разговор с мотыльком

что мне лепечет вечерний мотылек? Шершавые его крылья бархатными лоскутками трепещут у самого лица. Обсыпанный серебристой пудрой, маленький князь из страны эльфов... Мо-ты-лек... Живое сгущение сумерек. Ну что ты, как молчаливый ребенок, упрямо ждешь моего понимания? Ждешь, нелепо барахтаясь в воздухе, торопливо поддерживая себя на весу... Мне пришла мысль, что ты – звук, ты – непременный шепот летней спускающейся тьмы, которая пронизывает плюшевые листья яблонь. Нет, не пронизывает – обволакивает, усыпляет... Нет, нет... я помню: ты – тихий пришелец, мо-тылек. Загадочный ритуал твоих танцев мне непонятен, но нужен. Попробуй, обогни притолоку двери, спустись на миг, чтобы стать гостем в моем жилище...
Вот ты, оказывается, каков, атом ночи, ворвавшийся  в уют моего бедного светильника – посеребрены плечи твои, позолота ссыпается с неведомых мне, прекрасных твоих хла-мид, украшенных червонными узорами. Что могу подарить  тебе, кроме фальшивого мигающего счастья под потолком? Но ты, кажется, всё-таки здесь. Что ж, давай слушать ночь...
...утро начало проявляться из нереальных, расплывчатых очертаний, молоком разбавило прохладу низин и наклевывающееся небо. Негатив яснел, проступали линии неровных ветвей сонного сада, всё четче темнели стволы, и в неподвижных неясных силуэтах уже угадывались деревья. Окна запотели, покрылись бисером влаги, словно на них мимоходом подышал беспечный рассвет. Мальчишка!..
А стекло прозревает... Рассеянный свет холодит изумруды незрелых  смородин. На манжетке хрустальный дрожит амулет.  Перла-мутровый слизень венчает соплодья  неотцветшего тмина, который едва  наклонён, тяжелея хмельной головою...  И, как в чашах, таит-ся в пионах вода.  И молчит мотылек, на ночь впущенный мною...