Манилов и Собакевич

Ну что ж, без лишних треволнений
Начнем повествование о том,
Как некогда великий русский гений
Своим навеки золотым трудом
Все показал пороки и "прорехи"
На теле общества, и омертвенье душ,
И то, что спешное у нас порой не к спеху,
И истину мы превращаем в чушь,

Как мы порой часами можем спорить
О том, что стоило лет сто назад забыть,
Как разрушаем, не желая строить,
И в брод идем, где нужно переплыть.
Но это лишь слова, все рассужденье,
Вернемся к теме, в ней сокрыта суть:
Помещики - живые привиденья,
Их быт важней, чем жизненный их путь.

Помещики - давно их души мертвы,
Чем дальше, тем пошлей (как автор сам сказал).
Одни мягки, другие слишком тверды,
Один, что сахар, а другой - кинжал.
Пускай их действия порой комичны,
Смеемся не над ними, над собой.
У Гоголя все образы типичны:
Все люди живы, но мертвы душой.

Все образы статичны, словно клеем,
Прилеплены к именью своему.
Одежда, быт, детали интерьера -
По этим мелочам судить о них могу.
Что ж, "ближе к телу"! Первым в галерее
Помещиков пред нами предстает
Душа-Манилов, кудри - дня белее,
Улыбка - "Отдыхай, Чеширский кот.

Он очень мил, милее, чем кто-либо,
Уж больно мил, ну прямо чересчур,
И вежлив: что ни слово, то "спасибо".
Манилов - это сахар и гламур.

Он жил в Маниловке (такая есть деревня),
Нельзя сказать, что там царил уют.
Дом одиночный был на возвышеньи,
Три клумбы, шесть берез, заросший пруд,

Ни огорода нет, ни грубых грядок,
Беседка, громко названная - "храм".
Английский сад, что русский беспорядок!
Да что там, просто серенький бедлам.
А в доме? Что ж, и там довольно мило.
Немного серо, впрочем, можно жить,
Но кажется, что не хватило силы
Хозяину убранство завершить:

То там, то тут чего-то не хватает.
На креслах нет обивки - ерунда:
Когда-нибудь хозяин возмужает
И в Петербург уедет навсегда.
Мечты? Да, часто он мечтает.
Романтик, все витает в облаках
И мало говорит, все больше размышляет,
Вся речь его сплошные "Ох!" и "Ах!".

"Ни то, ни се", - о нем так говорили,
Отсутствует характер, так сказать.
Уж больно сладок был душа-Манилов,
А даже в кухне важно не пересластить.
Совсем другое дело - Собакевич:
Помещик хваткий, знает что к чему,
Пускай наук не знает, пусть он неуч,
А просвещенье обзывает словом "фук",

Зато ведет свое хозяйство барин знатно:
Поставлена домина на века.
Все прочно, но довольно неопрятно,
Усадьба неуклюжа, хоть крепка.
Хозяин сам, похожий на медведя,
Неладно скроен был, да крепко сшит,
А цвет лица, что цвет каленой меди,
Медвежий нрав и зверский аппетит.

Он груб, враждебен, ни о ком ни разу
Не отзывался Собакевич хорошо,
И чуть не угодишь "собакой" сразу
Ты станешь называться у него.
Душа? Казалось в этом теле
Она не появлялась никогда,
Хотя еще одно бытует мненье:
В желудке у него жила душа.

А на обед не фрикасе он кушал,
Не понимал французской кухни никогда
Не ел помещик мидий и лягушек:
Все это - буржуазная еда.
А ел он щи, бараний бок, ватрушки
По-русски с аппетитом, до сыта.
Индюк с теленка! Кваса кружка,
А кружка та размером с полведра.

Пред нами два помещика предстали:
Манилов, что мечтами озарен
И Собакевич, что грубее стали.
Теперь, друзья, итоги подведем.
Скрывать не стану, оба индивида
Приятия не вызовут во мне,
Но эти homo sapiens подвиды
Уже давно блуждают по стране.

Помещики не личности, а типы,
Типичны их повадки и черты,
И встретить на пути подобных типов
Не сложно, так как тело без души
Уже не новость, много их на свете
Пустых и черствых, грубых и тупых
И только поражаешься, как дети,
Взрослея, превращаются в таких
Бездушных собакевичей, ноздревых,
Маниловых, коробочек и всех,
Тех персонажей горьких, невеселых,
В себе соединивших смех и грех,

Которых не без лишних треволнений
Нам описал великий русский гений.