ВСЕЦЕЛО ВСЕМ

Вся жизнь – скрипка,
судьба – смычек –
как повернет в созвучьях зыбких,
так запляшет дурачок!

О чем мечтал о ноты спотыкаясь Паганини,
вальсируя со смертью?
Искрами со струн срывался иний.
Поющему по скрипьи верьте!

Ведите же и вы смычком
медленно, но верно,
по нервам,
покуда
он вас
не увел
туда,
где каждый шаг ваш неуверенный
лелеить будут рады,
живя, наверно,
от зарплаты до заплаты.

Сегодня – вы,
а завтра кто-то,
послезавтра – точно также,
да и после – после…
Обвиним во всем погоду
и заглянем в гости
к дирижёру
нашего гипероркестра,
задернем шторы,
присядем в кожанные кресла,
и он
расскажет нам:
кто здесь – духовые,
а кто здесь – струнные,
кто из них, на самом деле, злые,
и есть ли умные…

Умнее мы!
Умнее?
Все умеем?
Но умнее ли
предвыборных компаний?
Как по мановению феи
отключаем внимание,
да горько причитаем:
все что-то, где-то, как-то,
да не так, как надо,
ох неладно
факты, факты,
мать их так – статистику –
сущую мистику –
давил бы трактором – 
неурожая ржавым фактором.

Ведите же смычком
медлено, но верно,
чтоб не дурачком,
а скрипкой нервной
плясать, не спотыкаясь, по нотам
со своим произведением,
со своим нот флотом,
в рот пабрав терпения.

Внимайте!
разноголосым устам,
извергающим,
на первый взгляд, какофонию –

может, на планете
гимн бы
общим стал,

хаос
трансформируя
в гармонию!


Действующие лица:

1. Я (понятие растяжимое)
2. Зевающие рты (выступают попеременно)
3. Хлопающие ушами (выступают попеременно)
4. Бомж
5. Женщина с губами-крыльями
6. Девочка-фантик
7. Турист
8. Скрипач
9. Кто-то из толпы (попеременно)
10. Мужчина с лицом Эйнштейна
11. Моя Возлюбленная
12. Поэт
13. Душа поэта
14. Муза  (и её подопечные музы)
(и само собой разумеется, всё остальное население планеты и, конечно, Вселенной)

Брошенный ребёнок-скрипка(он же Скрипёнок) - в центре внимания. Оставлен неизвестной женщиной в метро. Найден мною. Приходится решать, что с ним делать.    

     Действие 1.

     Красная площадь. Посреди площади величественно возвышается гигантских размеров железная конструкция, в своё время спроектированная художником из художников В.Е. Татлиным, но не построенная (это что-то вроде Эйфелевой башни, только гораздо оригинальнее). У подножия этой самой башни я и брошенный ребёнок-скрипка в корзине.

   < Я>

- Господа,
вот это -
брошенная скрипка.
Облизана пощёчинами.
Жизнь –
не шоколадная плитка,
ведёт обочинами.
Скрипка брошена матерью,
нуждается в ласке,
материнском молоке.
Слушайте
внимательно,
не прячте слёзы
в сопливом платке,
дайте им течь,
не держите
на засовах
век,
в плевке
купая речь.
Уже ничто
не сможет
жить
без слова!   

   Вокруг собираются Зевающие рты и Хлопающие ушами. Слушают.

  < Я>

- Искусанный
точками зрения,
швыряю в вас слова
через улицы,
континенты
и планеты.
Я
каждого из вас
тыщу раз
словом своим целовал,
но не закончил на этом!

А меня? –
с любовью целовала
только одна,
и мёртвым расцелует в страсти,

и наступит тишина,
руки рек
заломив
в запястьях.

Поглядите
в это небо,
поделенное
неонами реклам,
прожекторами,
фарами -
оно поддельное,
оно давно уже обшито тротуарами,
истоптано,
обжито
так,
что свисают звёзд протезы,
помогла им мать Тереза.

   К собравшейся толпе присоединяется Бомж с мешком пустых бутылок, звенит ими. Скрипёнок завывает пуще прежнего.

  <Я>

- Прислушайтесь,
задушенные жабами,
как
ребёнок-скрипка
заливается жалобами,
как
он,
только что
пробившись
из утробы,
петь пробует!

   Все слушают, удивляются красоте его скрипьих звуков, но к судьбе его скрипьей остаются равнодушны.

  < Я>

- Кто-нибудь,
примите
скрипёнка!

   <Один из Зевающих ртов>

- Твоя скрипка
обоссала пелёнки.

   <Один из Хлопающих ушами>

- А-а чё-о-о-о,
прикольно,
хи-хи,
стихи -
и только!

   <Я>

- Прочь,
не порочьте
скрипьего детства
оставшиеся клочья!

   <Один из Зевающих ртов>
       
- Послушай,
кто
установил тебе нимб
антеной на затылке?
   
   <Я>

- Свора нимф!

   <Бомж>

- Будь милосерден,
прими мои бутылки.

   <Я>

- Чего вы вздыбили потех меха,
закатив
глаз бильярдные шары?
Скоро брызги
смешка-плевка
оплетут паутиной,
как электрошнуры,
ваши языки
и ваших душ топи
на последней,
выблеванной
скрипкой
ноте.

   Недавно присоединившаяся к толпе Женщина с губами-крыльями подходит ко мне.

   <Женщина с губами-крыльями>

- Могу ребёнка грудью
покормить и успокоить слезами,
но проблем всех прутья
распутывайте сами.

   Женщина с губами крыльями, обнажив огромную грудь, кормит брошенного ребёнка-скрипку. Эту картину жадными глазами впитывает публика. Брошенный ребёнок-скрипка успокаивается.

   Откуда невозьмись появляется Девочка-фантик с кульком шоколадных конфет, с измазанным в шоколаде лицом и волоча на верёвочках огромное количество разноцветных надутых, как надувные шары, презервативов. Останавливается возле меня. То и дело протыкает булавкой (в виде большого скрипичного ключа) надутые презервативы.

   <Девочка-фантик>

- Дядя,
дядя,
а как Ваше имя?
Я видела Вас
лет тысячу
тому назад
ещё в незахлебнувшемся собою Риме,
Вы
со мной за ручку
ходили в яблоневый сад….
Хотите,
шоколадные конфеты,
карамель?
Или взрослый Вы теперь?

А Вы видели,
как в салочки
играют
тени,
изгибаясь
как ступеньки?

Теперь -
Ваше имя Евгений!
Теперь -
Вам
не конфеты нужны,
а деньги!..

    Девочка-фантик кладёт кулёк с конфетами в корзинку, в которой лежит брошенный ребёнок-скрипка. Убегает вприпрыжку, достав из кармана скакалку. Собравшиеся с разинутыми ртами взглядом проважают  девочку. Я в смущении. Тишину нарушает бомж.

   <Бомж>

- Я помню,
год назад
у автобусной остановки
ты читал возлюбленной стихи про август
и, пусть
ты мастер
слов ловких,
но не тогда,
а сейчас
смеётся над всем этим Фауст.

Конечно,
день тоскает тени
ещё не сорвавшихся с цепи,
но нам до фени,
хоть мы все из одной сети…

Ночью –
всё иллюзии,
иллюстрации.

Фантазии наши затягиваются в узел и,
будучи ещё в утробе, гибнут нации. 

Пусть
всё это
мистификация,
но ты-то
знаешь наизусть,
как перегорает
фантазий иллюминация.

Вон там
и там
зигзагами
подворотен
тянутся к ногам
безногими солдатами
да сагами
с эпических полотен
клоунов клоны
с зарубцевавшимся лоном.

Нелепы эпопеи,
гноящихся бинтов
папьемаше,
но это где-то в теле,
не в душе.

Мы мечемся в поиске уютных углов.
Или  - пятых?
Состоящих из чьих-то пяток.

Каков итог?
Итог таков,
каков истории виток!

Ты ж не раб на галерах галлерей
людских фантазий,
так пусть
услышат все теперь
от Европы
до Азии
об этом,
прервав
работы и обеды!

<Женщина с губами-крыльями>
(продолжая кормить Скрипёнка)

- А Вы?
Почему же Вы такой?

   <Бомж>

- Увы,
махнул на всё рукой,
как говорится,
не знаю,
кому
мой дом мешал,
однако же
пожар
унёс всех тех,
кто был мне близок.

К чему перечислять печалей список?
Монотонны болей ткани,
крайне.
Хотел,
но, к сожалению,
в молодости
не повесился
на строительном кране.

   <Женщина с губами-крыльями>
   (перестав кормить Скрипёнка)

- А как же дети?
Тоже?..
Боже,
как их жаль.
Быть не может.

   Собравшиеся раскрывают зонты - чёрные, белые, красные, - т.к. пошёл дождь из мишуры. Появляется босой Скрипач с левой рукой в виде скрипки, с правой – в виде смычка и долго-долго держит ноту ми-минор.

  <Я>

- Родина,
ты стала мне мачехой
на пути ещё не пройденом.
Плачь с лихвой –
ни женой,
ни сестрой.
Другой
неси
строй!

Тебе,
наверно,
ближе,
раз я тебя не вижу
до ссутулившегося вопросом Бога,
оттого, что хорошо,
а что плохо?

Да,
Он правил
без правил,
создавая
законы
в загонах!

Слепили же заново хоромы –
храм Христа Спасителя!
Люди думали, что храмы – паромы
курсом прямиком к Мыслителю.
Купали в куполах Православия
веру,
пустив по ветру,
славили!

Купола слепили
глаз зоркий
да на место ставили
или прикрывали шторки.

Встаньте ж на колена,
молитесь
нощно и денно,
креститесь
Родины тенью!
Ваш скрипёнок -
последний,
может быть,
ребёнок…
не поддавшийся тленью.

   Закончился дождь из мишуры. Зонты закрываются. Бомж и Женщина с губами-крыльями встают на колени, крестятся. Зевающие рты и Хлопающие ушами смеются. Слышится брань. Толпа потихоньку растёт.

   <Кто-то из толпы>

- Мы Вас не понимаем
абсолютно…

   <Я>

- Просто Вашей совести
рядом с Вами неуютно…

   <Турист>

- Нет уж,
это Вы здесь
создаёте дискомфорт…

   <Один из зевающих ртов>

- Вот-вот…

    <Бомж>
   
- Что ж,
похоже,
что вкусней Кремля торт
с кремом нищеты,
недостроек щетиной
у черты
красноплощадинной?

    <Скрипач>
    (удаляясь)

- Как же от всех этих скопищ противно…

    Расталкивая  локтями толпу, ко мне подходит Мужчина в возрасте с лицом Эйнштейна держа подмышкой огромную пробирку, в которой булькает заспиртованный человеческий эмбрион. Обращается ко всем собравшимся, жестикулируя, как Ленин.

    <Мужчина с лицом Эйнштейна>

- Это детище эксперементов!
Зачат скрипёнок был на стыке двух эпох,
когда фантазии людские обрели вид экскриментов,
он создан был из последних крох
иллюзий
и света
следом.

Это детище -
та самая трещина
между чувствами
и разумом.
Воспроизвела его на свет отнюдь не женщина
утробой многоразовой,
когда была размазана,
будто будней пробуждения палитра,
на самом деле – разума,
пускавшего титры
о спасении
по всем каналам,
тоски считая шпалы,
улёгшейся по периметру зла
на груди планеты впалой.
Скрипёнка мне Дева Мария принесла,
руки протянув с иконы.
Взгляд Её был пуст.
Весьма законно…
Просила посчитать Ей пульс.

А может,
скрипёнок –
улыбка
Марии Магдалины,
сбежавшая с Её лица?
Чтоб не лежать легендой,
но – былиной
стало воскрешенье мертвеца,
распятого в пробирке
на стульих ножках.
Вы вглядитесь
в эти дырки
у скрипёнка
на ладошках.
Сквозь них
и ветра свист
перебивает
скрипий вой.
Так плакали в пелёнках
Паганини,
Моцарт,
Лист!..

    <Кто-то из толпы>

- Ударившись головой…

    Раздались слабые смешки Зевающих ртов и Хлопающих ушами. Женщина с губами-крыльями бьёт кулаком по лицу Мужчину с лицом Эйнштейна, он падает.

    <Мужчина с лицом Эйнштейна>

- Изверги!
Отродья сучьи!
Когда-нибудь
я вылеплю из вас
скрипучие созвучья!

    Человек десять из толпы бросились бить Мужчину с лицом Эйнштейна крича «Антихрист!». Среди собравшихся пошла молва, что Скрипёнок – клон самого Иисуса Христа или Паганини, или Моцарта и т.д., а может, и всех одновременно. Среди собравшихся людей паника. Многие по мобильным телефонам рассказывают свои друзьям, жёнам о том, что происходит на Красной площади у подножия башни Татлина.

    <Мужчина с лицом Эйнштейна>
    (избитый лежит на земле и из последних сил кричит)

- Это моё,
моё творение!
Скрипёнка украли из лаборатории!
Проявите терпение
и все вы попадёте в историю
благодаря моим теориям!

    <Женщина с губами-крыльями>

- Никому они не нужны.

    <Один из Зевающих ртов>
    (сочувственно)

- Люди хотят тишины.

    Скрипёнок снова запевает, но уже более лирически. Из толпы выходит Девушка в чёрном капюшоне. Из-под капюшона не видно ее лица. Девушка снимает капюшон, расправляет шелка волос. Я узнаю в ней мою возлюбленную. Она беременна. Бросается ко мне в объятья. После берёт за руку.

    <Возлюбленная>
    (поглаживая себя по животу)
- Люди,
и у нас скрипёнок будет,
только настоящий!

    <Бомж>

- Нет ничего на свете слаще!

    Собравшиеся радуются. Хлопают в ладоши. Однако скрипёнка никто приютить не желает. Над их головами начинают витать Амурчики, спущенные на канатах с неба, и писают на головы. Зонты снова открываются. Горят неоновые прожектора.

    Скрипёнка всё же забирает Женщина с губами-крыльями.


 
    Действие 2.

На сцене груда поломанных кукол, с ними играет маленькая девочка, отвинчивает им руки, ноги, головы. По полу разбросанны бумаги, книги. Посередине сцены – стол. На столе стоит Муза вся в белом с длинной плёткой в одной руке и с пистолетом в другой. За столом - Поэт, пишет. Муза бьёт Поэта плёткой. Играет тысяча скрипок нечто хаотичное, но мелодичное. На самом же деле действие происходит на улице возле памятника А.С. Пушкину.

    <Поэт>
    (страдальчески)

- О, Солнце моё ненаглядное, где ты?
Нет жизни без тебя, одна лишь пустота,
одни лишь роковые беды.
Вернись же, во имя Христа!

    Проходящие мимо люди, т.е. всё те же Зевающие рты и Хлопающие ушами, забрасывают Поэта гнилыми помидорами и тухлыми яйцами.

    <Муза>

- Кому нужны твои нюни?
Утри свои сопли, а стихи ты спрячь поглубже в урне!
Ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Оох-ха-ха-ха!

    Муза стреляет в голову Поэту. Проходящие мимо женщины кричат: «Смоубийство!… самоубийство!… Поэт покончил с собой!…» Тут же на первых полосах всех газет появились статьи под заголовком «Самоубийство или всё же убийство великого русского Поэта?»

    Душа Поэта поднявшись над сценой улетает прочь.


    Действие 3.

    На сцене всё то же: девочка играет с куклами, мёртвый Поэт за столом и т.д., и т.п. Появляется множество Муз. Музы подвешенны к воздушным шарам, парят над сценой, в руках у них портреты поэтов, художников, музыкантов и т.д.  Муза, которая  стоит на столе с пистолетом, стреляет по воздушным шарам так, что музы падают, разбиваясь насмерть. Тысяча скрипок и сто роялей (один на другом) создают хаос и дискомфорт.

    <Муза>
    (что на столе)

- Если звёзды умирают,
то это,
кому-то
выгодно,
это
чей-то заказ!

   

 Упавшие музы не поднимаясь хором:

    Вот и сказке КОНЕЦ!

    Занавес опускается.



    НАПОСЛЕДОК:

Музыку!
Дайте музыку!
Настоящую,
русскую!
Дайте фей фейерверк,
ни кукол,
так,
чтоб вверх,
в созвездий купол
к тридесятым небесам
музыка стреляла нотами,
потом
я в небе сам
разольюсь потопами
в слезах и коликах.
У Рахманинова по потолку ногами ноты топали,
играли в кроликов,
рекламным роликом
по полю
топали,
топали
с воплями!
Глядь, душа дотянулась до солнца стройным тополем!
Во бля!
Дайте ж музыку!
Если глух,
то с музой узы куй!
Музыку!
Русскую!
А с музыкой улыбками – юбки,
под юбками – улыбки,
губки – в трубки –
сущие пытки.
Музыку! –
ублюдки.
Музы носят миниюбки,
мини ум,
музы носят минимум.
Минимум мысли, максимум шутки.
Так, может, это просто проститутки?
Музыка - женщина,
женщина – музыка!
На музыке
быть мне повешенным
слова русского
гипергрустного
в противовес
американизированно тусклого!
Я весь –
каша-малаша
созвучий.
Музыки – мамаши
не отыщите краше
в нашем
логове сучьем!
До музыки
дайте дойти,
cчитаю до пяти:
раз –
ловите пару крылатых фраз,
два –
едва ли музыка еда,
три –
музам конопли,
четыре –
ты в эфире
с губами в кефире,
пять –
диррижер ваш - ****ь!
Достала музыка,
идём гулять
просторами,
поездами скорыми,
где две столицы
Москва и Питер
с орлом столицим
лифчиком лежат выясняя кто – лидер,
забыв прикрыть всё остальное,
что власть приветствует стоя…


 

  НЕМНОГОСЛОВНОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ ИЛИ ПРОСТОСЛОВНАЯ УСЛОВНОСТЬ:

    Если угодно, можешь разорвать свою жизнь на мгновения, но можешь этого и не делать. если твоя жизнь и есть одно мгновение!
    Не делай из своей жизни рулон туалетной бумаги.
    Живи!