О дружбе

22 октября 2000 года.

 
Был сначала он бесславным,
Неизвестным не крутым.
Он не пил сомненье славы,
Шлемом тяжким золотым.
Он страдал и жил бесшумно.
И скорее даже умно.
Жил как все. Жили другие.
И сердца бились младые.
Все они хотели жить.
Но не раз пришлось убить.
Друг за друга не стояли.
Молча, тяжко умирали.
Истекали быстро кровью,
Не успев моргнуть и бровью.
Тела крепкие дрожали,
Когда кровью заплывали.
Слепо падали в песок.
Смерть кидалася в бросок….
На скамейках, где сидели
Морды знатные, ревели,
И кричали услащая,
Взор, свой жирный насыщая.
Приходили развлекаться,
И смертями услащаться.
Им то что, до тех, что бьются.
Вина сладкого напьются.
И реветь, давай кричать,
Кому лучше умирать.
Те ж внизу пили лишь воду,
И не знали счастья сроду.
Век дрались себе они.
И бежали быстро дни.
Умерщвляя всех подряд.
Кровь лилась как водопад.
Цепь звенела,
Сталь визжала.
И не одного забрала,
В мир стенания и сна,
Смерти тиха сторона.
Кто как мог так выживал.
Кто быстрее — убивал,
Тот и дальше жил в сомненьях.
В жизни тяжких мановеньях.
Наш герой усёк урок,
И сражался в полный прок.
Да, пощады он не ведал.
Значит, сытно он обедал.
Уподобился он им —
Старым гадам, стал другим.
Понял он, что выжить можно,
Если драться осторожно.
Исполнять, что с верху скажут.
Вот тогда и не накажут.
Больший шанс ещё пожить.
Если сможет он убить.
Но убить за их указом.
Быстро и без промедленья.
Смерти властны мановенья.
Гладиатором он был,
И о совести забыл.
И ни с кем он не общался.
К славе боя приобщался.
О друзьях забыл давно.
На душе его темно,
Там гранит без всяких слов.
Меч его берёт улов.
Научился убивать,
И вот так вот выживать.
Скверна жизнь,
И по-другому в детстве пелось….
С боя в бой,
но жить и счас хотелось….
Его стали уважать,
Ведь научился убивать,
И вот так вот выживал.
Но душой ведь был не мал.
А друзья — зачем они?
Мысли эти разгони.
Ну, сегодня скажем друг.
Завтра ж станешь в круг….
И случайно, может, нет,
Ведь не дашь себе ответ,
Почему в проклятый круг,
Выслан ими верный друг….
И вот бой и кто из вас,
Дружбу первым счас предаст?
Ведь останется один….
Наглый грубый господин,
Пьяным голосом своим
Закричит: «— Ей дураки,
Ты секи его, секи».
Палец жирный в низ опущен,
Смерти чёрный меч отпущен….
И сквозь слёзы и рыданья,
Ты избавишь от страданья,
Из словами: «Друг прости!»
И теперь тебе грести,
В темноте своей души….
— Жизнь меня ты задуши….
Почему вот так произошло?
Всё хорошее с душою друга отошло.
Ты ведь смог его убить,
А ему хотелось жить….
И с тех пор,
Совсем как вор,
Ты один.
И нелюдим.
И сражаешься отменно.
Наградят ведь, несомненно.
Дальше сможешь ты прожить,
Если дружбу отложить….
И ещё не раз он дрался,
Кровью боя умывался.
Кличь победы, он кричал,
Ну а так всегда молчал.
Ел кровавый свой паёк.
К совести совсем далёк.
Но однажды он обдумал,
По-другому передумал,
По-другому захотел….
Ведь дружить же он умел….
Среди этого уродства
откидая маску скотства.
Можно снять — то другое
В глубине души родное….
Дружба в скором времени пришла,
Злоба по утру ушла.
И теперь он дрался долго,
Он затягивал бои.
И на кличь, в глазах, умри.
Он твердил себе вот так:
— Никакой я не дурак.
Я же все же человек….
Разу твой не блек.
Как струилась кровь людская,
Дух, свой, быстро испуская.
Ни кричал никто проклятий.
Век такой — одних распятий.
Просто выживал сильнейший.
Но однажды в боя круг.
Был поставлен новый друг….
— Слушай парень, брось свой меч.
Дух никак наш не отсечь. —
Произнёс герой неспешно.
И отбросил меч конечно.
Наверху все заревели.
Этого ж не хотели.
— Дай же руку ты мой друг,
выйдем мы за этот круг.
В нём останутся те штуки
продлевающи нам муки.
По-другому посмотри.
Руку к солнцу ты простри,
И вздохни теперь свободу,
Что не видели мы сроду….
Друг пустил скупые слёзы.
На верху ревели грозы.
Солнце вроде приближалось….
Время странно колебалось….
Ощущения напряглись….
— Бунт! — закричали сверху враз.
— Застрелить! — пришёл приказ.
Луки быстро взведены.
Стрелы резко пущены.
Полетели, засвистели,
И застряли,
В двух бунтующих телах.
— Это промах.—
Прошептал один из двух.
— Но свобода,
от урода
что в сердцах стучит в бою.
Друг, от свободы я горю….
Наливаются свинцом,
Мышцы огрубевшие.
Руки больше не поднять,
Стали онемевшие.
— Жалко всех вверху подряд,
что сидят на ложах в ряд.
О свободе ведь не знают.
Дни в разгулах коротают.
Как мне радостно мой друг,
Что ступили мы за круг.
Дай же руку умероши,
Но свободу обретоши….
Стрелы глубоко сидят,
И глаза уж не глядят.
Не понять им дружбы нашей.
И от смерти не угасшей.
Мы свободу обрели,
И совсем не умерли….
Так ведь друг мой?
Ты герой.
Разорвал ведь цепь мучений.
И без всяких сожалений.
Ты обрёл свободу враз.
Кто тебе теперь указ?
Есть свобода, есть ведь друг.
И не зря ступил за круг.
— Мы свободны, — кличь, пронёсся,
До рядов вверх враз донёсся.
Все затихли как-то враз.
Словно кличь им всем приказ.
— Слышишь, друг мой не умри,
дверь в свободу отопри.
Ведь она сюда пришла,
Дух друзей она нашла.
— Мы свободны, — хрип донёсся,
сталью лезвия пронёсся….
Кровь осталась на губах,
На ищербленных зубах….
Посмотрите, обернитесь,
Очень медленно пройдитесь,
Вот свободу обрели,
И совсем не «умерли»….