Их было семеро

Их было семеро, но помню, как сейчас,
Их голоса, движенья и улыбки,
И память мне спешит открыть ошибки,
Что совершала с каждым в первый раз.

Один - суровый, горький и печальный,
Но только сном остался образ тот,
Для зрителей актёром он живёт,
А для меня - любви моей началом.

Второй сейчас мне помнится с трудом,
Голубоглазый, белокурый, статный,
Произведён им был эффект обратный,
Я ненавидела его потом.

А третий был талантлив очень,
Он с Моцартом решил судьбу связать,
Но Моцарт вздумал всё же отказать -
В его сонате не хватало строчки.

Четвёртый был злодей типичный,
И, оправдавши имидж подлеца,
Решил снять маску с милого лица,
И оказался вдруг совсем обычным.

А пятый отличался красотою,
В его чертах сквозил холодный шарм,
Но был в нём всё же маленький изъян -
Он с ледяной решил прожить душою.

Шестой - так, мелочь. Надобно сказать.
Ну, хорошо. Всего лишь увлеченье.
Я помню, он скрывал стремленье
Любою девушкой спокойно обладать.

Седьмого помню, и забыть не в силах
Как он смеялся и шутил тогда,
Его улыбку уголками рта,
Как взгляд светился озорством игривым.

Пока их семеро, а дальше... Как же знать?
Возможно всё. Должно быть, станет двадцать,
А может, их останется семнадцать,
Я не могу серьёзно что-то утверждать.

Я всё сказала. Всех вам назвала.
Достоинства, изъяны их открыла.
Я всё же каждого по-своему любила,
А если нет - сама себе лгала.

Но вот вопрос встаёт, признаю, неизбежный,
Кто лучшим был, прекраснейшим из всех?
В ответ - лишь смех...