Про деда, бабу и курочку Рябу

1

Жила-была курочка ряба
И дед у нее был, и баба.
Дед рыбу глушил на реке,
волок ее бабе в мешке.
А баба, от жара нагая,
Пекла по ночам растегаи.
А утром прилежная внучка
везла пироги на толкучку.
На выручку дедушкин внук
ввозил из чучмекии лук,
и с прибыли, что выходила,
брал деду полпуда тротила.
И с ними жирела неслабо
довольная курочка ряба.

2

Однажды, гребя по реке,
дед сморщился на ветерке.
И, рыбу кидая в мешок,
почувствовал он запашок.
Но все позабывший у дома,
забрался он с пивом в солому.
Ему бы не до вакханалий,
а вспомнить тот запах банальный.
(Вверху по реке свиноферма
фекалии сбросила скверно.)
Но нет, развлекается дед,
не чувствуя с “Туборгом” бед.
Подумаешь, тонна мочи...
Весь запах исчезнет в печи.
Забыл дед, беду накорябал.
Ах, бедная курочка ряба!

3

А в дезинтерийном бараке
потом доходило до драки.
Решительно не было мест.
Палатки разбил Красный крест.
Вовсю траванулись чучмеки,
менты, спекулянты и рэкет.
Еще налетел на харчи
высокий купеческий чин.
В больнице за это у внучки
щипали волосья по штучке.
(Девчонка поела сама
изделий с оттенком дерьма.)
Беда нависала над дедом.
А кто к ней привыкнет, к беде-то?
Нахохлилась в клетке из граба
Несчастная курочка ряба.


4

А дальше - в кошмарном наскоке
Посыпались меры и склоки
На внучку орали: - Коза!
- Дорогу забудь на базар!
Поймали несчастного внука
И вставили перья от лука
Куда - повторить не берусь;
Ларек его снёс “Беларусь”,
И деду ментовский визит
Судимостью лишней грозит.
А баба стоит у печи
И матом на деда кричит.
Одно утешенье - хотя бы
Не тронули курочку рябу.

5

Но день пролетает за днем,
Идет запустение в дом.
Болезнью ослаблена, внучка,
Шпыняет голодную Жучку,
На дедушкином топчане
Внук ищет спасенье в вине;
А баба - штурмфюрер гестапо -
Бьет все, что попало под лапу.
Дед снова читает повестку
Глазами безумного блеска.
А курочку - божью красу -
Назавтра назначили в суп!

6

Но курочке в суп неохота,
И надо придумывать что-то.
Она просветлела лицом -
Пожалуй, снесу им яйцо!
И вот, поднатужась утробой,
Семьсот девятнадцатой пробы
Блестящее, как из стекла,
Яйцо золотое снесла!
Посыпались охи и ахи -
Салют отличившейся птахе!
- Ты наша любимая птичка,
Снесла золотое яичко!

7

Дед, в зубе тревожа пульпу,
Не смог прокусить скорлупу.
Бьет баба яйцом по печи -
И в злобе бессильной кричит.
А внучка-то с бензопилой
Елозит кругляш золотой.
И внук, раскаленный винцом,
Напрасно колотит яйцо.
За что наказанье от бога -
Все бьют, а раскокать не могут
Лишь мышка, природы дитя,
Расхлопала об пол шутя.

8

Но - плачут. Проклятый грызун!
Торчит, как заноза в глазу!
- Разбила, хвостатая тварь,
Ударь меня, баба, ударь!
- Опомнись, столетний дурак!
Продай золотишко с утра!
Дай денег ментовским баранам,
А лучше, найми их в охрану!
Все в пляс, разгоняя тоску.
Ты лучшая ряба из кур!

9

Продали яйцо, похмелились.
От жадных ментов откупились.
И курочке новую клетку
Наметили на пятилетку.
Дед больше не ходит на реку,
Кричат петушки “кукареку”
И дог, взятый Жучке в пажи,
У двери красиво лежит.
А если кончаются мани
Вновь баба курёнка дурманит:
“Ты что, дед, становишься скуп?
Опять что ли курочку - в суп?”

10

Задуматься... Это не повод,
чтоб жить, извините, хреново.
Что мы в двадцать первом веку
Все тянемся к помощи кур.
Что как ни терзаем умишко,
Всегда всё решается мышкой,
Что алчности тощий койот
Всех курочек переживёт.
Какая тут, к черту, мораль:
Наплёл-то я не до хера ль?