сталеваом.
Читаю Библию, «Риг-Веды» и Коран.
Работа моя хороша:-)
как у латыша: *** да душа.
В расплавленном металле,
как на металлофоне
я подыгрываю тебе твои любимые песни.
Ты, наверное,  их не слышишь,
так как трахаешься в моё рабочее время
с состоятельным мужчиной:
У него конечно должно быть пузико,
как у тебя, когда ты была беременной.
Это временно…
Появится другой на «Forde».
На его разбитой морде только
трах и страх,
водка и наводка.
А в это время – я работаю!!! –
Я варю сталь.
Говорят, это нужно стране и жене:-)
(хочу тебе на зиму шубку шикарную справить).
И вот я с 8:00 до 20:00 (без обеда)
варю сталь,
варю сталь,
варю сталь.
Жарко!
Очень жарко у домны.
Но в тебе ещё больше!
но в тебе есть зона G,
которую нахрапом не возьмёшь.
Когда мне не очем думать,-
я размышляю
о клиторальном и вагинальном оргазме.
От этого у меня встаёт член.
Это смешно: но я передовик
и член лучших сталеваров РФ.
Я молодой рабочий! –
и когда я вижу, как кипит сталь,
то мне хочется броситься в топку
и стать частью этой стали,
из которой впоследствии
для тебя (для вдовы:-)
сделают узорчатые ограды,
чтобы воры –
такие же молодые рабочие, как я –
не проникли к тебе,
в твою гостеприимную постель.
А я ведь знаю, что ты добра, обоятельна, приветлива
и гостеприимна.
Ты вряд ли им откажешь,-
ведь они также молоды, как и я;
они полны сил, умения и похоти.
Милая моя,, ты знаешь, когда урчит сталь –
это напоминает твои редкие «охи» и «ахи»
во время наших редких половых актов.
Сталь знает многое!!!
Сталь учит в слабости обретать силу;
в жидкости – твердь.
Но знаешь, я хочу приносить домой не зарплату,
а охапки полевых цветов,
твои любимые песни
и безупречно белые стихи.
……………………………..
Заявление об увольнении уже подписано!!!
Я с энтузиазмом и радостью
дорабатываю последний день,
чтобы СТАТЬ МОЛОДЫМ БЕЗРАБОТНЫМ:
с цветами, песнями и стихами.
Но я боюсь вернуться домой,
застав тебя там не одну,-
а с легионом зверей и насекомых
копошащихся и шныряющих по тебе и в тебе.
Но это лишь перве ночи мне будет больно –
ведь Я МОЛОДОЙ БЕЗРАБОТНЫЙ!!!

Все горизонты распахнуты настежь!
Все юные тела уже караулят меня!
Весь Божественный небосвод блюдёт за мной!

Отныне у меня вновь есть работа без сраных зарплат!:
Я МОЛОДОЙ РАБОЧИЙ (подсобник)
ГОСПОДА МОЕГО  - ИИСУСА ХРИСТА!!!

МИР!!! ТРУД!!! МАЙ!!! АМИНЬ!!!