Бывало

Псевдосонетный венок с эпилогом

Бывало много лет назад
К возвышенному мысль стремилась.
В духовке курица томилась,
Свой источая аромат.

Сходил на нет высокий слог.
Я отвлекался от паренья.
Не дописав стихотворенья,
Я в горле сдерживал комок.

Но, наконец, я дожидался
И мясо нежное терзал.
А после был каминный зал.

Я утопал и упивался,
И дух мой до высот добрался,
О коих прежде не мечтал.

 I

Бывало много лет назад,
Как все, повеса простодушный,
В период юности нескучный
Охоч был до лихих услад.

Но отвлекался иногда
От удовольствий этих мнимых.
Меня, мирских утех помимо,
Манила лунная вода.

Посеребрённая слегка
Дорожка зыбкая дробилась
И в неизвестное катилась…

И утекали вдаль века…
И вот, пронзая облака,
К возвышенному мысль стремилась.

II

К возвышенному мысль стремилась.
Вдали от наших берегов,
Она, лишённая оков,
Летела птицей, не таилась.

Но попадался я в силки
Обычного мирского быта.
И вновь старухино корыто,
И снова дедовы портки.

Всё пало в черную дыру.
Ну, для чего, скажи на милость,
Всё это грезилось и мнилось?

Я возвращался в конуру,
Где в это время, поутру,
В духовке курица томилась.

 III

В духовке курица томилась
И намечалось торжество,
И домовое божество,
Шурша за стенкой, тихо злилось.

Чуть был недопечён пирог,
Все были скованы и вялы,
Чего-то всем недоставало.
Скорей хотелось за порог.

И каждый в чём-то был разиней,
И каждый в чём-то виноват,
И пересолен был салат,

Но ты в тот миг была богиней,
Сражала совершенством линий,
Свой источая аромат.

IV

Свой источая аромат,
Плыла Весна в убранстве улиц.
Уж тут не до тушёных куриц,
Коль наступала кутерьма.

И всё летело под откос,
И всё из пепла возрождалось,
И всё внутри меня сжималось
От запаха твоих волос.

Грозил Вторым Вселенским Взрывом
Заряд в груди. С трудом я мог
Найти какой-нибудь предлог,

Чтоб совладать с таким порывом…
Пар выпускался торопливо.
Сходил на нет высокий слог.

V

Сходил на нет высокий слог.
Мой взор метался по предметам.
О том я думал и об этом.
Во всём искал какой-то прок.

Я углублялся в миражи,
Потом с трудом, но возвращался,
В трёх соснах без конца топтался
И всё казалось мне чужим.

И был я как сосуд пустой.
И вдруг Весна и Воскресенье,
В меня врывалось озаренье,

И делал вывод я простой –
Что за минутной суетой
Я отвлекался от паренья.

VI

Я отвлекался от паренья.
Лишал себя высоких сфер.
В том неповинен Люцифер,
Что горнего не слышал пенья.

Окошко распахнулось вдруг
И всё наполнилось трезвоном,
Нежданным и неугомонным,
Сюрпризом резвых детских рук.

И рухнул карточный мой дом –
Всех этажей нагроможденья.
К чему тщеславные стремленья?

Всё можно отыскать в простом,
И я сидел с открытым ртом,
Не дописав стихотворенья.

VII

Не дописав стихотворенья,
Я, как гранитная скала,
Стоял, и жизнь вокруг текла,
Верша привычное бурленье.

Боялся шевельнуть рукой,
Чтоб не нарушить тот порядок,
Что был во мне. Ручей в моря тёк,
Всё больше становясь рекой.

Летел навстречу водопаду
Игривый взбалмошный поток.
Никто предотвратить не мог

Судьбы нелепую награду.
Присвоив неподвижность взгляду,
Я в горле сдерживал комок.

VIII

Я в горле сдерживал комок.
Сидел, окаменев, в засаде,
И долго в точку эту глядя,
Иллюзий избежать не мог.

В итоге видел я круги
На глади водяной, в глазах ли.
И лилии волшебно пахли…
Но так писать мне не с руки.

Вернувшись в холст былых картин,
Последний круг слегка сужался.
Весь интерьер преображался.

Дрова. Паркет. Кальян. Камин.
И время тянется, и сплин…
Но, наконец, я дожидался.

IX

Но, наконец, я дожидался.
Когда сужался мой зрачок,
На позолоченный крючок
Нежданно кто-то попадался.

А впрочем, я и сам - добыча.
Бывает рыба покрупней.
И вот – она. Что делать с ней?
Да так, чтоб соблюсти приличья.

Наружу мой инстинкт просился,
Глаза я долу опускал,
И губы окунал в бокал.

То вдруг робел, то вдруг бесился,
Зверёнышем на всех косился,
И мясо нежное терзал.

XI

И мясо нежное терзал,
И вновь сомнения пронзали
Меня, и образ пред глазами
Маячил и не исчезал.

Салфеткой алой вытерт рот
И наступало насыщенье,
Но голод плотского влеченья
Сулил мне новый наворот.

Факиров ловких выступленье
Смотрел вполглаза и скучал.
Рояль внезапно зазвучал

И это ангельское пенье
Чуть остудило вожделенье,
А после был каминный зал.

XI

А после был каминный зал.
Устроясь в креслах, мы курили.
Из головы не выходили
Твой смех, слова, лица овал.

Тот демон, что внутри меня,
Смеялся над моей проблемой.
И взгляд, скользя по туфле левой,
Купался в отблесках огня.

Вдруг все ушли, и мир затих,
И зал вокруг преображался,
В блаженство красок наряжался,

И было всё для нас двоих,
И в поцелуях золотых
Я утопал и упивался.

XII

Я утопал и упивался.
Никак насытиться не мог.
От маковки до самых ног,
Нежданным счастьем наслаждался.

И вот, опустошён я весь.
Весь этот мир вдруг стал ненужным.
Готов был шариком воздушным
Я воспарить в лазурь небес.

И ты в ночи цветком плыла
Нездешним, хищным. Я попался
В твой сладкий зев, с мечтой расстался,

Два белых отложил крыла,
Но ведьма ночь своё взяла,
И дух мой до высот добрался.

XIII

И дух мой до высот добрался,
И там – в межзвёздной черноте,
В холодной вечной чистоте
Я вновь с тобою повстречался.

Среди совсем другой среды,
Где ноль вниманья интерьерам,
Ужимкам светским и манерам,
Свои оставили следы.

Мы в тесной оказались связке,
Срослись в магический кристалл.
Переливался и сверкал

Наш минерал достойный сказки,
И источал такие краски,
О коих прежде не мечтал.

XIV

О коих прежде не мечтал
Я чудесах – уже свершились.
Глаза звезды моей светились
Сквозь ткань небесных покрывал.

В тумане утра явлен был,
Пронзая сонмы сновидений,
Твой лик. И сладостных мгновений –
Не счесть, и день не наступил.

Стадам предсказано плодиться,
Полям – тучнеть, а мы наш сад
Без пестицидов и оград

Взрастим, чтоб позже возродиться,
Но то, что с нами впредь случится –
Бывало много лет назад.

Эпилог

Что быть ещё на свете может,
Чтоб нас с тобою удивить?
Твоя собака бросит пить?
Мой рыжий кот пасьянс разложит?

Нет. Ты скучаешь. Вечер прожит
Впустую. Можешь объяснить
Куда исчезла наша прыть,
Что заставляла лезть из кожи?

И я не знаю. Нечем крыть.
Гора становится положе.
Тарелку сможет приземлить

Здесь гуманоид, но не сможет
Хоть мало-мальски объяснить
Скучающие наши рожи.