Москва

      Москва...  МО-с-КВА  -  странноприимное место со столь же странным и принятым всеми, но никем так и не понятым именем-головоломкой... Мо и Ква... то ли две реки здесь слились в одну, то ли два брата разбили здесь становище, то ли лягушки в этой местности вяло переругивались: Мо-мо-мо! Ква-ква-ква! Но это было так давно, что никто уж и не знает, верно ли, это было!... а сейчас Москва была покойна и недвижима... инкрустированная звездами крышка ночи плотно укрывала от неосторожно любопытных взглядов лабиринты улиц с хитроумными ловушками разочарований и предательств, кубиками удачи, сладко неверными призами побед и  уложенными в крохотные пенальчики квартир фишками судеб... через пару часов фишки те оживут, кубики, кувырнувшись в воздухе, укажут им путь... куда?.. зачем?.. и начнётся новая суетная гонка за картонным зайцем, придуманная когда-то жестоким мальчишкой Богом... пока же коробка с надписью "Москва" была темна и недвижима...
   Он медленно брёл по гулким улочкам, утопающим в последней отчаянно вычурной роскоши сентября, тихо тающего словно прозрачный воск на огне времени, и первый раз не кайфовал от ожидания скорого дня, что схоронившись под плащом тумана, уже скользил меж верхушек деревьев и сторожевых башен пригородов ко рву окружной дороги, с минуты на минуту должен был бесшумно перевалить через неё, и, словно Пан, решительно и нежно овладеть ещё сонной красавицей, и пробудить её ласково коварными поцелуями, и играючи насладиться её совершенным телом, а потом со сладким стоном рассвета кончить, излив в лоно её улиц божественную сперму свою, сотканную из высокой пены облаков и мириад юрких солнечных зайчиков,.. и обессилено застыть огромной янтарной каплей, сковав в себе выцветший ситец неба, эхо ушедшего лета, прощальный шелест листьев и тонкую, изломанную предрассветными сумерками, фигурку человечка-комарика, по несчастью или счастью увязшего в янтаре позднего Бабьего лета.
   Он обожал это время суток и года и с нетерпением ждал прихода его , но сейчас... как странно и горько было ему сейчас идти по городу, в котором не было её... той нежданной и неожиданной, жадной до слов и губ, готовой в любую секунду на любые безумства, непонятной, но понимающей, рассудительной и чувственной... той, что обладала редким талантом принимать и дарить любовные наслаждения... той, что была для него темным, неудержимо влекущим дном бездны свального греха и одновременно девственно чистой вершиной эротического совершенства... той, которую он встретил лето назад, целое безумное лето назад!.. влюбился и сходил с ума всё это дождливо холодное, но такое беспечно пьяное лето... но лето ушло, оставив лишь обрывки нежности и боли... и теперь он, помешанный Франкенштейн... брёл по "их" местам, пытаясь отыскать в домах и предметах следы напоминаний о ней и собрать из их обманчиво ярких осколков неверную мозаику милого и уже недостижимого образа...
   Он набил на телефоне SMS-ку: "Доброе утро милая!", но отправить не успел... кто-то грубо толкнул его в плечо: Эй! ты, что? жить надоело!?.. урод!..  Он стоял посреди Садового кольца, обтекаемый плотными потоками машин... Твою мать! - ужас холодом прошил его, - тоже мне, Вертер!..  Чтобы хоть как-то уцепиться за реальность, он посмотрел на часы... Да, ёб!.. половина одиннадцатого!!.. через пол часа переговоры!!!..  Забыв про SMS-ку, он понёсся домой. Любовь любовью, а дела делами... а солнце, солнцем... что, опомнившись, принялось яростно выжаривать янтарную каплю дня на раскалённых сковородах крыш... золотистое марево словно кусок нагретого сыра оплыло и растеклось по земле ковром из первых опавших листьев и жухлой травы... ну, что?.. погнали!.. номера машин, черные кошки, обрываемые лепестки, счастливые билетики разноцветными кубиками покатились по игровому полю и всё, что могло двигаться: птицы, люди, машины, рогоносцы троллейбусы, ожило, стряхнуло на влажную позолоту листьев остатки ночного оцепенения, перемешалось и привычно суетливо понеслось по лабиринтам огромной головоломки с загадочным названием "Москва"...