Немые

В ночной пропасти так и не электрофицированного подмосковного поселка за вывеской на въезде "Садово-огородное товарищество "ЛУЧ" маленькие насекомые зафиксировали свечение, столь притягательное для них.
Спустя какую-то пару минут керосиновая лампа была окружена и взята в блокаду: насекомые предположительно под предводительством мясистого мотылька - в рядах этой живности наблюдалось, по крайней мере, с десяток других букашек помельче и еще куча неподдающаяся счету беспокойных мошек да полдюжины комаров - оккупировали пространство вокруг лампы, чем собственно и породили мельтешение в глазах пожилого дачника Петра Андреича.

Он снял очки и водрузил их на стол возле лампы, попробовал читать: строчки и впрямь перестали скакать, но при этом плавно поплыли вон из книги. Увлекшись сюжетом, Петр Андреич не заметил нашествия и думал мельтешение происходит от переутомления зрения. Он много читал. Засиживался допоздна, порой лишь с рассветом отлучаясь от затягивающего занятия. К тому же он был весьма рассеян, и в силу этого ему приходилось не единожды перечитывать строки. Но насекомые супротив существам мыслящим Петра Андреича за это любили и всякий раз, когда он жег свет, летели на огонек и гостили, бывало, подолгу.

- А, это вы, озорники, - наконец заметил дачник своих давних
знакомых. Он надел очки и, пристально вглядываясь в дрожащие в лучах света объекты, поздоровался. Гости дружно ответствовали, дергаясь и дрожа интенсивно точно заведенные механизмы.

- Значит, книгу на полку, а тело в койку? - спросил он шутя. - Беспокоитесь все-таки за старика.

Насекомые затрепетали пуще прежнего, заиграли тени по веранде в шаманском танце.

- Вы не глаз моих жалейте, а себя поберегите, - без крыльев-то вам никуда, птицы вмиг заклюют. - Он заложил в книгу соломинку, сомкнул мир печатного слова, погладил шершавый переплет и отодвинул на край стола.

И побежали минуты зачарованные диким танцем; шепот так и стоит, так и стоит: громче всех мотылек разговаривает. Вертит тушкой своей над раструбом лампы без страха опалить крылья, сбрасывает снегопадом чешуйки да пыльцу - кормит пламя, - оно благодарное ярче разгорается, выше к мотыльку тянется, щекочет его брюхо плюшевое.

С удовольствием смотрел петр Андреич спектакль, каждый вечер
удивляясь проделкам насекомых.

- Эх, существа неразумные, закругляйтесь. Раз мне книгу не читать, так и свет незачем жечь, - проговорил он с улыбкой, но с определенною настойчивостью.

Вдруг одна мушка махонькая, как подстреленная с криками вниз рухнула, подруг своих распугала на секунду.

Петр Андреич головой покачал:

- Вот видите к чему перенасыщение удовольствиями приводит. Голова, небось, кружится, ориентацию в пространстве не соблюдаете. Давайте, закругляйтесь, говорю, - хорошего понемножку.

Мотылек, словно уговорам вняв, с орбиты лампы сошел, но, бухтя, принялся над головой человека круги описывать.
- Ну, хорошо, еще минуточку даю, - ответил он положительно на просьбу симпатичного толстячка и заплакал с улыбкой на устах.

Обнадеженный толстячок медленно - истинный дирижабль с крыльями - удалился к огню и активно продолжил командование
мелочью, сбивая нерасторопных с места под ночным солнцем.

Петр Андреич слёз не утирая, всхлипывая благодарил насекомых за столь частое его посещение:

- Только вы, мои дорогие, и навещаете меня в глуши этой, на огонек залетаете, спокойной ночи желаете... Куда же вы без меня во мраке, а я то без вас и подавно к праотцам бы отправился... Спасибо.

Он минуту помолчал и тихо добавил, ему вторили завораживающие голоса гостей:

- Немые. Лишенные дара речи. Нет, не вы, не вы ни в коей мере. Как мы поговорили сегодня?.. А? Замечательно. Мои-то, так называемые, родные со мной и вовсе не разговаривают, к ним обращаюсь - как о стенку горохом - не замечают, не отвечают, не навещают. Немые они у меня. Немые - они.

Мясистый мотылек планомерно вершил круги. Под его предводительством мухи и куча других букашек помельче, состоящая преимущественно из комаров и мошек вились вокруг
светящегося изнутри стеклянного колпака, бились об него, падали, истлевали в огне.

Петр Андреич вздохнул и потер виски.

- Ну, все. Все на сегодня, хватит. - Он повернул колесико на лампе, огонек вздрогнул и погас. Спустя сущие секунды на веранде все стихло.

- Прилетайте завтра, - прошептал в предрассветную мглу пожилой дачник.

- Обязательно прилетим, - ответили ему на ухо и легко дотронулись до лица чем-то мягким.

За окном проявлялись и пропадали звезды - одна, вторая, третья... второй болше нет. Луна откуда-то из-под низких облаков изливала сияние. На востоке румянилось небо нового дня.