Параша в объятьях Сетевой Поэзии

 (Отдаленное сходство с действительностью присутствует).

*

 Параша решила выйти на станции Маяковская. Каменный Владимир Владимирович иронично подмигнул ей, а через две минуты она уже неслась по Садовому Кольцу, пугая прохожих своими отчаянными гримасами и невнятным бормотанием (малоизвестная сетевая поэтесса на ходу репетировала свое выступление с цэдээловской сцены). Юная авторша заметно нервничала. Во-первых, начинался дождь, а это грозило большими неприятностями ее ослепительно рыжей куафюре. Во-вторых, в ЦДЛ она рисковала столкнуться с играющими не последнюю роль в ее судьбе лицами, что не могло не приводить трепетную барышню в крайнее смущение.

 Играющих не последнюю роль в ее судьбе лиц  ни в фойе, ни на крыльце не наблюдалось. Вообще же, лиц было много, иногда попадались знакомые. Столкнувшись нос к носу на крыльце с Гуавой Джелли, то бишь с Леной Гончаровой, Параша Кедрова внутренне приободрилась, сочтя это хорошим знаком. Прикупила свежий номер "Сетевой Поэзии" и альманах "Литературный Зеленоград" ("надо бы туда пробиться, недаром все-таки в Зеленоград переехала…"). Прошла в фойе. Запила ударную дозу успокоительного лимонной газировкой из нежно розового пластикового стаканчика. Усадила свои пышные телеса в гостеприимно мягкое кресло.

 Между тем официальная часть праздника уже началась. Выступавших слышно не было. Персен не действовал, дрожь в коленках не проходила - Параша решила опять пройтись по помещению в поисках выше упомянутых важных лиц…

 Лица незамедлительно нашлись сразу по выходу из Охотничьего Зала. Парашин прекрасный прЫнц, чья изысканно нерусская фамилия по какой-то дичайшей, несправедливой случайности не стояла в свидетельстве о рождении ее шестимесячной Нюшки, оказался вдруг пугающе близко. Ее он то ли не замечал, то ли игнорировал. "Привет" застрял в трепетном горле нашей героини.
Под шквалом противоречивых эмоций девушка развернулась и, пробивая себе дорогу мощной грудью, ринулась в гущу народа.
Прикинувшись крайне заинтересованным лицом, пролезла поближе к сцене, да так и провела весь вечер, слушая выступления специально приглашенных и случайно зарегистрировавшихся авторов.

*

 В зал Параша вошла как раз тогда, когда какой-то представительный дядечка провозгласил, что "России больше нечем прирастать, кроме Интернета". Параша испытала прилив фамильной гордости: ее отец занимался разработкой Интернет-каталогов. За спиной щебетали девичьи голоса: "У Караковского завтра день рожденья, а он его сегодня собирается праздновать!". "Да вчера у него был день рождения, вчера" - возмущенно промолчала наша нервная авторесса. Голос, как оказалось, принадлежал Полине Калитиной. Параша проводила ее восхищенным взглядом и опять воззрилась на стоявшие перед ней спины. Андрей Новиков повеселил публику, очень серьезным тоном озвучив фразу про что-то такое, что происходит "за пределами сети, главным образом, в оффлайне".

  Параше очень хотелось сесть. Еще ей хотелось шампанского и
получить такой же красивый диплом, как у лауреатов и дипломантов конкурса Литер.ру. Из всех ее желаний осуществилось только первое - когда начались, собственно говоря, стихи, наша страдалица уже с удобством расположилась на сидении.

 Из выступавших особенно запомнились Юрий Ракита, с верлибром-обращением к Михаилу Гофайзену, и Дима Три, упорно не влезавший в кадр и потому только странными обрывками проектируемый на экран, причем по его мощной фигуре бегали все время какие-то яркие сполохи. Стихи Дима читал громкие и матерные.

 Параша постоянно пыталась приглядеться к бейджикам проходивших мимо авторов, но все они почему-то прятали свои бейджики под одеждой. Она даже хокку про этот феномен сочинила, но на следующий день, к счастью, уже его не помнила: отношения с японской литературой у Кедровой не очень-то складывались. Из всех встреченных более или менее внятные бейджи были только у nekto и у частого гостя Парашиных ночных кошмаров - Асмодеуса.

 Вечер был долгим, но все-таки подошел к своему логическому завершению, то есть выступлению Параши. Микрофон работал отвратительно, к тому же занимал руки, а значит, не давал возможность жестикулировать. Зал не то чтобы вяло реагировал, он вообще никак не реагировал. Параша вспомнила иронично подмигнувшего ей с утра Маяковского, встреченного в толпе прЫнца, собственную мечту о дипломах и специальных приглашениях - в результате она прочитала свои опусы с большим воодушевлением. Зал вяло поаплодировал, Коломенский устало и довольно раздраженно сказал "спасибо". Но - ура! Теперь она наконец могла выйти из зала!

*

  После долгого блуждания по фойе, заглядывания в туалет, где какая-то гарна дивчина восклицала: "наконец-то стихи, а то все математика да математика!", прощания с Новиковым и Гуавой Джелли, Параша заметила исключительно дорогого ее страстному сердцу друга, который, кажется, был тоже один. Барышня стыдливо прикрылась веером и неопределенно стрельнула глазками в потолок.

 Через какое-то время наши герои были в ПИРОГАХ, а довольно скоро уже и в кафе "Му-Му" на Мясницкой, где Параша откушала шоколадного торта, а Парашин мужественный кавалер мужественно дрябнул водки с пивом. Параша через слово поминала свои амурные страдания, приведшие к тяжелой форме Интернет-аддикции и графомании. Парашин спутник рассказывал о своих блистательных успехах в науках и блистательных связях в мире политики и искусства, а также сокрушался по поводу казенного мобильника, забытого у кого-то из сетевых знаменитостей.

 Ближе к полуночи, выставленные из "Му-Му", они так и не придумали ничего лучше, чем опять переместиться в ПИРОГИ. К тому времени народ уже порядком разошелся (и в прямом, и в переносном смыслах), то есть часть народа разошлась по домам, а оставшиеся пили водку, пели песни и громко кричали. Вновь пришедшим повезло: сразу нашлись и свободные места между Гаем Катуллом Младшим и Антонио Капучини, и даже халявная водка. Каневский порадовал Парашу автографом, Капучини же сильно огорчил всех остальных, ловко сбежав до выставления счета.

  Первое время меланхоличная поэтесса сидела, погрузившись в привычный мысленный калейдоскоп из имен, воспоминаний и поэтических строчек и тупо уставившись в слепящий блик на ободке коньячной рюмки. Она уже твердо решила напиться. Впрочем, жизнь поворачивалась не самой темной из сторон: за соседним столиком, куда друзья в конце концов пересели, нашлись поклонники Парашиного поэтического и артистического таланта, которые не только подлили ей водочки, но и утопили ее в неуемных выражениях восторгах.

*

  Вот тут-то спутник нашей Прасковьи и совершил свой подвиг, после которого он приобрел в ее восторженных очах статус "благородного прЫнца". Подвиг заключался в том, что он решительно распрощался со всеми собутыльниками и вывел уже пьяную, но еще не напившуюся вусмерть девушку на свежий воздух.

*

Уже ставшая довольно сладкой парочка двинула на Арбат, где наставила на путь истинный загулявшего фаната команды Спартак, зачем-то перелезла через какой-то безумный забор, автостопом проехала через пол Москвы… Ах да, еще они всю дорогу целовались и даже умудрились поклясться друг другу в вечной верности. Утром Параша была с позором выставлена за дверь прЫнцовой мамашей, возмущавшейся ее бесстыдством и бесцеремонностью.


Эпилог:

Наконец-то Параша дома! По телевизору какие-то до боли знакомые пейзажи…Голос за кадром: "В этом доме бывали Сартр, Неруде. Майолику для камина сделал Пикассо". Параша поперхнулась кофе: "Блин, это же дача их родственников, где она так подолгу живала когда-то!". Так Параша поняла, что влипла в историю…ну, в смысле, в историю мировой культуры…Она уже видела, как из белой слепящей точки один за другим распускались разноцветные лепестки -- жить стоило!

 А еще она подумала, что пьяным прЫнцам… им, наверное, не стоит верить…все-таки…
А ведь иногда так хочется!!!