Стихи к эгоистке

* * *
Отшумит когда-нибудь сказанность
И несказанность даст плоды.
Ты моя навсегда привязанность,
Ты дочь Лавана у воды.

* * *
Мерцая во тьме людской,
Ты выявляешься неясно.
И говорить с тобой опасно:
Вселяешь мысли непокой.

И, видя дальше внешних форм,
Ты вроде просто колобродишь,
На самом деле — ты выходишь
За рамки всех обычных норм.

* * *
Роза распустила лепестки,
Вечное мгновение совершенства
Исполнившейся красоты.
Я говорю о тебе, а ты
Раскрашиваешь мою душу в цвета волшебства
И мне жаль, что минуты коротки.

Весна плавит городской лед,
Ушла первая болезнь увлечения,
Маленький апокалипсис под ногами.
И я своими глупыми шагами
Подтверждаю необходимость учения,
А ты охватываешь меня, и вот

Я жду нового чуда одноприродности,
Я не умею собрать порывы,
Я думаю, ты слишком дорогой подарок.
И, наделав в своей книге множество помарок,
Надеюсь единственною надеждою у обрыва,
Что не без цели я тебя знаю, моя радость.

* * *
Наверно, пели министрели
И про любовь, и про обман;
Но их напыщенные цели
В подметки не годятся вам.
Ведь вы просты до неприличья,
Умны до дерзости; и жаль
Что ваше стройное обличье
Внушает вам одну печаль.

* * *
О, веры пламенный гранит
Твою возвышенность не давит,
А измельченья жжет и плавит,
Во глубине души сокрыт.

Ты смыслом умудряешь свой
Полет стремительный и строгий.
Хотя на твердой почве ноги,
Но мысли грезят вышиной.

К слезам – фантазиям моим
Так очи странно–безучастны,
Хотя и будучи прекрасны,
Твои глаза горят другим.

Очами видя скрытый свет,
За явью чудо прозревая,
Ты можешь быть для всех другая,
Давать несказанный ответ.

И так, рисуя не всерьез,
Ты тайну тайн приоткрываешь,
Хотя сама о том не знаешь,
Шутя и бедствуя до слез.

В благоприятной почве сей
Взрастает взысканное слово,
Твоей душе оно не ново,
Но живо так, что всех новей.

ИУДИФЬ
Блеском медных труб и бранной стали,
Черные — до света, отливали
Волосы на маленькой головке.
Мудрые Израиля сказали,
Что красы такой еще не знали,
Привлекают взор ее уловки.
Та жена была красива видом
И весьма притягивала взором,
Но сильней звучала ее мудрость,
К благу расположенное сердце.
Красота — во славу ее рода,
Хитрый ум — во вражеские раны.
Гордых сокрушит ее природа,
Господа восславит ее слово:
«Что вы рассуждаете  о должном?
Никогда его вы не поймете.
Ничего узнать вам не под силу,
Потому что вам же не постигнуть
Глубины у сердца человека,
Не понять ни слов его, ни мысли,
Если Бог того вам не позволит.
Как же испытаете вы Бога,
Сотворившего все эти тайны,
В замысел Создателя проникнуть
Сможете ль, безумием ведомы?» —
Отвечала неразумным умно,
Все желающим решить мужчинам,
Женскою рукою сокрушала
Множества упрямую гордыню.
Ибо не надеялась на сильных,
Но надежду в вере полагала
И в достоинстве своем и в умаленье
Прямо на всевидящего Бога,
На Владыку чудного творенья,
На Того, чья сила не в могучих,
В Ком спасенье падших человеков.

Так же и в тебе, моя услада,
Внешняя краса как обрамленье
И для чувства предуведомленье
Внутреннего света соответствий
Красоте Божественного слова.
Явленность достойна удивленья,
Как в тебе, дивительная ночка,
Как в жене разумной, в Иудифи.

* * *
Я два часа гляжу в сомненьи:
Тобой измысленный портрет.
В нем ничего от страсти нет,
А я — греховное затменье.

Твой очищает карандаш
След небытийственной природы.
Почти иконные изводы
Глядят на жизненный пейзаж.

Ну что рисуешь ты, помилуй!
Власы спокойствием лежат,
И брови дерзостью летят,
И облик безотчетно милый.

Такой покатый плеч изгиб
Иновременен, ино–странен.
И взгляд как будто миром ранен,
Он в вечности бы не погиб.

Но я дивлюсь, как рот наивен,
Строкой раскрыться он готов
Самоуверенных стихов,
О нет, он вовсе не невинен.

В твоем таланте вижу я уменье,
Я назову его дарованным огнем,
Непонятийно совпадая с бытием,
От образа творить изображенье.

* * *
Вольной радости разлука —
Позовет меня ненастье.
Мне от Господа подруга —
Незаслуженное счастье.
Как дарованное небо —
Снисходительные крылья
Подают кусочек хлеба
От святого изобилья.
Берегу свою могилу  ...
Мне ли ждать на повороте.
И с оглядкою на силу
Памятую о свободе.
Но какое изумленье —
В полом мраке бессознанья
Чуть угадывать любовью
Гениальное созданье.

* * *
Вот идет летом объятая,
С необъятным взглядом,
Мыслями взятая,
И я рядом.
Несет в руках философа —
Сегодня другая черная книга.
У нее прямые волосы
И свободы внутри — иго.
Ведь ты светом точеная веточка,
Источающая свет статуэточка.

VITA NOVA
Отчасти слышание слова,
Отчасти виденье тебя,
Не столько зная, сколь любя —
Трансцендентальная основа.

То воспаряя над собой,
То упадая, все причины —
В воспринимании Марины.
А ты все чаще не со мной.

И, распадаясь на куски,
Я в сотый раз тебя теряю,
Когда найду опять —не знаю,
И станут ль словом голоски.

Что есть основа пониманья —
Сейчас не думаю я знать,
Мне не дано и понимать,
И я не центр мирозданья.

Я понимаю неспеша,
Во времени протяжно мысля,
Себя субстанцией не числя
И над субъектом чуть дыша.

Мне понимание дано
Когда любовь лежит в основе,
Такое знание мне внове,
Трансцендентальное оно.

* * *
Мое недостойное слово,
Тебя прикасаясь, шуршит.
Нематерьяльная основа
Твоя в сокрытости лежит.

Ты почему мне не ответишь,
Что зря болит моя душа?
То убиваешь неспеша,
То слишком ярко в очи светишь.

То умирая по себе,
То по тебе неумирая,
В тебе — имею отсвет рая
И вновь Иакова в борьбе.

* * *
Мое непознанное счастье,
Ты — всепронзающий кристалл.
Сей мир так бесконечно мал,
И ты его не будешь частью.

Прощай, унылая стезя
Героев завидного рока.
Ты — знаешь счастие порога,
По леске истины скользя.

И в сем прозрачном бытии
Ты прозреваешь logo—типы.
Лишь чисто женственные всхлипы
Тебе мешают на пути.

* * *
Мне одиноко без тебя,
Я в одиночестве не дома.
Мне здесь давно все незнакомо.
И лишь надежду теребя,
Что есть возможности вернуться,
Тебе звонить, в тебе проснуться,
Я каждый раз живу опять
Лишь вдохом образа родного.
Как слово из дыханья — ново
И без него не может стать.

Тюльпаны
Где, скажи, мои тюльпаны —
Идеальные цветы?
Там играющие паны,
Но не там, mea Бичи, ты.

Оттого мне морок снится,
Оттого не суждено
В омут голову — влюбиться,
В омут камнем и на дно.

Там, на дне, живут русалки,
Там ракушек, жемчугов ...
А вдоль берега — фиалки
С пряным запахом духов.

Но вот здесь — она, живая
По прожилкам светит синь,
Одинокая, земная, —
Для нее свой дом покинь.

Не узнаешь, не изменишь.
Здесь растут ее цветы.
Ты еще тюльпанам веришь,
А они не там, где ты.

* * *
Шорох, шепот нежных басен,
Подними меня опять,
Мне такой обычай красен —
У тебя в тени стоять.

Близко, около, далёко,
Я не ты и ты не ты,
Отпусти же в сердце око —
До последней высоты.

Место ладно, вместо встречи
Подержи меня в себе.
Безо всех противоречий —
Не в походке, а в ходьбе.

Что там? Что там! Ах, оттуда
Происходят словеса.
Новоявленного чуда
Новоставшая краса.

И по городу, сменяясь,
Идут дни, и вечерами
Производишь, улыбаясь,
Оформление словами.

* * *
От озера, от реки бегут
Тоненькие узелки
Воды живой
Той.
По берегу, по траве
С пряником в рукаве
Бежит—спешит
Девочка.
Красные облачка
К синим глазам
Идут.

* * *
Я свидеться с тобой хочу,
Скучаю,
И череду часов влачу
Без чаю.
Пусть ты придешь.

* * *
Устала новая усталость
Меня заботой утомлять.
И до весны такая малость
Осталась — зиму отстоять.

А день придет — уйдет охота,
Неправомерна суета.
О, слово светлое — работа,
О, мера гибели — не та.

А ты придешь, звеня цепями,
Меня не надо поражать
Своими домными делами,
Есть мера точная: опять.

Есть мера: есть, — ее утрата,
По крови родственная мне,
Долгов не терпит, и оплата
Определенная вполне.

За мерой долга — испытанье,
Для меры сна дороже явь;
Вот беспримерное желанье —
Проделать путь Петра, но вплавь.

Не будет долгих разъяснений:
Или прими, иль уходи.
Как есть одно среди мгновений,
Так будет встреча впереди.


 1999